Железная Маска. Век мушкетеров

Тогда, минуя Сен-Жермена, она сумела передать письмо графу Орлову. Излишне говорить, что уже вскоре красавица оказалась в Пизе, в мраморном дворце Орлова. Граф арендовал дворец, принадлежавший семье Медичи, столь хорошо знакомой Сен-Жермену.

В необъятной кровати красного дерева, принадлежавшей когда-то Лоренцо Медичи Великолепному, все и случилось.

В те дни в театре давали новую оперу Сальери. Сен-Жермен был в театре. Но, как и весь зал, не смотрел на сцену. Он глядел на ложу, где разыгрывалось представление куда блистательнее. Алексей Орлов в камзоле, усыпанном бриллиантами, и принцесса в нежно-голубом платье, с оголенными, какими-то беззащитными хрупкими девичьими руками, в бесподобном ожерелье из сапфиров. За ними, в глубине ложи, как бы в почетном карауле, выстроились русские офицеры в парадных мундирах. Сен-Жермен узнавал лица героев Чесмы. В лорнет он отчетливо видел лицо Орлова. Алексей Орлов смотрел на нее безумными, хмельными от любви глазами.

На следующий день Сен-Жермен увидел, как влюбленная парочка, обнявшись, каталась вдоль реки в роскошной коляске с золотым гербом Орлова. За коляской графа ехала другая – с театральными музыкантами, игравшими нежные мелодии модного итальянца Сальери. Замыкала поезд Любви третья коляска – с эскортом морских офицеров. Сомнений не было – она победила. Граф Орлов был страстно влюблен, впрочем, как и все мужчины, которых она решала подчинить. К ее блестящей коллекции разбитых сердец присоединилось и это могучее сердце. Она получила русский флот.

Сен-Жермен наблюдал происходящее с изумлением: обезумевший от любви Алексей Орлов не мог совершить то, что Сен-Жермен ясно видел в ее будущем…

На следующий день граф Сен-Жермен уехал в Венецию. Но вскоре ужасные слухи заставили его вернуться в Пизу. В Пизе он все и узнал! В первый и последний раз всепонимающий, всезнающий граф Сен-Жермен так обманулся. Оказалось, несколько дней назад граф Орлов предложил красавице руку и сердце.

Он отвез ее на адмиральский корабль русской эскадры – торжественно венчаться. Но вернулся с корабля на берег граф Орлов один. На следующий день на рассвете русская эскадра поспешно снялась с якоря и покинула Ливорно. И более несчастной никто не видел. Она исчезла вместе с русским флотом.

Сен-Жермен отправился во дворец графа. (Всю последующую сцену он описал в «Записках».)

Во дворце шли сборы, стояли раскрытые сундуки, и слуги укладывали в них бесчисленные камзолы графа. Алексей Орлов возвращался в Россию.

