Время прощать

На листе было написано:

ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНРИ СЕТА ХАББАРДА

Я, Сет Хаббард, 71 года от роду, находясь в здравом уме, но страдая от неизлечимой физической болезни, изъявляю свою последнюю волю.

1. Я являюсь постоянным жителем штата Миссисипи. Мой официальный адрес: 4498 Симпсон-роуд, Пальмира, округ Форд, Миссисипи.

2. Я отменяю все завещания, подписанные мной раньше, особенно то, которое датировано 7 сентября 1987 года и составлено мистером Льюисом Макгвайром из юридической конторы Раша в Тьюпело, Миссисипи, которое, в свою очередь, отменило завещание, которое я подписал в марте 1985 года.

3. Настоящее завещание полностью, до единого слова, написано мной собственноручно, без чьей-либо посторонней помощи. Оно подписано и датировано лично мной. Я составил его сам, в своем кабинете, сегодня, 1 октября 1988 года.

4. Я нахожусь в здравом уме, твердой памяти и состоянии завещательной правоспособности. Никто не оказывал и не пытался оказать на меня никакого давления.

5. Своим душеприказчиком и исполнителем моего завещания я назначаю Рассела Эмбурга, проживающего по адресу: 762, Эмбер-стрит, Темпл, Миссисипи. Мистер Эмбург был вице-президентом моей холдинговой компании и находится в курсе всех моих активов и пассивов. Я приказываю мистеру Эмбургу нанять мистера Джейка Брайгенса, поверенного в суде адвоката, проживающего в городе Клэнтон, Миссисипи, для выполнения всех необходимых юридических действий. Моя воля состоит в том, чтобы ни один другой адвокат округа Форд не имел никакого касательства к моему наследству и не заработал ни единого пенни на его утверждении.

6. У меня есть двое детей – Гершел Хаббард и Рамона Хаббард Дэфо, у них тоже есть дети, но я не знаю сколько, потому что давно не виделся с ними. Я определенно исключаю обоих своих детей и всех своих внуков из завещания по моему наследству. Они не получают ничего. Я не знаю точного юридического термина, означающего «отлучение» лица от наследства, но выражаю свою волю полностью запретить им, моим детям и внукам, получить что-либо из моего состояния. Если они опротестуют это завещание и проиграют процесс, я желаю, чтобы они оплатили гонорар адвоката и все судебные издержки, потому что эти издержки будут следствием их алчности.

7. У меня есть две бывшие жены, имен которых я не буду называть. Поскольку они получили практически все при разводе, больше им ничего не причитается. Я определенно исключаю их из завещания. Да сгинут они в муках, как я.

8. Я отдаю, завещаю, перечисляю, оставляю после себя (как там, черт возьми, это называется) 90 процентов своего имущества моему другу Летти Лэнг в благодарность за ее верную службу и дружеское отношение ко мне на протяжении всех последних лет. Ее полное имя Летиция Делорес Тейбер Лэнг, ее адрес: 1488, Монроуз-роуд, Бокс-Хилл, Миссисипи.

9. Я отдаю в наследство, завещаю и так далее 5 процентов своего имущества моему брату, Энсилу Ф. Хаббарду, если он еще жив. Я ничего не слышал об Энсиле много лет, хотя часто о нем думал. Он был пропащим парнем, но заслуживал лучшей участи. В детстве мы с ним стали свидетелями кое-чего такого, чего не должно видеть ни одно человеческое существо, и Энсил оказался травмирован этим навсегда. Если он уже умер, его доля – 5 процентов – остается частью моего наследства.

10. Я отдаю в наследство, завещаю и так далее 5 процентов своего имущества Ирландской церкви Христианского пути.

11. Согласно моему распоряжению, мой душеприказчик должен продать мой дом, землю, иное недвижимое имущество и лесопильню возле Пальмиры по рыночной стоимости как можно быстрее и выгоднее и прибавить выручку к моему наследству.

    Сет Хаббард
    1 октября 1988 года.

