– Замолчи, женщина, я устал. У меня болит голова, и я желаю отдыха, – сказал он.
– Ты никогда не желаешь меня выслушать! Бесчувственный, грубый вояка! Я с тобой, в эту глушь, а ты… – обиженно фыркнула жена, и, взмахнув широкими рукавами тонкого шёлкового платья, выбежала из комнаты.
Наконец-то тишина. О Небо, какое же это счастье!
Дела у торговки Ло шли сегодня не слишком-то бойко. Овощи – хорошая штука на прилавке, но не тогда, когда чуть не у каждой семьи есть огород. Рыночек тоже, право слово, захудалый. Одна надежда, что городок растёт. Может, в будущем году дела получше пойдут.
Тётка Ло уже отчаялась продать сегодня хоть что-то: полдень, а почина даже нет. Будто сглазил кто. На крестьянских баб, шаставших туда-сюда в поисках недорогой рыбы – а где тут недорогую рыбу сыщешь? в речке разве – расчёт понятно какой. Оставалось надеяться, что придут кузнечихи или жёнки мастеров-кирпичников, те если и держат огородики, то невеликие, а семьи большие, и деньга в доме водится. А пока их принесёт, можно послушать, о чём бабьё болтает.
Не иначе само Небо сжалилось над торговкой: солнце ещё не очень сильно сдвинулось, а в конце овощного ряда показались две женщины. Конкурентки – все три штуки – разом заголосили, нахваливая свой товар, но где им перекричать горластую Ло!
– Тыквы, тыквы! Свежайшие тыквы! – её голос смял, подавил и уничтожил голоса соседок. – Лучшие тыквы для госпожи!
Ей показалось, или это жена старшины кузнецов? О, везение! Она часто покупала именно у неё и никогда не пыталась торговаться до предела, знала меру. Будет почин. И рука у неё лёгкая, после неё торговля частенько шла бойчее. И подруг своих из кузнечной слободы сюда направляет, а кузнечихи потом нахваливают печёные тыквы с начинкой из риса и курятины, сделанные по рецепту женщины с запада. У неё, тётки Ло, купленные, между прочим. Видать, получше, чем те, к которым госпожа там у себя на западе привыкла, раз приходит снова и снова. Вот и сейчас, не задерживаясь у других палаток, направилась прямо к ней. Обиженные невниманием соседки хмуро замолчали.
– Доброго здоровьица вам, госпожа Ли Янь, – расплывшаяся в довольной улыбке тётка Ло раскланялась.
– И вам того же, тётушка Ло. Ну, показывайте нам самые спелые тыквы в Бейши, выбирать будем.
Старуха-служанка тихонько хихикнула, тогда как разбитная тётка засмеялась в полный голос.
– Других не держим, госпожа моя, других не держим! А вот они, родимые, только вас и дожидались…
Постоянная покупательница знала толк в тыквах. С одной стороны, немного обидно, что выбирает она всегда самые лучшие – завалявшиеся не спихнёшь. С другой – хорошо платит и никогда не скупится на доброе слово. Не то что служанки сотничихи: норовят купить хорошее по цене лежалого, жмутся за каждый цянь. Можно подумать, из своего кошелька платят. Ещё и злословят; вот уж точно, какие хозяева, такие и слуги. Правда, не на ту напали. Тётка Ло и сама могла так загнуть, что солдаты краснели от смущения, а по части сплетен ей вовсе не было равных.
Выбор был сделан. Две лучшие тыквы заняли место в корзине парнишки-носильщика, внука старого Лю, тенью следовавшего за госпожой и её старой служанкой, а монеты, сопровождённые обязательным «спасибо», были нанизаны на поясной шнурок. Сделка совершена к обоюдному удовольствию. И вот тут тётка Ло была вознаграждена вторично, ибо госпожа и служанка заговорили между собой. Вернее, возобновили разговор, прерванный необходимостью покупки тыкв.
– Нет, Гу Инь, – сказала госпожа. – Ты не права. Её не осуждать надо, а пожалеть. Может, на неё саму кто порчу навёл. Такая красивая женщина… Могли же ей позавидовать, верно?
Порча? О, это интересно. Тётка Ло навострила уши.
– А кому не завидуют? Разве что мне, старой, – проворчала бабка. – Много вы, молодые, в жизни понимаете.
А я всякое повидала. Глаз у неё дурной, вот что. Никто такую порчу не наведёт, с дурным глазом только родиться можно. С кем глазами ни встретится, всем несчастье будет. Не верите, госпожа? А с чего это сотник пьёт, не просыхая? А с чего это её дочку замуж не берут? Всё от дурного глаза, попомните моё слово!
Последнее тётка Ло уже еле расслышала, ибо женщины, старая и молодая, ушли уже в конец ряда. Но какова новость! Дурной глаз – это почище любой порчи! Да у кого – у жены сотника! То-то торговля сегодня не задавалась: ведь с утра приходила эта кривляка, служанка сотничихи. Покрутила носом и ушла ни с чем. Точно – сглазила! Раз всё время при госпоже, и несчастья на ней нет, значит, сама такая же дурноглазая.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: