От ребенка – к миру, от мира – к ребенку (сборник)

Мысли на полях

…Мы должны так же серьезно подумать над подготовкой членов общества к долгу и ответственности, возлагаемым демократией, как эти государства в свое время позаботились о формировании у населения таких мыслей, настроений и характеров, которые соответствовали их целям и идеалам.

…В Европе мы и усвоили кое-какие уроки произошедших там страшных трагедий и теперь станем более серьезно воспринимать идею демократии…

…Даже хорошо обучая собственных детей, но в то же время оставляя массам их невежество, высший класс обрекает их на моральное разложение, от чего в конечном итоге пострадает вместе со своими детьми.

…Проблема отношения демократии и образования сегодня не менее серьезна и остра, чем проблема обеспечения школ помещениями, оборудованием, преподавательским составом, денежными средствами сто лет назад.

Если вы читали авторов той эпохи, то знаете, что школ тогда существовало немного, они были бедны, период обучения короток, а подготовка большинства педагогов низка; к тому же, судя по высказываниям Хораса Манна, хорошо обеспеченных граждан, как правило, интересовало только образование собственных детей, в остальном они были к нему совершенно безразличны. Возможно, вы помните, сколь ужасное будущее он предрек обеспеченному классу в связи с равнодушием того к вопросу об образовании масс и с каким пафосом он предупреждал, что этот путь опасен: даже хорошо обучая собственных детей, но в то же время оставляя массам их невежество, высший класс обрекает их на моральное разложение, от чего в конечном итоге пострадает вместе со своими детьми. Он говорил: «Мы же не хотим променять угрозу единоличной тирании, исходящую откуда-то из-за моря, на гидру тирании в своем собственном доме»; но именно это мы и получим, если не просветим своих граждан.

Я ссылаюсь именно на него, потому что огромная доля идей и идеалов Хораса Манна и его единомышленников у нас в значительной мере реализовались. Думаю, даже он вряд ли мог бы и мечтать о более изощренных и величественных планировках, постройках и оборудовании школ, чем те, которые встречаются в некоторых уголках нашей страны. Техническая часть, внешний план того, за что сто лет назад боролись эти подвижники образования, в немалой степени осуществлены. Хотя, возможно, я несколько преувеличил. Ведь мы знаем, в каком бедном состоянии находится большинство образовательных учреждений, особенно в отсталых штатах, как скудно они оснащены и как мал срок обучения в них, но тем не менее, оглядев все действительно сделанное в этом направлении, можно в каком-то смысле считать, что тактическая часть идеалов Манна и других в наши дни реализовались. Однако проблема отношения демократии и образования сегодня не менее серьезна и остра, чем проблема обеспечения школ помещениями, оборудованием, преподавательским составом, денежными средствами сто лет назад.

Мы привыкли считать демократию уже возведенным институтом, существующим просто для нашего пользования. У нас стихийно сложилось понятие о демократии как о чем-то стационарном, вроде наследства, которое можно завещать, вроде твердой суммы, на которую или за счет которой мы можем жить. Перенесенный кризис, думаю, лишь в том случае не пройдет для нас даром, если мы из него вынесем, что каждое поколение должно всякий раз само создавать себе демократию; собственно, по самой своей природе, по сути она такова, что не может просто переходить от человека к человеку или от поколения к поколению, а должна формироваться под влиянием потребностей, проблем и условий общественной жизни, которая каждый год с бешеной скоростью меняется, но частью которой мы остаемся всегда, независимо от бега времени.

Мысли на полях

Мы привыкли считать демократию уже возведенным институтом, существующим просто для нашего пользования.

Перенесенный кризис,

думаю, лишь в том случае не пройдет для нас даром, если мы из него вынесем, что каждое поколение должно всякий раз само создавать себе демократию… По самой своей природе она такова, что не может просто переходить от … поколения к поколению, а должна формироваться под влиянием потребностей, проблем и условий общественной жизни, которая каждый год с бешеной скоростью меняется…

От того, что условия нашей жизни меняются, проблема сохранения демократии всякий раз встает с новой силой, и задача, возлагаемая на школу, на систему образования, заключается не просто в ознакомлении с идеями создателей нашего государства… а в освещении того, какова сущность демократического общества в современных условиях.