Абсолютно разборчивая подпись была сделана аккуратным мелким почерком. Джейк снова вытер вспотевшие ладони и перечитал завещание. Оно занимало две страницы – безукоризненно ровные строчки, будто Сет писал, подложив под бумагу трафарет.

Десятки вопросов роились у Джейка в голове, требуя ответов. Прежде всего напрашивался такой: кто такая Летти Лэнг? И другой, тесно связанный с ним: что именно она сделала, чтобы заслужить девяносто процентов наследства? Следующий: насколько велико это наследство? Если оно действительно так существенно, то какую часть из него съедят налоги? Этот вопрос немедленно потянул за собой еще один: какую сумму может составить гонорар адвоката?

Не давая воли алчным фантазиям, Джейк, ощущал легкое головокружение и мощный выброс адреналина, обошел кабинет, пытаясь успокоиться. Какой намечается отменный судебный скандал! Раз на кону большие деньги, можно не сомневаться: семья Сета поставит на ноги всю адвокатуру и яростно бросится на борьбу за наследство.

Хотя Джейку еще не приходилось выступать защитником в полноценном процессе по опротестованию завещания, он знал: подобные дела рассматриваются в Судах справедливости, причем зачастую в присутствии присяжных. В округе Форд было мало прецедентов, когда покойный оставлял большое наследство, но случалось, какой-нибудь состоятельный человек умирал, не оставив четких распоряжений относительно имущества, или когда завещание представлялось по тем или иным причинам сомнительным.

Джейк аккуратно вложил конверт и три листа бумаги в папку и отнес ее вниз, к Рокси. К тому времени она выглядела получше, насколько это возможно, и распечатывала корреспонденцию.

– Прочтите это, – велел Джейк. – Медленно.

Она выполнила его распоряжение и, закончив читать, воскликнула:

– Вот это да! Отличное начало недели.

– Только не для старины Сета, – ответил Джейк. – Пожалуйста, отметьте в книге регистрации, что это пришло с почтой сегодня, третьего октября, утром.

– А зачем такая точность?

– Время получения письма может оказаться в суде решающим. Суббота, воскресенье, понедельник…

– А я буду свидетельницей?

– Может, да, а может, нет, но все надо предусмотреть. Правильно?

– Вам лучше знать, вы адвокат.

Джейк сделал по четыре копии конверта, письма и завещания. Один экземпляр полного набора документов он отдал Рокси, велев завести для него отдельную папку, два, поднявшись к себе в кабинет, положил в ящик стола и запер его.

Дождавшись девяти часов, вышел из конторы, имея при себе оригинал и одну копию. Рокси он сказал, что направляется в суд. После этого зашел в расположенный по соседству Залоговый банк и поместил оригинал в банковскую ячейку, принадлежащую его конторе.

Офис Оззи Уоллса находился в окружной тюрьме, в двух кварталах от площади, в приземистом бетонном здании-бункере, построенном задешево десять лет назад. Впоследствии к нему добавили напоминающую опухоль пристройку, где и работали теперь шериф, его помощники и служащие. Помещение было забито дешевыми столами и складными стульями, пол покрыт потертым ковром, обтрепавшимся вдоль плинтусов.

По понедельникам утром здесь обычно царила суматоха, поскольку приходилось улаживать дела, возникшие в результате игр и развлечений, имевших место в выходные. Разгневанные жены являлись освобождать под поручительство своих страдающих похмельем мужей. Другие жены врывались сюда, чтобы подписать бумаги, необходимые для препровождения их благоверных в тюрьму. Испуганные родители ожидали подробных разъяснений по поводу своих детей, пойманных с наркотиками во время облавы.

Телефоны надрывались больше обычного, и зачастую звонки оставались без ответа. Помощники шерифа шныряли взад-вперед, на ходу поглощая пончики и запивая их крепким кофе. А еще следовало упомянуть ажиотаж, связанный со странным самоубийством таинственного персонажа, чтобы понять, почему битком набитый холл офиса в то понедельничное утро выглядел особенно суматошным.