Сен-Жермен нашел Орлова в кабинете, у огромного стола, заваленного бумагами. Он был пьян. Но уже не от любви. Огромный, до дна опорожненный штоф водки стоял на столе. Рядом другой – тоже пустой. Орлов сказал: «Гляди, Ваше сиятельство. Здесь ее бумаги, весь стол заняли. Кому только не писала. Султану… Королю шведскому… Королю прусскому – всем нашим врагам. – Он перебирал письма. – А это уже к ней… Польская нечисть ей пишет. Все мятежники – Огинский, Радзивилл… Но никаких доказательств о высоком рождении! Никакой бумажонки! Одна пыль в глаза… Самозванка она! Не ошибся… Но девка небывалая! Я нам с вами завидую… и всем нам, кто ее ёб. Что смотришь, граф… Венчаться со мной на корабль позвал. Там мы ее и арестовали. Теперь к матушке-императрице везут… в крепость. Очень авантюрера сия государыню волновала. Велела матушка своему рабу привезти ее! Я исполнил! Обманул я девку, Салтыков. Впрочем, какой ты Салтыков! Ты думаешь, наше имя взял и нашим стал? Шалишь! Ты рабом стать сможешь? То-то! Великое это искусство!! Но ох непростое! Хотя мы все им владеем, все с рождения наделены! Все холопы… Красавица княгиня Лопухина императрицу Елизавету на бале затмила, та язык ей велела отрезать. Знай, холопка, свое место! Императрица Анна Иоанновна по щекам придворных дам била. Чуть недовольна – по морде. А они ее руку, оплеухи раздававшую, целовать спешили. А в шуты себе императрица отрядила самых родовитых. Князь Волконский, князь Голицын, граф Апраксин. И все они, потомки великих родов, согласились. И когда императрица шла с придворными мимо, потомки великих родов должны были блеять и кукарекать. И блеяли и кукарекали, а она им углем на морде усы рисовала и со смеху помирала. Князя Голицына, потомка королей Гедиминовичей, на уродке-карлице женила, шутовскую свадьбу устроила. Князя с уродиной в клетке в церковь на слоне везли, а гости из диких народностей на собаках и свиньях за ними ехали. И князь, потомок королей, от калмычки-уродины произвел на свет потомство. И могучие родственники поношение фамилии терпели, потому как мы – рабы. Так что девку любимую отвезти к матушке-царице мне очень даже нетрудно… Мы служим государям нашим не по-вашему! Вон ты рассказывал, как железную маску на опасного человека надевать придумали. А у нас императора всероссийского Иоанна Антоновича без всякой маски в тюрьме десятилетия держали и, когда надо, удавили. Мы холопы царя сегодняшнего, но для вчерашнего, безвластного, мы звери лютые. Я вот этой самой рукой свергнутого внука Петра Великого удавил. Как его горлышко жалкое хрустнуло… помню! Прощай, граф, и не поминай лихом верного раба царицына Алешку Орлова!

И, как рассказали потом Сен-Жермену, всю ночь Алексей Орлов бил зеркала… за отражением своим охотился. Так что Сен-Жермен понял – он не ошибся. Граф Алексей Орлов любил самозванку. Любил ее страстно, но… увы, по-вашему!

Предсказания

Граф Сен-Жермен продолжил ездить по Европе. Не забывая время от времени появляться во Франции.

После смерти маркизы де Помпадур к постаревшему королю пришла последняя любовь. В Версале появилась другая Жанна. Это была Жанна-возмездие, истинная карикатура на Жанну Помпадур. Такая же божественная фигура, столь же безупречный овал лица, столь же ослепительно-белая кожа, такая же копна белокурых волос, которую не удержать двумя руками… Но при этой красоте она была фантастически необразованна, глупа и с самым неудобным прошлым. Ее взял из борделя некто граф Дюбарри, пройдоха и картежник. И когда ему не везло за карточным столом, расплачивался с кредиторами ее прелестями… Я не буду пересказывать всю ее историю и как она попала на глаза королю Людовику. Но ее прошлое, столь богатое бесчисленными мужчинами, оказалось главным достоинством. Ибо вскоре Король Любви с восторгом сказал фразу, оставшуюся в анналах Галантного века: «Мне шестьдесят, я любил очень и очень многих! Но она, мое сокровище, научила меня таким любовным изыскам, о которых даже я не подозревал». Она была безмерно простодушна и безмерно развратна! И уже вскоре счастливый французский народ весело запел:

– Ах, плутовка, старого развратника заманила ловко.

Как тогда сказал Сен-Жермен: «Это и есть наказание истинных ловеласов. Их первая любовь никогда не бывает последней. Зато последняя любовь часто бывает первой. И, как правило, самой постыдной». Влюбившийся король устроил ее брак с младшим братом графа Дюбарри. Новоиспеченную графиню следовало представить ко двору. Придворные дамы дружно сказывались больными, никто не хотел представлять свету вчерашнюю шлюху.

Именно тогда и произошел таинственный эпизод, описанный в мемуарах современников.

Мария-Антуанетта, тогда еще дофина, открыто ненавидела бывшую потаскуху. Как-то ночью красотка Дюбарри с подругой шли по версальскому парку и встретили проходившую мимо дофину. Антуанетта молча прошествовала мимо, а Дюбарри сказала спутнице:

– Ты видела, как посмотрела гордячка Антуанетта! Испепелила меня взглядом. Поверь, она с удовольствием отправила бы меня на костер!

