Сердце тьмы. Повести о приключениях

Нос у него был острый, с красным кончиком; губы тонкие, поджатые; он всегда имел такой вид, словно сдерживал бешенство; речь его была лаконичной до грубости. Все свободное время он проводил в своей каюте, всегда закрывал за собой дверь и затихал там, словно моментально погружался в сон; но когда наступало время его вахты на палубе, матрос, придя его будить, неизменно заставал его в одной и той же позе: он лежал на койке, голова покоилась на грязной подушке, а глаза злобно сверкали. Писем он никогда не писал и, казалось, ни от кого их не ждал; слыхали, как он упомянул однажды о Вест Хартлпуле, да и то с крайним озлоблением в связи с грабительскими ценами в каком-то пансионе. Был он одним из тех людей, которых, в случае необходимости, можно подобрать в любом порту. Такие люди бывают в достаточной мере компетентны; по-видимому, всегда нуждаются; порочных наклонностей не обнаруживают и неизменно носят на себе клеймо неудачника. На борт они попадают случайно, ни к одному судну не привязаны, живут, мало общаясь с товарищами, экипаж судна ничего о них не знает, а от места они отказываются в самое неподходящее время. Ни с кем не попрощавшись, они сходят на берег в каком-нибудь всеми забытом порту, где всякий другой человек побоялся бы высадиться, и тащат свой ветхий морской сундучок, старательно обвязанный веревкой, словно там хранятся какие-то сокровища; кажется, будто они, уходя, посылают проклятие судну.

– Подождите, – повторил он, раскачиваясь, чтобы сохранить равновесие, и упорно поворачивая спину Джаксу.

– Вы хотите сказать, что нам придется туго? – спросил Джакс с мальчишеским любопытством.

– Сказать?.. Я ничего не говорю. Вы меня на слове не поймаете, – отрезал второй помощник с таким презрительно-самодовольным и лукавым видом, как будто вопрос Джакса был хитро расставленной ловушкой. – Э, нет! Никто из вас не заставит меня свалять дурака, – пробормотал он себе под нос.

Джакс поспешил вывести заключение: второй помощник – подлая скотина, и мысленно пожалел, что бедняга Джек Элен свалился на этот угольный лихтер. Далекая черная масса впереди судна казалась какой-то иной ночью, видимой сквозь звездную ночь земли. Ночь эта была беззвездной и находилась за пределами вселенной; в ее зловещую тишину можно было заглянуть через узкую щель в сияющей сфере, которая обволакивает землю.

– Что бы там ни было впереди, – сказал Джакс, – мы несемся прямо навстречу ему.

– Вы это сказали, – подхватил второй помощник, по-прежнему стоя спиной к Джаксу. – Вы это сказали, помните – не я.

– Ах, убирайтесь вы к черту! – прорвало Джакса; второй помощник торжествующе хихикнул.

– Вы это сказали, – повторил он.

– Ну так что ж?

– Я знавал действительно хороших людей, которым попадало от их шкиперов из-за менее неосторожных слов, – с лихорадочным возбуждением ответил второй помощник. – Э, нет! Меня вы не поймаете.

– Вы как будто чертовски боитесь выдать себя, – сказал Джакс, обозленный такой нелепостью. – Я бы не побоялся говорить то, что думаю.

– Мне-то? Невелика храбрость. Я – нуль, и сам это знаю.

Судно после сравнительно устойчивого положения снова стало раскачиваться на волнах, качка усиливалась с каждой секундой; и Джакс, старавшийся сохранить равновесие, был слишком занят, чтобы ответить. Как только яростная качка несколько утихла, он проговорил:

– Пожалуй, это уже слишком. Хорошенького понемногу! Надвигается что или нет, а все-таки, мне кажется, следует повернуть судно против волны. Старик только что пошел прилечь. Пойду-ка я поговорю с ним.

Открыв дверь штурманской рубки, он увидел, что капитан читает книгу. Капитан Мак-Вир не лежал, а стоял, уцепившись одной рукой за книжную полку, а в другой держа перед собой раскрытый толстый том. Лампа вертелась в карданном подвесе; книги перекатывались на полке; длинный барометр порывисто описывал круги, стол каждую секунду менял наклон. Среди этих движущихся и вертящихся предметов стоял, держась за полку, капитан Мак-Вир; подняв глаза, он спросил:

– В чем дело?

– Волнение усиливается, сэр.

– Я это и здесь заметил, – пробормотал капитан Мак-Вир. – Что-нибудь неладно?

Джакс, сбитый с толку серьезными глазами, глядевшими на него из-за книги, смущенно ухмыльнулся.

– Качается, как старая калоша, – глупо сказал он.

– Да! Качка сильная, очень сильная… Что вам нужно?

Тут Джакс потерял точку опоры и начал заикаться.

– Я подумал о наших пассажирах, – сказал он, как человек, хватающийся за соломинку.

– О пассажирах? – очень удивился капитан. – О каких пассажирах?

– Да о китайцах, сэр, – пояснил Джакс, жалея о том, что заговорил.

– О китайцах! Так почему же вы так прямо и не скажете? Мне и невдомек, о чем вы толкуете. Никогда не слыхал, чтобы кули называли пассажирами. Пассажиры! Что это на вас нашло!

Капитан Мак-Вир заложил книгу указательным пальцем, закрыл ее и опустил руку. Вид у него был недоумевающий.

– Почему вы думаете о китайцах, мистер Джакс? – осведомился он.

