– Обвинение без обвиняемого? – Фиделиас поморщился и помотал головой. – Нет. Нам нужно добыть хоть что-то, указывающее на того, кто за этим стоит. Не обязательно железные улики, но все же что-то, внушающее доверие.
– Вы узнали нашего провожатого?
Фиделиас покосился на нее:
– А ты?
Амара покачала головой:
– Не знаю точно. Что-то в нем показалось мне знакомым.
Ее спутник кивнул:
– Его прозвали Мечом.
Амара выпучила глаза:
– Олдрик Меч? Вы уверены?
– Я встречал его в столице. Видел его дуэль с Арарисом Валерианом.
Амара осторожно покосилась на шагавшего перед ними человека и еще больше понизила голос.
– Его считают величайшим мечником из ныне живущих.
– Да, – согласился Фиделиас. – Верно, считают. – Он отвесил ей легкий подзатыльник и повысил голос так, чтобы его слышал Олдрик. – И закрой свой поганый рот. Я покормлю тебя, когда сочту нужным и ни на секунду раньше. Ни слова больше.
В лагерь они вошли молча. Олдрик провел их в ворота и дальше, по главной дороге, делившей лагерь пополам. Пройдя некоторое расстояние, он свернул налево, к большой палатке, служившей во всех лагерях алеранских легионов, как знала Амара, командирским шатром. У входа стояли два легионера в блестящих кирасах, с копьями в руках и мечами на поясе. Олдрик кивнул одному из них и вошел внутрь. Минуту спустя он вышел и повернулся к Фиделиасу.
– Ты. Купец. Заходи. Командир желает с тобой потолковать.
Фиделиас шагнул вперед, и Амара двинулась было за ним, но Олдрик уперся ей рукой в грудь:
– Ты один. Не рабыня.
Фиделиас выпрямился, в его голосе звучало возмущение.
– Ты полагаешь, я оставлю ее здесь одну, добрый господин? – Он бросил на Амару взгляд, который она на этот раз поняла без труда: предостережение, – но он только добавил: – Оставлю хорошенькую девку в лагере, полном солдат?
– Мог бы подумать и раньше, прежде чем являться сюда. Да не убьют ее, не бойся. Ступай в палатку.
Фиделиас оглянулся на Амару и облизнул пересохшие губы. Потом шагнул внутрь. Мгновение Олдрик смотрел на нее – холодно, отрешенно. Потом тоже вошел в палатку. Правда, почти сразу же вернулся, волоча за руку девушку. Маленькую, даже можно сказать истощенную; одежда висела на ней, как на пугале. Ошейник рабыни, самого маленького размера, болтался свободно на ее шее. Каштановые волосы были совсем сухими и только что не ломались как солома, подол платья был забрызган грязью, хотя ноги почему-то оставались довольно-таки чистыми. Олдрик бесцеремонно вышвырнул ее из палатки.
– У нас дела, – бросил он ей вслед, отвязал откинутый полог палатки от колышка и вернулся внутрь.
Девушка плюхнулась на землю вместе с плетеной корзиной и заскользила по грязи, так и не выпуская корзины из рук. Амара опустилась рядом с ней на колени.
– Ты как, в порядке?
– Отлично, – огрызнулась девушка. Она с усилием встала и лягнула ногой угол палатки, выбив из нее облачко пыли. – Вот урод, – буркнула она. – Я пытаюсь навести хоть какой-то порядок в этом его свинарнике, а он вышвыривает меня, как куль с мукой… – Оскорбленно надув губы, она повернулась к Амаре. – Меня зовут Одиана.
– Амара, – откликнулась та, чуть улыбнувшись. Она огляделась по сторонам, облизнула губы и призадумалась. Ей совершенно необходимо было пройтись по лагерю. Попытаться найти что-нибудь, что она смогла бы захватить с собой в качестве улики. – А скажи, Одиана, можно ли здесь найти место, чтобы напиться? Мы добирались сюда так долго… в горле совсем пересохло.
Девушка перебросила прядь вьющихся волос через плечо, покосилась на командирскую палатку и сморщила нос.
– Что тебе больше по вкусу? Есть дешевое пиво… Почти чистая вода. Ну или можно просто воды выпить. Это и проще будет.
– Хватит и воды, – сказала Амара.
– Разумное решение, – согласилась Одиана. Она поудобнее взяла корзину и махнула свободной рукой. – Нам туда.
Она повернулась и решительным шагом двинулась прочь от палатки в направлении противоположных ворот. Амара догнала ее, на ходу оглядываясь по сторонам. По дороге, грохоча подошвами башмаков, промаршировал отряд солдат, и девушкам пришлось спрятаться за палатку, пропуская их.
– Солдаты! – сморщила нос Одиана. – Вороны их побери, меня от них всех уже тошнит.
– Ты давно здесь? – спросила Амара.
– С Нового года, – отозвалась ее спутница. – Ходят, правда, слухи, что мы скоро двинем отсюда.
Сердце Амары забилось чаще.
– Двинете? Куда?
Одиана покосилась на нее и снисходительно улыбнулась:
– Ты ведь не жила среди солдат, верно? Какая разница – куда? Это… – Она неопределенно махнула рукой на лагерь. – Не меняется. Это везде одинаково, где бы ни стояло, у океана ли, или у подножия Защитной стены… Люди все те же. Небо все то же, да и земля не настолько меняется, чтобы это было так уж заметно. Вот оно как.
– Ну все же… Ты попадаешь в новые места. Видишь что-то новое.
– Только новые пятна на их одежде, – буркнула Одиана. Отряд прошел, и девушки снова выбрались на дорогу. – Но я слышала, что дальше на север и, может, еще немного на восток.
– В Аквитанию?
Одиана пожала плечами:
– А это разве там? – Они спустились к ручью, и она порылась в своей корзине. – Вот, – сказала она. – Держи. – Она сунула Амаре в руки пару грязных мисок. – Раз уж мы здесь, можем заодно и помыть. Вороны, ну и грязнули же они. Солдатня, словом. Хорошо хоть у легионеров в палатках более-менее чисто.
Она выудила из корзины кость и бросила ее пробегавшей мимо собаке. За костью последовало яблоко, которое Одиана перед тем, как выбросить в ручей, надкусила. Потом она достала из корзины клочок бумаги – его она выбросила, можно сказать, не глядя.
Амара повернулась и придавила его ногой, чтобы не сдуло ветром. Потом нагнулась и подняла его.
– Что? – удивилась Одиана. – Что ты делаешь?
Амара потеребила бумажку в пальцах.
– Ну… э… Вряд ли стоит так просто бросать ее на землю, если уж ты решила навести чистоту.
– Если его нет в лагере, никому не будет до этого дела, – сказала Одиана.