В этот момент мимо них в темноте проскользнул мужчина, который прошептал:

– Да нет, сударыня, вы умрете куда обыкновенней. Вас убьет топор… Как, впрочем, и т у, несравненную, несчастную…

Он не договорил и замолчал.

Обе испуганно обернулись и в свете луны увидели… лицо графа Сен-Жермена. Он смотрел на них с невыразимой печалью. Уже в следующее мгновение исчез в темноте.

Известно также, что в семидесятых граф вновь тайно появился в Париже, чтобы встретиться с Марией-Антуанеттой! Все та же придворная дама Антуанетты, любовница Сен-Жермена графиня д’Адемар пишет об этом в своих мемуарах: «В те дни Людовик XV заболел оспой… врачи объявили ему, что он безнадежен. Король должен был приготовиться к встрече с Богом – покаяться и получить отпущение грехов. Но для этого королю надо было отослать из дворца свой самый любимый и самый сладостный грех – красотку Дюбарри. Людовик написал ей трогательное прощальное письмо. Но уже на следующий день почувствовал себя лучше. Он тотчас захотел призвать свой грех обратно. Но красотка, боявшаяся оспы, уже укатила из дворца в свое имение.

В этот же день графиня д’Адемар провела к Антуанетте графа Сен-Жермена.

– Я много слышала о ваших способностях. И хочу у вас узнать: король выздоровеет? – спросила графа Антуанетта.

– Нет, король умрет… Очень скоро… Царствовать будете Вы, Ваше королевское Высочество.

Она испуганно посмотрела на него и как-то нерешительно сказала:

– Тогда попробуйте предсказать… нашу судьбу на троне?

Сен-Жермен долго молчал, потом сказал:

– Есть рок, Ваше Высочество… Но Господь дает нам свободу воли – возможность его преодолеть. И перед нами всегда два пути. Один предначертанный, но не неизбежный… И второй, когда усилием воли, чувствуя беду, уготованную судьбой, человек меняет предначертанную судьбу. Вам придется от многого отречься, чтобы изменить назначенный вам путь!

Месье Антуан еще что-то говорил, но я уже не слышал. Я опять мог патетически прокричать: «Я вижу… я вижу!»

Я видел! Булыжник… перед дворцом. Люди меня окружали, но их я не видел. Я знал – это толпа придворных. Стоят перед дворцом в Версале. Глядят на окна королевской спальни… Знал, что к больному оспой королю не пускают. Боятся эпидемии.

Я видел окно спальни – за стеклом горела огромная свеча… Рядом со мной стоял кто-то, была видна рука в кружевных манжетах… Рука лежала на эфесе шпаги… Наступали сумерки… Свеча в окне горела ровным светом… Потом кто-то подошел к окну и задул свечу. Толпа заревела, и!..

Тотчас исчезла картинка, раздался голос месье Антуана. Сказал насмешливо:

– Орут: «Король умер и да здравствует король!» Новый… Несчастный… нет, несчастнейший Людовик XVI!

Граф Сен-Жермен покинул Париж той же ночью. Продолжал ездить по Европе. Наконец осел в герцогстве Шлезвиг у знаменитого покровителя алхимиков князя Карла Гессен-Кассельского. Он «не выезжал никуда из герцогства», как пишут историки. Однако в 1783 году никуда не выезжавшего графа дважды видели в Париже. Графиня д’Адемар подробно описывает свою встречу с графом и его посещение королевского дворца. Всю дорогу в Тюильри граф молчал или односложно отвечал на вопросы графини. Она провела его в покои Антуанетты. В тот вечер Антуанетта тайно приехала из Версаля в Париж на ночной маскарад в Оперу. Безумная в жажде развлечений, ночами она теперь часто тайно покидала Версаль и в Париже танцевала до утра и до упаду. Она была в знаменитой прическе из павлиньих перьев, которую недавно ввела в моду. Парикмахер Леонар, стоя на лесенке, делал последние штрихи на головке Антуанетты. Наконец он удалился. Граф тотчас начал говорить, на этот раз без обычных своих витиеватых любезностей. Он был очень бледен, говорил медленно, будто слушая чьи-то слова и повторяя их. Он сказал, что та смертельная опасность, которая грозит королевской семье и Франции, та беда, о которой он намекал прежде, она «уже на дворе». Антуанетта слушала нетерпеливо. Торопливо поблагодарив графа за заботу, велела закладывать лошадей. Она спешила. На маскараде в Опере ее ждал любовник, шведский дворянин граф Ферзен по прозвищу «Картинка», самый красивый мужчина века.

