Тайная страсть

Оглядев себя, Кэтрин была поражена, заметив, как разгорелась кожа. А соски превратились в твердые крохотные пуговки, и это странное покалывание… покалывание во всем теле…

Кэтрин провела ладонью по руке и снова застонала. Нет, что-то, несомненно, неладно. Она вся была словно открытая рана… нет, не рана… Кэтрин не знала, как описать все, что с ней происходит, но волны жара прокатывались по ней, загораясь в лоне нестерпимым пламенем.

Кэтрин, сама того не сознавая, откинулась на постель, беспокойно извиваясь. Она заболела! Конечно же! Еда!

И она с ужасом осознала, ясно, бесповоротно, что ей скорее всего подсыпали что-то в пищу.

– Господи, что они сделали со мной?

Но им совершенно ни к чему желать ее смерти. Вряд ли Кэтрин отравили, видимо, ей плохо от того снадобья, что они подсыпали. Просто смешно – уж они, конечно, совсем не ожидали, что ее будет сжигать лихорадка. Но отчего она вся горит и не находит себе места до такой степени, что не может управлять даже движениями собственного тела?!

Кэтрин свернулась клубочком на постели, охваченная страхом и отчаянием. Простыня немного охладила разгоряченную кожу. Кэтрин перевернулась на живот и на несколько благословенных мгновений почувствовала некоторое облегчение. Приятная усталость охватила ее, усталость и надежда, что все кончилось. Напрасно! Кэтрин почувствовала, как огненные волны снова захлестывают ее со все большей силой, и эта непрестанная пульсация в лоне, по чти боль. О Боже!

Кэтрин снова перевернулась на спину, вцепившись руками в перину, откинув голову, тяжело дыша. Она совершенно не могла совладать с собой: тело выгибалось, извивалось, металось, и она даже не понимала, что делает, не имела представления о том, сколько времени прошло. Ее нагота, положение, в котором она очутилась, – все было забыто в пожирающей тело лихорадке.

Двадцать минут спустя, когда князь Александров вошел в комнату, Кэтрин, окончательно потеряв голову, не могла думать ни о чем, кроме палящего жара, охватившего ее. Она даже не слышала, как открылась дверь, не сознавала, что он встал над ней, зачарованно следя за каждым ее движением темными бархатистыми глазами.

Дмитрий застыл, захваченный сладострастным зрелищем. Она билась, выгибалась дугой, терлась о покрывало, словно в истоме, в мучительной агонии страсти. Самые чувственные женщины в его постели именно так отвечали на его ласки. Он ощущал их движения под собой, они доставляли ему удовольствие, однако никогда не видел ничего подобного со стороны. Сцена была настолько эротичной, что Дмитрий почувствовал, как напряглась и поднялась его мужская плоть под свободным халатом – единственной одеждой, которая на нем была.

Странно, что эта маленькая английская роза делала с собой в одиночестве, чем довела себя до такого состояния? Какой приятный сюрприз! А он еще весь вечер жалел о том, что так опрометчиво послал за ней Владимира! В конце концов, если признаться честно, в ней не было ничего такого, что могло бы возбудить в нем страсть. Во всяком случае, он думал так… до этого момента.

Когда Кэтрин наконец поняла, что в комнате кто-то есть, Дмитрий уже стоял у изножья постели, небрежно прислонившись к кроватному столбику.

Этот портрет… Оживший Адонис… Невозможно. Он не может быть настоящим – она просто бредит. Но нет, вот он стоит, во плоти и крови.

– Помогите! Мне… мне нужен… – Горло Кэтрин пересохло до такой степени, что она едва ворочала языком. Она медленно провела по губам языком. – Доктора…

Полуулыбка Дмитрия мгновенно исчезла. Нахмурившись, он заглянул в глаза женщины. Еще один сюрприз. Такого необычного цвета и горят страстью. Он был совершенно уверен, что она скажет, как сильно желает его. Но доктор!

– Вы больны?

– Да, жар… мне очень плохо.

Дмитрий помрачнел еще больше. Плохо? Проклятие! И это после того, как девчонка заставила его пылать безумной страстью.

Безрассудный гнев охватил Дмитрия. Он шагнул к двери. Владимир заплатит за это! Но ее голос остановил его.

– Пожалуйста… воды.

Жалобная мольба пробудила в нем сострадание. В другое время Дмитрий предоставил бы девушку заботе слуг. Но он был здесь, и подать ей воды не так уж трудно. Она не виновата, что заболела. Владимир должен был обо всем рассказать, прежде чем Дмитрий отправился в ее комнату. Следует немедленно послать за доктором.

