Нечисть по найму

– Если все решено, то не будем задерживаться. – Храмовник улыбнулся и подал мне руку. – Рикки без нас соберет провиант в дорогу. Надеюсь, мы обернемся достаточно быстро.

– Постараюсь. – После небольшого внутреннего колебания я все же осторожно вложила руку в протянутую ладонь Шерьяна. К моему удивлению, после этого ничего не произошло – с небес не упала карающая молния, даже гром не ударил как далекий отзвук божьей немилости.

Прохладные пальцы мужчины крепко обхватили мое запястье и тут же разжались.

– Мир? – после столь оригинального рукопожатия негромко спросил Шерьян и почтительно взял меня под локоть. – Поспешим. Времени и в самом деле немного.

Оказалось, что это на удивление приятное для поднятия самооценки занятие – прогуливаться по городу рядом со столь представительным мужчиной. Прохожие почтительно расступались, едва замечали на шее храмовника серебряный медальон, размерами напоминающий небольшое блюдце. Но Шерьян не обращал ни малейшего внимания на впечатление, которое он производил на окружающих. Он быстро шагал, небрежными кивками иногда отвечая на поклоны каких-то весьма сомнительных личностей, более напоминающих разбойников с большой дороги. Я, пытаясь поспеть за столь нетерпеливым спутником, почти бежала.

– Подожди, – наконец, запыхавшись, взмолилась я, чувствуя, как в левом боку пульсирует острая, стреляющая боль. – Ты меня совсем уморил.

Храмовник раздраженно фыркнул, но послушно остановился. Я же тем временем прислонилась спиной к стене дома, ухоженный и чистый фасад которого не внушал опасений, что в самый неожиданный момент тебя обольют с верхнего этажа помоями.

– Какая-то мне совсем изнеженная нечисть попалась, – неодобрительно заметил Шерьян, без малейшего сочувствия наблюдая, как я жадно ловлю ртом воздух, пытаясь отдышаться.

– Вообще-то на большие расстояния принято брать какие-нибудь средства передвижения, – огрызнулась я и, размечтавшись, добавила: – Карету, к примеру. Или ты предпочел бы, чтобы я распугивала горожан своей другой ипостасью? Знаешь ли, в облике кошки намного сподручнее бегать по узким улочкам.

– Тише! – испуганно шикнул на меня храмовник, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Да нет тут никого, – усмехнулась я, на всякий случай еще раз принюхавшись. – Я бы почуяла.

– Ты слишком доверяешь своим звериным чувствам, – неодобрительно покачал головой Шерьян, небрежным жестом вытирая со лба испарину, которая выступила после слегка утомительной прогулки. – Меня ведь с Рикки ты не можешь ощущать на расстоянии.

– Это все твои магические штучки, – отмахнулась я. – Остальным они не подвластны.

Шерьян как-то странно усмехнулся, хотел было возразить, но передумал.

– Отдохнула? – вместо этого спросил он. – Тогда вперед.

Я покорно кивнула и поплелась за ним, с неохотой переставляя ноги.

Несмотря на раннее утро, в городе уже стояла удушающая жара. Небо угрожающе синело, предвещая еще один невыносимо долгий день. В узких каменных лабиринтах висело марево влажной, невыносимой духоты. Ни ветерка. Лишь мертво провисли на крышах полотна сохнущего белья.

Понятное дело, к тому моменту, когда мы добрались до места, где вчера прошло мое превращение, выглядела я хуже мокрой мыши. На рубашке расплывались неаккуратные пятна пота, челка прилипла ко лбу и настойчиво лезла в глаза. Однако Шерьян таких неудобств не испытывал. Он все так же щеголял свежим видом, словно только-только принял прохладную ванну, а не пробирался через изнывающий от солнечного зноя город.

Я с завистью посмотрела на спутника и, невольно задержав дыхание, спустилась к тому месту, где не так давно вывалялась в крови и внутренностях. Сейчас над этим местом стояло навязчивое жужжание наглых зеленых мух и витал весьма неаппетитный запах, который ощутимо усилился за прошедшие с ночи часы.

Платье и пергамент оказались именно там, где я их оставила. Шерьян скользнул равнодушным взглядом по скомканному наряду, но внезапно заинтересовался скромным пожелтевшим листочком, который совсем некстати случайно выпал из моих рук.

– Не трожь! – прошипела я, пытаясь подобрать пергамент быстрее мужчины.

Не получилось. Храмовник ловко выхватил свиток прямо из моих рук.

– Что это? – удивленно спросил он, сличая изображение зубастой твари с гравировкой на своем медальоне.

– Надо же мне было узнать, с кем дело предстояло иметь, – неопределенно пожала я плечами. – Вот один знакомый и помог.

– Интересные у тебя приятели, – задумчиво протянул Шерьян. – За такие сведения вообще-то не так давно головы лишали. Как за разглашение внутренних дел храма.

– Ой да ладно, – легкомысленно отмахнулась я. – Тоже мне секрет. Ну есть у вас свои воины. Подумаешь. Не все же народ одной силой слова убеждать. Иногда и к оружию прибегнуть надо. Тем более с нечистью никто и никогда не церемонился.

Храмовник промолчал. Просто с яростью скомкал листок и отшвырнул его в сторону. А уже через миг маленькая вспышка огня полностью уничтожила творение неизвестного художника.

– Дурная у тебя привычка – чужими вещами с такой легкостью распоряжаться. – Я с сожалением посмотрела на кучку пепла, которая осталась от подарка Аджея.

– Скажи спасибо, что я не спрашиваю, от кого именно ты получила это изображение, – хмыкнул Шерьян. – Потому как по всем правилам я должен был бы весьма сурово наказать болтуна.

У меня язык чесался высказать этому выскочке все, что думаю о его на редкость самоуверенной и неприятной манере разговаривать, непринужденно разнообразя беседу недвусмысленными намеками и угрозами. Но я сдержалась, просто раздраженно передернула плечами и первой пошла по тропинке.

До трактира мы добрались без особых приключений. Хозяин питейного заведения весьма обрадовался, увидев меня. Неудивительно, сегодня же пятница, а плату за неделю я должна была внести еще вчера.

– Драгоценнейшая, – витиевато начал он, грозно упирая руки в бока.

Я испуганно втянула голову в плечи. Кажись, на этот раз скандала не избежать.

– Кир, – смущенно промямлила я, старательно отводя взгляд от полного, страдающего одышкой трактирщика, – слушай, не будь занудой. Ну припозднилась немного с оплатой. Сейчас только к себе поднимусь и сразу деньги отдам.

– Мне надоело все это! – взревел, словно разъяренный бык, Кир, вытирая со лба пот грязным, засаленным полотенцем. – Почему я должен переживать по пустякам? У нас был уговор: пять серебряников каждый четверг без учета еды. И то пожалел я тебя, более чем на треть аренду сбавил, как постоянной клиентке. Кто ж знал, что от тебя больше проблем, чем от пьяных гномов, отмечающих выгодный заказ? Появляешься под утро, днями и ночами шляешься неизвестно где. Вчера в платье уходила, сегодня в мужской одежде пришла, причем явно с чужого плеча. Слушай, мне проблемы с городской стражей не нужны. Если чем незаконным подрабатываешь, то изволь десять процентов охраняющей гильдии платить. Я хочу быть уверенным, что ты на хвосте никакую облаву не притащишь.

Я молчала, уставившись в пол и чувствуя, как щеки у меня начинают полыхать от негодования. Впервые в жизни меня отчитывали как несмышленую девчонку. Что самое обидное – все это происходило на глазах у храмовника. То-то он веселится сейчас, наверное.

– Ну, чего притихла?! – вызверился еще пуще Кир и больно схватил меня за руку. – Или сейчас же выкладывай сотню серебряников как начальный взнос на полгода для гильдии, которая нас от стражников бережет, или собирай манатки и выметайся на все четыре стороны. Впрочем, если денег нет, то одно предложение имеется…

Тут трактирщик выдержал драматическую паузу, затем вкрадчиво зашептал мне на ухо, не обращая внимания на то, что я поморщилась от его тяжелого чесночного дыхания.

– Тут Хилли приходила из гильдии веселых вдовушек. Она уже давно на тебя глаз положила. Ты деваха симпатичная, спросом пользоваться будешь. Глядишь, через год-другой на золоте есть начнешь да в бархат одеваться. Да и мне кое-какой медяк перепадет, если я тебя уговорить помогу. Ну?

«На редкость неудачно день начался, – с тоской подумала я. – Звезды, что ли, в насмешку крестом над головой встали? То юнец озабоченный, то от гильдий неприличные предложения… Врезать бы этому хаму как следует, да нельзя. Некогда сейчас новое жилье искать. А сотню серебряников я так быстро не отыщу. Конечно, к вечеру-то раздобуду, только храмовник вряд ли согласится до ночи в городе задержаться».

Трактирщик же тем временем, ошибочно приняв мое молчание за согласие, довольно ухмыльнулся и совсем было вознамерился на правах первого клиента пощупать предложенный товар. То есть потянул свои загребущие ручонки к моему стройному и прекрасному телу. Хотя на самом деле оно сейчас было потным и совсем не настроенным на флирт. Я взвизгнула, словно добропорядочная мать семейства, впервые услышавшая неприличный анекдот в исполнении орка, и с размаха залепила ему пощечину, в последний момент благоразумно сдержав ярость своей звериной натуры.

– За что?! – взвыл хозяин заведения, держась за щеку и глядя на меня выпученными глазами.

– За то, – твердо ответила я. – Арендную плату за месяц вперед внесу, а гильдиям передай – пусть идут со своими предложениями куда подальше. Кстати, Хилли мне еще десять серебряников должна за известные ей художества.

– Ну знаешь ли!.. – Трактирщик задохнулся от возмущения и грузно осел на низкий колченогий стул. – Меня твои темные делишки мало интересуют. Или плати полторы сотни серебряников, или лети, птичка, ищи другой уголок.

– Только что ведь была сотня! – возмутилась я, до глубины души пораженная таким быстрым ростом цен.

– А нечего руки распускать, – обиженно отозвался Кир, потирая щеку, на которой еще виднелся отчетливый след моей пятерни. – Если бы не кочевряжилась, так и быть, пару монет уступил бы. Авось от вашего бабского племени не убудет, если иногда небольшие шалости позволять станете.

– Да иди ты! – от души посоветовала я, пытаясь судорожно сообразить, где взять такую бешеную сумму.

А еще этот храмовник с его наймом. Если бы не договор – даже препираться с трактирщиком не стала бы. В городе полно заведений, в которых хозяева за достойную плату смотрят сквозь пальцы на чудачества постояльцев. Кстати, чего это Шерьян притих? Уж не задумал ли чего дурного?

Кир от милого пожелания дальней дороги побагровел еще сильнее, хотя это казалось почти невозможным, затем вновь вцепился в мою многострадальную руку. Я едва не взвыла от неожиданности и огорчения – ну точно же синяки оставит! – и всерьез вознамерилась расквасить трактирщику нос. Все равно новое жилье, по всей видимости, искать придется. Так почему не уйти, громко хлопнув дверью напоследок?

– Уважаемый. – (Спокойный голос за спиной остановил мой благородный порыв накостылять мерзкому кровопийце и душегубу.) – Мне кажется, вы делаете девушке больно.