Пир стервятников

Неужели и он такой же дурак, как Пицель?

– Ты хочешь сказать, что Гора умирает от черной магии?

Квиберн пропустил насмешку мимо ушей.

– Он умирает от яда, но медленно и в невероятных мучениях. Мои попытки облегчить его страдания оказались столь же бесплодными, как усилия Пицеля. Боюсь, что мак на сира Григора уже не действует. Его оруженосец говорит, что рыцаря посещали сильные головные боли и он глушил маковое молоко, как другие – эль. Как бы там ни было, все вены в его теле сделались черными, моча загрязнена гноем, а в боку яд проел дырку величиной с мой кулак. По правде сказать, это чудо, что он еще жив.

– Григор очень велик, – хмуро произнесла королева. – И очень глуп, потому и не понимает, что пришло время умирать. – Она подставила чашу, и Сенелла подлила ей вина. – Его крики пугают Томмена, а порой будят по ночам и меня. Давно пора позвать к нему Илина Пейна.

– Быть может, перенести сира Григора в темницы, ваше величество? Там он вас не побеспокоит, и я смогу заняться им как подобает.

– Заняться? – рассмеялась она. – Пусть им займется сир Илин.

– Как вашему величеству будет угодно, но хорошо бы изучить этот яд получше. В народе говорят: хочешь убить рыцаря – пошли рыцаря, хочешь убить лучника – пошли лучника. Чтобы сразиться с черной магией… – И Квиберн умолк, улыбаясь Серсее.

Нет, он не Пицель, это ясно.

– За что Цитадель отняла у тебя цепь?

– Все архимейстеры в душе трусы. Серые овцы, как называет их Марвин. Я был не менее искусным целителем, чем Эброз, но мечтал превзойти его. В Цитадели веками вскрывают трупы, чтобы постичь суть жизни. Я желал постичь суть смерти и вскрывал живые тела. За это серые овцы осрамили меня и послали в изгнание… но я постиг природу жизни и смерти лучше всех остальных в Староместе.

– В самом деле? – Это заинтриговало Серсею. – Хорошо. Гора твой. Делай с ним что хочешь, лишь бы за пределами темниц об этом не знали. Когда он умрет, принесешь мне его голову. Отец обещал отослать ее в Дорн. Принц Доран, несомненно, предпочел бы убить Григора сам, но всех нас в этой жизни ждут разочарования.

– Слушаюсь, ваше величество, только… – Квиберн откашлялся. – Я оснащен не столь хорошо, как Пицель. Мне понадобятся кое-какие…

– Я велю лорду Джайлсу дать тебе золота, сколько потребуется. Заодно купи себе новую одежду, а то ты словно с Блошиного Конца явился. – Она посмотрела ему в глаза, прикидывая, насколько может довериться этому человеку. – Нужно ли говорить, что тебе придется худо, если хоть слово о твоих… трудах просочится за эти стены?

– Нет нужды, ваше величество, – ободряюще улыбнулся он. – Со мной ваши тайны будут в сохранности.

Когда он ушел, Серсея сама налила себе вина и подошла к окну, глядя, как ползут по двору тени. Монета… Золото Простора. Откуда у тюремщика из Королевской Гавани такое золото, если не за помощь в убийстве лорда Тайвина?

Она никак не могла представить себе отцовское лицо без этой глупой посмертной улыбки, и дурной запах, идущий от его тела, не оставлял ее. Может, и за этим стоит Тирион? Карлик на все способен. Не мог ли он сделать Пицеля своим орудием? В свое время он отправил великого мейстера в темницу – как раз в те камеры, которыми ведал Рюген. Все нити этого дела перепутаны между собой. Верховного септона тоже назначал Тирион, вспомнилось ей, а тело отца всю ночь было на его попечении.

Дядя Киван пришел точно в срок, на закате, в стеганом угольно-черном дублете, мрачном, как и он сам. Сир Киван светлокож и светловолос, как все Ланнистеры, хотя волосы у него к пятидесяти пяти годам почти все выпали. Красавцем он никогда не слыл – мешковатый, узкоплечий, квадратный подбородок, плохо прикрытый желтой бородкой, выдается вперед. Ни дать ни взять старый сторожевой пес, но верный сторож – именно то, что ей сейчас нужно.