Он совсем не подумал, что может заразиться и что из-за этого придется отложить плавание. Налив воды, Дмитрий приподнял голову девушки и поднес стакан к ее губам. Она сделала несколько глотков, благодарно потерлась щекой о его запястье и тут же повернулась к нему, словно притягиваемая магнитом.

Дмитрий отпустил незнакомку, но она мучительно застонала, лишившись прохладного прикосновения его руки.

– Нет… так жарко… пожалуйста…

Она дрожала. От холода? Но лоб не был горячим. Почему же девушка ведет себя так, словно горит в лихорадке? И что это за болезнь? Кроме того, будь он проклят, если по-прежнему не хочет ее!

Гнев охватил Дмитрия с новой силой, и он почти вылетел из комнаты, громовым голосом призывая Владимира. Слуга мгновенно появился как из-под земли.

– Ваша светлость?

Дмитрий никогда не бил слуг, даже в ярости. Поступить так означает совершить величайшую несправедливость, ведь они принадлежат ему душой и телом и не могут ответить ударом на удар, не могут попросить расчета и уйти, не могут ничем себя защитить. Однако сейчас он был до того раздражен, что едва не забыл о собственных принципах.

– Черт тебя возьми, Владимир, женщина больна! Как ты мог этого не знать?!

Владимир ожидал взрыва и знал, что придется все объяснять. Но лучше сейчас, после того как средство возымело действие, чем раньше, когда пришлось бы признаться в неудаче.

– Она не больна, – поспешно заверил он. – Просто в еду подмешали шпанских мушек[7 - Афродизьяк, сильное возбуждающее средство.].

Дмитрий удивленно поднял брови. Как он сам не понял, что мучит бедняжку?! Проведя несколько лет на Кавказе, он как-то видел, что творится с женщиной, испытавшей на себе действие шпанских мушек. Она была ненасытна. Пятнадцать солдат не смогли ее удовлетворить. Она требовала еще и еще, и действие зелья продолжалось много часов.

Дмитрий с отвращением поморщился, поняв, что не сможет в одиночку облегчить страдания несчастной. Наверное, придется позвать на помощь стражников. Боль желания, должно быть, стала невыносимой, и теперь ей нужен сильный мужчина, и скорее всего не один. Но несмотря на брезгливость, он чувствовал, как пульсирует набухшая плоть. Незнакомка не больна! Он возьмет ее, и она станет молить его о новых и новых ласках.

В воображении Дмитрия одна за другой возникали чарующие сцены чувственного исступления.

– Но зачем, Владимир? Мне всего-навсего нужно было провести приятный вечер, и не требовалась тигрица в по стели.

Гроза миновала. Владимир понял, что князь больше не сердится. Мало того, он наверняка будет весьма доволен исходом сегодняшней ночи. И это самое главное.

– Ее было невозможно убедить, милорд. Она не желала никаких денег и повторяла, что не собирается ложиться в постель с незнакомым мужчиной.

– Утверждаешь, что она мне отказала?! – изумленно пробормотал Дмитрий. – Разве ты не сказал ей, кто я?

– Конечно, сказал! Но эти английские простолюдины слишком высокого мнения о себе. По-моему, девушка хотела, чтобы за ней сначала ухаживали… или уговаривали, уж не знаю. Я объяснил, что на это нет времени и что вам совсем ни к чему утруждать себя ради таких, как она. Простите, ваша светлость, но больше я ничего не смог придумать.

– Сколько снадобья вы ей дали?

– Насыпали на глазок.

– Так что действие может продолжаться часами?!

– Пока вы соизволите оставаться с ней.

Дмитрий, проворчав что-то нечленораздельное, повелительным жестом отослал Владимира и снова вошел в комнату, удивляясь своему желанию поскорее увидеть женщину. Она по-прежнему металась на постели и громко стонала, но стоило ему сесть рядом, и огромные голубовато-зеленые глаза тут же воззрились на него. Женщина немного успокоилась, но оставаться неподвижной не могла.

– Доктор?

– Нет, голубка, боюсь, доктор тут не поможет.

– Значит, я умираю?

Дмитрий мягко улыбнулся. Она действительно не понимает, что происходит и какое лекарство существует от подобной «болезни». Но Дмитрий будет счастлив все объяснить и показать.

Наклонившись над незнакомкой, он легко притронулся губами к ее губам. Глаза ее удивленно распахнулись. Дмитрий едва сдержал смех. Какое странное сочетание невинности и чувственного притяжения! Он находил ее восхитительной!

– Тебе это не понравилось?