…Те, кто контролирует средства к существованию, контролируют также и решения людей.

Меня выводит из себя и всерьез удручает, когда, касаясь сегодняшних социальных, экономических и политических проблем, люди ограничиваются тем, что вспоминают прошлое, словно там была какая-то модель, которую нам следовало бы использовать сегодня. Надеюсь, что и мне самому нет равных в пиетете перед великой американской традицией, ибо традиция может передаваться от поколения к поколению, как чувство и как мысль. Нам досталось огромное и драгоценное наследство, но для того, чтобы эта традиция обрела плоть, перестала быть лишь идеей и чувством, она должна благодаря чьим-то активным усилиям войти в общественные отношения, связывающие нас, людей, в современных условиях. От того, что условия нашей жизни меняются, проблема сохранения демократии всякий раз встает с новой силой, и задача, возлагаемая на школу, на систему образования, заключается не просто в ознакомлении с идеями создателей нашего государства, их надеждами и намерениями, а в освещении того, какова сущность демократического общества в современных условиях.

Однажды я встретил суждение о том, что более половины фабричных и заводских работников в нашей стране сегодня заняты в таких отраслях промышленности, которых сорок лет назад еще не существовало. По-видимому, это означает, что, основываясь на составе работающего населения, мы можем сказать: половина старых отраслей устарели и вытеснены новыми. Человек, который сделал данное суждение, ученый-практик, подчеркнул также, что сегодня каждый работник каждой отрасли делает свое дело, чем прямо или косвенно обязан прогрессу, произошедшему за последние полвека в физических науках. Иными словами, прогресс науки и знания в материальной, производственной сфере, в сфере материального потребления и материальных объектов в последние пятьдесят лет без всякого преувеличения произвел революционное влияние на производственную деятельность.

Вправе ли мы в таких обстоятельствах рассчитывать, что сумеем прожить на наследство, пусть и величественное, и прекрасное, но все же сложившиеся в давние времена – можно сказать, в донаучную, доиндустриальную эпоху, – не проведя это наше наследие в понятиях о реалиях современного общества, т. е. не сделав их просто-напросто частью наших взаимоотношений?

Мысли на полях

Иными словами, прогресс науки и знания в материальной, производственной сфере, в сфере материального потребления и материальных объектов в последние пятьдесят лет без всякого преувеличения произвел революционное влияние на производственную деятельность.

…Из-за быстрых перемен в сфере промышленности и финансов сейчас сложилась как раз такая экономическая ситуация, когда многие тысячи и миллионы людей имеют лишь минимальную возможность контролировать факторы собственного жизнеобеспечения.

Это, конечно, проблема, которая потребует и общественного, и специального научного рассмотрения; но за ней стоит другая, более глубокая проблема – проблема будущего демократии, гарантий политической демократии в условиях экономической нестабильности и экономической зависимости огромных масс населения если не непосредственно от воли других его представителей, то, во всяком случае, от тех условий, в которых находятся трудящиеся слои общества.

Хорас Манн и другие просветители творили сотню лет назад, когда Соединенные Штаты были преимущественно аграрными. Многих вещей, известных сегодня, образующих материальную сторону нашей жизни, в то время не существовало. Строительство железных дорог только начиналось, а все другие великие изобретения, теперь для нас обыденные, еще скрывала тьма грядущих эпох. Но уже в те давние дни Томас Джефферсон[39 - Джефферсон Томас (1743–1826) – 3-й президент США, сторонник аграрной теории демократии; верил в высокие нравственные качества мелкого сельскохозяйственного собственника и в самоуправление независимых образованных фермеров.] предвидел зло, которое могло грозить человеку в связи с чересчур быстрым развитием обрабатывающей промышленности, поскольку, в его понимании, костяк любого демократического общества составляли фермеры, имеющие в собственности и обрабатывающие лишь отдельные участки земли. Фермер представлялся ему человеком, способным стоять на собственных ногах, быть свободным гражданином свободной страны. Джефферсон боялся того, что люди потеряют гарантии экономической свободы и станут зависимыми от других людей.

