Больше, чем друг

– Ты останешься?

– Я теперь никуда не уйду, сказал же. Гаси лампу, малышка.

Бабочки в моем животе счастливо взвизгнули и начали взбивать свои крохотные подушки, готовясь вместе со мной уснуть в объятиях любимого парня.

– Какого черта?

Я резко проснулась от грозного голоса отца. Я не сразу сообразила, на что он мог с самого утра разозлиться, но тут рядом со мной зашевелилось горячее тело, и память молниеносно вернулась ко мне. Я боялась слишком откровенно радоваться тому, что Адам и правда остался со мной, чтобы еще больше не гневить отца.

– Доброе утро, папа, – прохрипела я, открывая один глаз. Ой-ой, таким я видела его крайне редко. Папа в принципе не был подвержен гневу, но теперь он отчетливо проступил на его лице.

– Адам! – рявкнул папа, испепеляя взглядом мирно сопящего Скотта.

От резкого звука Адам подскочил с постели, но потом осознал, что он голый, и быстро прикрыл руками причинное место.

– Мистер Милтон… Э-э… Доброе утро?

Адам покраснел до самых кончиков ушей. Я сжала губы и натянула одеяло до самых глаз, чтобы скрыть улыбку и заглушить смех. Ситуация и правда была забавная. И как бы мне не было страшно от гнева папы, все это меня забавляло.

– Как я должен это понимать? – строго спросил папа.

– Как то, что я люблю вашу дочь.

Мое сердце стало еще больше. Оно как будто могло вместить в себя целый мир.

– Одевайся и на выход, – практически не меняя тона, сказал папа, и направился к выходу из комнаты. Взявшись за ручку двери, он добавил: – Через дверь. Хотя бы раз.

Как только за папой закрылась дверь, Адам стянул с моего лица одеяло и с улыбкой сжал мои бока.

– Смешно тебе, негодяйка? Я тут краснею перед твоим отцом, а ты хихикаешь?

Он начал щекотать меня, и мое хихиканье переросло в полноценный смех. Я уворачивалась и умоляла прекратить. В какой-то момент руки Адама перекочевали на мою грудь, а губы с языком прошлись по шее, вырывая из меня тихий сладостный стон.

– Не могу поверить, что ты моя. Наконец моя. И все так правильно, – шептал он между поцелуями, пока его руки исследовали мою грудь.

Я выгнулась подставляя свое тело под его ласки. Почувствовав бедром его твердость, я опустила руку и прошлась по всей длине бархатистой кожи, и Адам задышал чаще.

– Девочка моя, ты меня убиваешь, – простонал он мне в шею, и я сжала сильнее, а Адам толкнулся навстречу.

– Адам! На выход! – рявкнул папа через дверь, и мы замерли.

В комнате как будто снизилась температура градусов на десять. Адам уткнулся лбом мне в ключицу и разочарованно простонал.

– Тебе нужно идти.

– Я вернусь, – сказал он, целуя меня в губы.

– Я не чистила зубы еще. – Я попыталась отвернуться, но Адам сжал мои щеки и заставил смотреть прямо на него.

– Я хочу тебя всю, даже с не чищенными зубами, – пробормотал он мне в губы. – Но мне и правда пора, иначе Брэд снова зайдет и увидит мою голую задницу.

Адам встал, быстро оделся, подарил мне еще один томительный поцелуй, и направился к окну.

– Думаю, сегодня тебе все же лучше выйти через дверь, – сказала я.

Адам остановился и потер затылок.

– Это будет прогулка не по Аллее позора, а на эшафот, – признал Адам, подмигнул мне и вышел из комнаты.

Я откинулась назад на подушки, снова натянула одеяло так, что остались видны лишь мои глаза, чтобы скрыть широкую улыбку, которая с самого пробуждения не покидала мое лицо. Я боялась радоваться слишком громко, чтобы не спугнуть счастье, поселившееся в моем сердце. Как будто, если я озвучу вслух то, что у меня на сердце, то проснусь ото сна, а мир останется все таким же серым и унылым без него.

Эпилог

– Адам! – послышался гневный голос отца.

– О, господи, пап, ну сколько можно? – простонала я, переворачиваясь на бок.

Адам приоткрыл глаза и помахал папе.

– Доброе утро, мистер Милтон.

Больше папа не пугал Адама, хотя каждый раз пытался. Теперь это стало доброй традицией: мы приезжали домой на каникулы, а по утрам папа периодически стучал, потом входил в комнату и резко окликал Адама, заставляя одеваться и выходить из нашего дома. Первые раз десять это работало, но за четыре года это превратилось в своего рода ритуал, и так папа теперь звал Адама на рыбалку, помочь с чем-нибудь, или обсудить планы.

Папа стал для Адама другом и поддержкой. Когда мой – теперь уже – жених выбирал направление, папа сказал ему следовать за мечтой, так что теперь Адам готовится стать пластическим хирургом. А папа договорился для него о практике в одной из частных клиник Сан-Франциско, которой управлял его друг. Футболом Адам занимался, но теперь на любительском уровне, полностью сосредоточившись на учебе.

– На выход с вещами! – рявкнул папа с улыбкой.

– Черт. Уже? – потянувшись, спросил Адам.

– Триша, что валяемся? Ты тоже, вроде как, собиралась лететь с женихом, нет?

– Встаем-встаем, – проворчала я.

Папа вышел из комнаты, а Адам притянул меня в свои объятия.

– Хочу детей, – произнес он, целуя меня в висок.

– Что? – удивленно переспросила я.

– Да, хочу. Как только мы закончим университет, ты должна перестать принимать противозачаточные.

– Эй, а как же моя карьера?

– Триша… – Адам пытался казаться грозным.

– Мы сто раз обсуждали это, Адам, и я от своей позиции не откажусь, понял? Сказала тебе: заканчиваем университет, пять лет на карьеру, а потом свадьба и дети.

– Ты карьеристка.