Графиня д’Адемар вывела Сен-Жермена тайным ходом на площадь Карузель.

Она пишет в мемуарах: «Было совсем темно. Сен-Жермен постоял на площади, потом сказал: «Я больше не увижу нашей Прекрасной Дамы… Но такой же ночью, тем же тайным ходом наша бедная Антуанетта в платье служанки выйдет на эту площадь Карузель, чтобы бежать из собственного дворца… И в карете за кучера будет сидеть тот, к кому она сегодня так стремится…» Так оно и случилось! Это произошло уже после революции, во время неудачного бегства королевской семьи. В огромной карете, в которой они бежали из Парижа, за кучера сидел ее любовник, граф Ферзен… Но это все будет потом. А тогда у нас на дворе стоял 1783 год, и Людовик XVI еще правил Францией.

– В ноябре того же 1783 года, – продолжал месье Антуан, – братья Монгольфье запустили первый воздушный шар с людьми… Вы его уже видите!

…Огромный светло-голубой шар высотой метров тридцать. На шаре вызывающе-ярко, каким-то нагло-желтым цветом – монограмма Людовика XVI. Теперь шар был уже в воздухе… медленно летел над Парижем. Летел на небольшой высоте – на высоте взмывшей ввысь птицы. В корзине в серых камзолах для прогулки, в париках без шляп – двое. Один из них учтиво поклонился и помахал рукой. И тогда кто-то рядом со мной… я почему-то видел только его локоть, спину и шляпу, снял эту шляпу и ответно помахал ею в воздухе…

Шар уносил корзину… Они пролетели надо мной и медленно растворились в небе… В небе 1783 года! И я услышал голос месье Антуана:

– Граф Сен-Жермен, стоя рядом с вами, приветствовал пролетавшего над ним маркиза д’Арланда, своего друга. Великий ловелас и спортсмен маркиз д’Арланд пролетел над Парижем. Шар загорится в полете, но они погасят огонь, эти двое в корзине… Первые люди, поднявшиеся в небо…

Я плохо его слушал, я был как безумный! Я видел небо 1783 года!

Встречи после смерти

Месье Антуан продолжил свой рассказ:

– В январе следующего, 1784 года милейший художник, точнее, милейший человек, а художник он был не особенный… Жан-Батист Готье-Даготи по заказу князя Карла Гессен-Кассельского написал портрет графа Сен-Жермена. Тем не менее портрет вышел отменный. Князю Карлу портрет настолько понравился, что он заказал копию для своего брата, большого почитателя Сен-Жермена. Это тот самый портрет, который вы видите сейчас на стене.

Разглядывая портрет, князь спросил: «Сколько вам лет, граф?»

Сен-Жермен, прежде странно избегавший отвечать на этот вопрос, впервые ответил: «Мне минуло 88 лет. Я сообщаю вам об этом, Ваше Высочество, ибо в нынешнем, 1784 году я умру». Князь Карл был изумлен, потому что граф выглядел лет на сорок с небольшим, никак не более. Но к словам о смерти, зная способности графа, отнесся серьезно.

Так оно и случилось. Осталась лаконичная запись, сделанная в церковной книге маленького городка Эккенферда. Я нашел ее в городском архиве: «27 февраля 1784 года скончался граф Сен-Жермен». Принц Карл в своих «Воспоминаниях о моем времени» подтверждает эту дату. Но, как вы наверняка слышали, история на этом не закончилась.