Даже Александр Гамильтон[40 - Гамильтон Александр (1755–1804) – апологет сильной централизованной власти, идейный и личный противник Джефферсона.], мыслитель иного направления, говоря о судьях, признавал, что те, кто контролирует средства к существованию, контролируют также и решения людей. Если эта истина касается судей, сидящих на своих скамьях, то в немалой степени она касается и всякого человека; а у нас, из-за быстрых перемен в сфере промышленности и финансов, сейчас сложилась как раз такая экономическая ситуация, когда многие тысячи и миллионы людей имеют лишь минимальную возможность контролировать факторы собственного жизнеобеспечения. Это, конечно, проблема, которая потребует и общественного, и специального научного рассмотрения; но за ней стоит другая, более глубокая проблема – проблема будущего демократии, гарантий политической демократии в условиях экономической нестабильности и экономической зависимости огромных масс населения если не непосредственно от воли других его представителей, то, во всяком случае, от тех условий, в которых находятся трудящиеся слои общества.

Мысли на полях

…Отношения демократии и образования принимают сегодня форму совершенно иную, нежели в те времена, когда названные нами мужи считали, что если бы у нас было достаточно школ и были бы школьные здания, хорошее школьное оборудование и квалифицированные учителя, то это уж гарантировало бы уровень просвещения…

К сожалению, мы знаем, какой расовой нетерпимостью еще надавно отличались Германия и Италия. Полностью ли мы сами свободны от этой расовой нетерпимости?..

Нешуточная враждебность по отношению к чужакам – иммигрантам в нашу страну… и есть достаточный ответ на вопрос. Эта проблема касается и образования.

Что делают наши школы – но не для того, чтобы просто культивировать пассивную терпимость по отношению к людям иного расового происхождения или иного цвета кожи… что они делают для того, чтобы культивировать понимание и добрую волю, столь существенные для демократического общества?

Сейчас я затронул один из моментов, в связи с которыми отношения демократии и образования принимают сегодня форму совершенно иную, нежели в те времена, когда названные нами мужи считали, что «если бы у нас было достаточно школ и были бы школьные здания, хорошее школьное оборудование и квалифицированные учителя, то это уже гарантировало бы уровень просвещения, необходимый для поддержки республиканских институтов».

Сегодня проблема образования более глубока, более остра и бесконечно более сложна, потому что она оказалась в гуще всех проблем современного мира. Совсем недавно мы наблюдали действия вооруженной коалиции демократических стран, созданной для оппозиции и отпора претензиям фашистских, тоталитарных, авторитарных государств. Я не собираюсь обсуждать эту тему, но хотел бы поставить несколько вопросов. Что мы имеем в виду, полагая, будто наше государство наряду с другими известными государствами является подлинно демократическим и будто мы уже так полно реализовали все идеалы и цели демократии, что осталось только встать и заслонить страну от посягательств антидемократических государств?

К сожалению, мы знаем, какой расовой нетерпимостью еще недавно отличались Германия и Италия. Полностью ли мы сами свободны от этой расовой нетерпимости и можем ли, следовательно, гордиться тем, что достигли абсолютной демократии? Наше отношение к неграм, антисемитизм, растущая (по крайней мере я боюсь, что она растет) нешуточная враждебность по отношению к чужакам – иммигрантам в нашу страну, на мой взгляд, и есть достаточный ответ на вопрос. Эта проблема касается и образования. Что делают наши школы – но не для того, чтобы просто культивировать пассивную терпимость по отношению к людям иного расового происхождения или иного цвета кожи, – что положительного, решительного, конструктивного они делают для того, чтобы культивировать понимание и добрую волю, столь существенные для демократического общества?

Мысли на полях

Мы противимся, и очень правильно делаем, что противимся, непрерывному потоку лживой пропаганды, которая исходит от государств, стремящихся подавлять всякое свободное исследование и свободу вообще, – опять-таки, как мы этому противостоим?

…Нам противен… тот раздутый, односторонний национализм, который нам навязывают под именем верности родине, но пока наши школы сами для себя не определят, что такое народнический дух и праведное гражданство… и как они проявляются в различных аспектах жизни, молодежь не сможет нести бремя огромной ответственности, возлагаемой на нее.

…Взаимное уважение, взаимная терпимость, отдача и принятие, обмен опытом представляют собой единственный возможный способ, благодаря которому люди могут успешно проводить жизненно важный эксперимент… способный доказать возможность такого совместного существования, когда жизнь каждого из нас в глубочайшем смысле слова полезна и для него самого, и для формирования индивидуальности других людей.

Мы противимся, и очень правильно делаем, что противимся, непрерывному потоку лживой пропаганды, которая исходит от государств, стремящихся подавлять всякое свободное исследование и свободу вообще, – но опять-таки, как мы этому противостоим? Я знаю, что во многих школах существует такой чудесный ученический обет, когда дети шестилетнего и более старшего возраста, по-видимому стоя, присягают флагу и всему тому, что он символизирует, – единой и неделимой нации, справедливости и свободе. До какой же степени мы позволяем символу подменить собой действительность? Насколько успешно наши граждане, законодатели и педагоги умудряются тешить свою совесть, полагая, что идея подлинного патриотизма поселяется в этих детишках уже только потому, что они произносят слова своей клятвы? Знают ли они, что такое верность и преданность? И что они подразумевают под неделимой нацией, если наша нация такова, что ее до сих пор мало-помалу разрывают на части фракционная борьба и классовая рознь? Неделимая ли это нация и служит ли зачитывание текста школьной присяги гарантией того, что неделимая нация существует?

То же самое я могу сказать о свободе и справедливости. Что мы делаем для того, чтобы эти великие идеи – свободы и справедливости – перестали быть элементами формального и чопорного жаргона и воплотились в реальность, ждущую понимания, интуиции и истинной лояльности мальчиков и девочек в наших школах?

Мы говорим, что нам противен – и это весьма понятно – тот раздутый, односторонний национализм, который нам навязывают под именем верности родине, но пока наши школы сами для себя не определят, что такое народнический дух и праведное гражданство и как они проявляются в различных аспектах жизни, молодежь не сможет нести бремя огромной ответственности, возлагаемой на нее. <…>

Я знаю, что наши школы вносят огромный вклад в распространение идей мира, но иногда задаюсь вопросом, ведет ли это к чему-то большему, чем формирование неких сентиментальных представлений, а именно – к осознанию действительного смысла мира на земле, т. е. необходимости сотрудничества, доброй воли и взаимопонимания.

Я попытался привлечь ваше внимание сперва к внутренним, жизненно важным, органичным взаимоотношениям демократии и образования, рассмотрев особенности обеих сторон: образования, школ, с одной стороны, и самого значения демократии – с другой. Я хотел лишь посредством нескольких иллюстраций показать вам, каковы сегодняшние проблемы школы, связанные с подготовкой юношества страны к активному и разумному участию в создании и вечном пересоздании – поскольку, как я уже говорил, здесь не может быть речи о чем-то сделанном раз и навсегда,  – подлинно демократического общества. И я хотел бы закончить теми словами, что сказал вначале: демократия есть в конце концов вопрос нравственного достоинства и ценности личности. Взаимное уважение, взаимная терпимость, отдача и принятие, обмен опытом представляют собой единственный возможный способ, благодаря которому люди могут успешно проводить жизненно важный эксперимент, участвуя в нем независимо от собственной воли, – величайший эксперимент человечества, способный доказать возможность такого совместного существования, когда жизнь каждого из нас в глубочайшем смысле слова полезна и для него самого, и для формирования индивидуальности других людей.

Мысли на полях

Ни одна форма жизни не бывает и не может быть неизменной; она либо идет вперед, либо идет назад, а конец дороги есть смерть. Демократия как форма жизни не может оставаться неизменной. Она также, если хочет жить, должна идти вперед, а пытаться пребывать в состоянии покоя – это начало пути назад, ведущего ее к полному исчезновению.

Сто лет назад в более примитивных условиях бытия, когда общественная группа была не внушительнее соседского округа… вовсе не считалось абсолютно неразумным развивать идею о том, что индивидам врожденны определенные демократические стремления… Вся совокупность современных условий существования эту идею опровергает.

Только когда школа научит новое поколение разбираться в том, как в настоящее время проявляют себя различные социальные силы… мы сможем поверить, что они соответствуют требованиям, предъявляемым к ним демократией.

Справляются ли наши школы с этими задачами?

3. Демократия бросает вызов образованию[41 - Статья написана в 1937 г.]

На мой взгляд, было бы чрезвычайно ошибочным по отношению к демократии думать о ней как о чем-то фиксированном, считать ее понятия и внешние проявления раз и навсегда установленными.