Джакс, припертый к стенке, выпалил свое мнение:

– Палубу заливает водой, сэр. Я подумал, что вы, может быть, повернете пароход… на время. Пока это волнение немножко не затихнет. А затихнет, я полагаю, очень скоро… Повернете на восток… Я еще не видывал такой качки.

Он едва устоял на пороге, а капитан Мак-Вир, чувствуя, что за полку ему не удержаться, поспешил ее выпустить и тяжело рухнул на диван.

– Повернуть на восток? – сказал он, пытаясь сесть. – Это больше чем на четыре румба от курса.

– Да, сэр. Пятьдесят градусов… Как раз повернуть носом так, чтобы встретить…

Капитан Мак-Вир ухитрился сесть. Книгу он не уронил и заложенного места не потерял.

– На восток? – повторил он с возрастающим удивлением. – На во… Как, по-вашему, куда мы направляемся? Вы хотите, чтобы я повернул мощный пароход на четыре румба от курса, чтобы не причинить неудобства китайцам! Ну, знаете ли, приходилось мне слышать, какие безумства творятся на свете, но такого… Не знай я вас, Джакс, я бы подумал, что вы пьяны. Повернуть на четыре румба… А потом что? Повернуть на четыре румба, чтобы плавание было приятно… Как вам пришло в голову, что я стану вести пароход так, словно это парусник?

– Великое счастье, что это не парусник, – с горькой готовностью вставил Джакс. – За этот вечер мы потеряли бы все мачты.

– Да! А вам оставалось бы только стоять и смотреть, как их уносит, – сказал капитан Мак-Вир, как будто несколько оживляясь. – Сейчас мертвый штиль, не так ли?

– Да, сэр. Но несомненно надвигается что-то необыкновенное.

– Возможно. Вы, видимо, думали, что я постараюсь увернуться с пути, – сказал капитан Мак-Вир.

И манеры его и тон были до крайности просты; он не спускал тяжелого взгляда с непромокаемого плаща, валявшегося на полу. Вот почему он не заметил смущения Джакса, а тот был не только раздосадован, но и удивлен; он почувствовал уважение к капитану.

– Видите эту книгу? – серьезно продолжал капитан Мак-Вир, хлопая себя закрытым томом по ляжке. – Я читал здесь главу о штормах.

Это была правда. Он действительно читал главу о штормах. Входя в штурманскую рубку, он не имел намерения браться за эту книгу. Что-то – быть может, то же предчувствие, какое побудило стюарда, не дожидаясь приказания, принести в рубку морские сапоги и непромокаемое пальто капитана, – заставило его руку потянуться к полке; не теряя времени на то, чтобы сесть, он добросовестно силился вникнуть в терминологию, но потерялся среди полукругов, левых и правых квадрантов, возможного местонахождения центра, перемен ветра и показаний барометрической шкалы. Он пытался связать прочитанное с создавшимся положением и кончил тем, что почувствовал презрение и гнев, увидев в нагромождении слов и советов лишь одни измышления и предположения, без малейшего проблеска уверенности.

– Это чертовская штука, Джакс! – сказал он. – Если верить всему, что здесь сказано, придется большую часть своей жизни носиться по морю, стараясь зайти в тыл непогоде.

Он снова хлопнул книгой по ляжке, а Джакс открыл рот, но ничего не сказал.

– Зайти в тыл непогоде! Вы это понимаете, мистер Джакс? Величайшее безумие! – восклицал капитан Мак-Вир, делая паузы и глубокомысленно уставившись в пол. – Можно подумать, что это писала старая баба. Это превосходит мое понимание. Если книга преследовала какие-нибудь полезные цели, то понимать их нужно так: я должен немедленно изменить курс, свернуть к черту, в сторону, и явиться в Фучжоу с севера, тащась в хвосте этой бури, которая, видимо, бродит где-то на нашем пути. С севера! Вы понимаете, мистер Джакс? Триста лишних миль, и в результате – недурной счет за уголь. Если бы каждое слово здесь было святой истиной, я все-таки не мог бы так поступить, мистер Джакс. Не ждите этого от меня… – Джакс молча дивился такому красноречивому взрыву чувств. – Но суть в том, что вы не знаете, прав ли этот парень. Как вы можете определить, что это за буря, пока вы на нее не натолкнулись? Ведь парня-то на борту здесь нет, не так ли? Отлично! Вот здесь он говорит, что центр таких бурь находится на восемь румбов от ветра, но никакого ветра у нас нет, несмотря на падение барометра. Где же теперь его центр?

– Ветер сейчас подымется, – пробормотал Джакс.

– И пусть подымется! – сказал капитан Мак-Вир с благородным негодованием. – Отсюда вы можете заключить, мистер Джакс, что в книгах всего не найдешь. Все эти правила, как увернуться от ветра и обойти бурю, мистер Джакс, кажутся мне сущим вздором, если здраво смотреть на дело.

Он поднял глаза, увидел недоверчивую физиономию Джакса и постарался пояснить сказанное на примере.

– Это так же нелепо, как и ваше необычайное предложение повернуть судно, изменив курс неизвестно на сколько времени, ради удобства китайцев. Если погода меня задержит – отлично! На то имеется ваш судовой журнал, чтобы ясно говорить о погоде. Но, допустим, я изменю курс и прибуду на два дня позже, а они меня спросят: «Где же это вы были, капитан?» Что я им скажу? «Старался улизнуть от непогоды», – пришлось бы мне ответить. «Должно быть, погода была чертовски скверная?» – сказали бы они. «Не знаю, – ответил бы я. – Я ловко от нее улизнул». Вы понимаете, Джакс? Я весь вечер об этом размышлял.