Бортовой

«Будет перегруз, бабахнем», – это Радислав.

«Костя, оцени риск».

«Пятьдесят на пятьдесят – то ли бабахнем, то ли нет. Автоматика сдохла, буду переключать вручную».

«Спятил?»

«Не больше, чем ты».

«Том, Радик, маневрируем!»

«Повреждение внешнего контура защиты основного реактора. Инициирую процесс его остановки», – Танечка в своём репертуаре и действует строго по инструкции. Но заглушить реактор – значит с гарантией влететь в ядро потока. От нас мокрого места не останется. Даже от тех, кто сидит в прочных спасательных капсулах.

«Отставить! Технарей из реакторной выгнать, закрыть переборки!»

«Вероятность взрыва реактора семьдесят два процента».

«Понадеемся на оставшиеся двадцать восемь. Выполнять! Всю ответственность беру на себя!»

«Принято. Выполняю».

Даже странно, что до сих пор во всей этой свистопляске погиб всего один человек. Но на борту ещё несколько членов экипажа, моей команды, и около двухсот перепуганных пассажиров в неотстыковавшихся капсулах. И все они, как ни странно, хотят жить. Компьютер этого не учитывает. Хотя, по идее, должен: в его базе данных записаны основные человеческие эмоции и мотивации. Вот почему в нештатных ситуациях после слов командира «беру ответственность на себя» компьютер обязан беспрекословно выполнять приказы человека, имеющего на то полномочия. Искусственный интеллект, каким бы продвинутым он ни был, действует строго по программе. Человек же будет сражаться за жизнь до конца, и чаще всего побеждает обстоятельства там, где шансы уцелеть минимальны. Там, где машина никогда не продолжит борьбу.

У искусственного интеллекта нет инстинкта самосохранения, вот в чём дело. Он, гад квантовый, знает, что где-то на Земле хранится его полноценная копия…

…Этого удара мы не услышали. Мы его поняли, когда в нейроинтерфейсе внезапно умолк голос Радислава, а кресла мгновенно обволокли нас с Томом эдакими коконами – включилась автономная система жизнеобеспечения рубки.

«Радик погиб…» – голос Тома был усталым и злым.

«Принял. Рубка разгерметизирована и обесточена, работают аварийные контуры. Мы немного затормозились, давай манёвр. Курс на тридцать два – шесть – минус сто десять».

«Маневровые на пределе, – отозвался Костя. – Осторожней там».

Ещё удар. И ещё.

«Пилот, авторизуйтесь».

«Таня, ты что? Я давно авторизован!»

«Пилот, авторизуйтесь… База данных недоступна. Кластер распадается… Авторизуйтесь…»

Тишина.

«Блин! Танькин кластер… того!» – мысленно взвыл Том.

«Тестирую… Нет, вырубило блок с её интеллектом. Системы доступны… те, которые ещё живы. Пойдём на ручнике».

«Справимся? Майк, даже у нас реакция не та, не вытянем».

«Должны, Том. Обязаны. Справимся».

Да. Двигатели воют и стонут на перегрузке, «Меркурий» раскачивает и трясёт, но мы отклоняется от смертельного курса. Четыре минуты. Двенадцать… Градус… Три градуса…

Удар.

«…!!!!!»

Костя матерится. Значит, дела наши плохи.

«Сенсоры правого борта и кормы вырубило. Костя, что у вас?»

«Пожар, б…!!! Прямое попадание в главный энерговод! Мы горим, Миша!»

«Покинуть техотсек».

«Кто-то должен управлять движками, раз ты „ослеп“!»

«Костя, не дури, спасай ребят… Твою ж дивизию, это приказ!!! Живо в скафандры и в носовую часть! Страви воздух за борт!..»

В рубке кресла с катапультами для пилотов и рядом с ней, за переборкой, одноместные спасательные модули для прочего экипажа. Здесь даже в случае полного разрушения корабля есть неплохой шанс выжить.

Они должны добраться до капсул. А мы должны отклонить курс на расчётные шесть градусов.

У каждого свой долг.

«…Отклонение четыре – сорок один. Третий и шестой маневровые сдохли, поворачиваю корабль по оси. Скорость меньше одной пятой… Маршевый работает на пределе… На сигнал бедствия ответили с планеты. На станции этот долбаный поток наделал делов, куча трупов, спасатели ещё работают. Обещают и нас подобрать».

«Том, главное – подобраться поближе, чтобы они не слишком долго нас искали. Не забывай, у нас ещё пассажиры на борту».

«Подберёмся… если движок не гикнется».

«Костя, ты удивительный оптимист».

«Ты только это заметил?»

«Нет, я знал об этом всегда. Том, доклад».

«Отклонение пять двадцать. Продолжаю манёвр… Э-э-эй, это что за дерьмо творится?»

«А это, Томми, и есть то самое „движок гикнется“. Маршевый теряет мощность».

«Марш по капсулам. Я поведу корабль».

«Командир, без компа ты в одиночку не справишься».

Двести с лишком душ, которые хотят жить… Это такая ответственность, которая и вправду может сжечь пару километров нервных волокон.

Не справлюсь, говоришь… Ты отличный парень, Том, и пилот от бога, но есть кое-что, чего ты забывать не должен.