В глубине пристройки, в конце короткого коридора, находилась массивная дверь, на которой белой краской от руки было выведено:

«ОЗЗИ УОЛЛС, СТАРШИЙ ШЕРИФ, ОКРУГ ФОРД».

Дверь оказалась закрыта. Шериф, как всегда по понедельникам, находился в офисе с самого раннего утра и говорил по телефону со взвинченной дамой из Мемфиса. Ее сына задержали на дороге: он вел небольшой грузовик, в котором обнаружили, помимо прочего, внушительное количество марихуаны. Это случилось в субботу вечером возле озера Чатула, на территории принадлежащего штату парка, где правонарушения, связанные с наркотиками, были нередки. Мать горела желанием немедленно приехать и вырвать свое «невинное» чадо из темницы Оззин.

– Не так быстро, – охладил ее пыл Оззи. Послышался стук в дверь, и он, прикрыв трубку ладонью, крикнул: – Да!

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и в щель просунул голову Джейк Брайгенс. Оззи расплылся в улыбке и сделал ему знак войти. Закрыв за собой дверь, Джейк прошел в кабинет и опустился в кресло. Оззи продолжил объяснять даме на другом конце провода, что, хоть парню только семнадцать лет, его поймали с тремя фунтами марихуаны, поэтому его нельзя выпустить под залог, пока на то не будет санкции судьи. Поскольку мамаша продолжала бушевать, Оззи, поморщившись, отвел трубку от уха, покачал головой и снова улыбнулся посетителю. Обычная рутина. Все это Джейк наблюдал не раз.

Послушав взволнованную женщину еще немного, Оззи пообещал сделать все, что сможет, и, наконец повесив трубку, привстал, пожал Джейку руку:

– Доброе утро, советник.

– И тебе доброго утра, Оззи.

Поболтав о том о сем, они неизбежно, как всегда, скатились к футбольной теме. До того как повредил колено, Оззи недолгое время играл за «Рэмз» и по-прежнему с религиозным рвением следил за игрой этой команды. Джейк болел за «Сейнтс», как и большинство жителей Миссисипи, так что говорить им было особенно не о чем.

Вся стена за спиной Оззи была увешана и уставлена футбольными реликвиями – фотографиями, вымпелами, почетными знаками и призами. В 1970-х Оззи, играя за университет имени Алкорна, даже входил в символическую студенческую команду «Лучшие в Америке» и педантично хранил все свои награды.

Иной раз в иной обстановке – желательно при достаточно многочисленной аудитории, скажем, в суде во время перерыва, когда вокруг собиралось множество адвокатов, – Оззи мог не устоять против искушения рассказать историю о том, как однажды сломал Джейку ногу. Джейк был тогда тощим второкурсником и играл квотербеком за Карауэй – команду гораздо меньшей школы, которая, однако, непостижимым образом из сезона в сезон протаптывала себе дорогу в финал, где сражалась с клэнтонской.

Той игре, решающей в межшкольном турнире, не суждено было закончиться. Оззи, тогда звездный лайнбекер, в течение трех периодов терроризировал защиту карауэйской команды, а к концу четвертого совершил блиц на далекого снеппера. Фуллбек, уже травмированный и напуганный, уклонился от атаки Оззи, и тот всей своей мощью обрушился на Джейка, отчаянно пытавшегося отобрать у него мяч.

Оззи всегда утверждал, что слышал, как хрустнула малая берцовая кость. По версии Джейка, в тот момент не было слышно ничего, кроме рычания Оззи, рвавшегося к воротам. Но независимо от того, чья версия была верна, историю эту Оззи рассказывал снова и снова – по меньшей мере раз в год.

Однако сегодня, в понедельник, трезвонили телефоны, и оба – и Оззи, и Брайгенс – имели кучу дел, поэтому очевидно, что Джейк пришел не просто поболтать.

– Похоже, меня нанял мистер Сет Хаббард, – сказал Джейк.