Они скромно поужинали кровавым мясом и свеклой, запив еду красным дорнийским вином. Сир Киван говорил мало и почти не притрагивался к винной чаше. Мрачные думы ему во вред, решила Серсея. Надо задать ему работу, чтобы помочь пережить горе.

Так она и сказала ему, когда слуги убрали со стола и вышли.

– Я знаю, как полагался на тебя отец, дядя, и намерена пойти по его стопам.

– Тебе нужен десница, а Джейме отказывается.

Он говорит без обиняков – тем лучше.

– Да, Джейме… Смерть отца так меня потрясла, что я едва помню, какие слова говорила. Джейме отважен, но, откровенно говоря, глуповат. Томмену нужен человек, умудренный опытом, старше годами…

– Мейс Тирелл старше.

– Ни за что. – Серсея, раздув ноздри, откинула прядь со лба. – Уж очень они загребущие, эти Тиреллы.

– Ты поступила бы глупо, сделав Мейса своим десницей, – признал сир Киван, – но еще глупее делать его своим врагом. Я слышал, что произошло в Чертоге Лампад. Мейс оплошал, вздумав обсуждать такие дела прилюдно, но и ты совершила промах, осрамив его перед половиной двора.

– Лучше уж так, чем терпеть в совете еще одного Тирелла. – Дядин упрек привел Серсею в раздражение. – Росби вполне пригоден быть мастером над монетой. Ты видел, какие у него лошади, видел его резные носилки с шелковыми занавесками. Его лошади одеты роскошнее многих рыцарей. Такой богач должен изыскивать золото без труда. Что до десницы, то кто же лучше завершит дело отца, чем его брат, заседавший с ним вместе в совете?

– Каждому нужен кто-то, кому можно довериться. У Тайвина были я и твоя покойная мать.

– Он очень ее любил. – Серсея запрещала себе думать о мертвой шлюхе в отцовской постели. – Я знаю, теперь они вместе.

– Я молюсь об этом. – Дядя пристально посмотрел на нее и сказал: – Ты многого у меня просишь, Серсея.

– Не больше, чем мой отец.

– Я устал. – Киван взял чашу с вином и отпил глоток. – Жены я не видел уже два года, один мой сын погиб, другой собирается жениться и вступить в права лорда. Надо отстроить замок Дарри, наладить оборону его земель, распахать и засеять заново сожженные поля. Лансель нуждается в моей помощи.

– И Томмен тоже. – Серсея не думала, что придется его уговаривать. С отцом он никогда не ломался. – И королевство.

– Да, королевство. И дом Ланнистеров. – Он сделал еще глоток. – Хорошо. Я останусь и послужу его величеству…

– Вот и отлично, – начала было Серсея, но сир Киван повысил голос.

– В том случае, если ты назначишь меня не только десницей, но и регентом, а сама уедешь в Бобровый Утес.

Долю мгновения она молча смотрела на него, а затем напомнила:

– Королева-регентша – я.

– Ты была ею. Тайвин не намеревался оставлять тебя в этой роли. Он говорил мне, что хочет отправить тебя в Утес и найти тебе нового мужа.

– Он и мне говорил об этом, – в приливе гнева признала Серсея. – Но я ответила, что не желаю снова выходить замуж.

– Если ты настроена против замужества, я не стану тебя принуждать, – невозмутимо произнес дядя. – Что до отъезда, то ты теперь леди Бобрового Утеса. Твое место там, а не здесь.

«Как ты смеешь?» – хотелось завизжать ей, но она сдержалась и ответила:

– Помимо этого я остаюсь регентшей, и место мое – рядом с сыном.

– Твой отец думал иначе.

– Отца больше нет.

– К прискорбию моему и всего королевства. Открой глаза, Серсея. Страна превратилась в руины. Тайвин мог бы поправить дела, но…

– Их буду поправлять я! – И она добавила более мягко: – С твоей помощью, дядя. Если ты будешь служить мне столь же верно, как и отцу…

– Ты не твой отец. А своим полноправным наследником Тайвин всегда считал Джейме.

– Джейме дал обет! Он не умеет думать, смеется над всем на свете и говорит вслух все, что только придет ему в голову. Безмозглый красавчик, вот он кто.