Скандал в семействе Уинтерли

– И признается, что не смог справиться с беззащитной юной леди? Он не такой дурак. – Лорд Фарензе искоса взглянул на Кольма, как будто говорил, что это относится и к нему. – Даже напившись, он будет помнить, что я обещал с ним сделать, если он не будет держать язык за зубами.

Кольму вдруг захотелось найти этого ублюдка и добавить свои пять пенсов. Впрочем, он едва ли мог угрожать ему, оставаясь под маской клерка. Подойдя к столу, он заметил, что мисс Уинтерли вернула подсвечник на прежнее место, и теперь он идеально освещал то, что читал Кольм, пока его не отвлекли. Он попытался быстро засунуть дневник Памелы в кипу старых писем.

– Подождите, – резко бросил лорд Фарензе, уловив его движение, как будто это он, а не Кольм в течение восьми лет оттачивал свою реакцию в полку «Райфлс». – Что это у вас? – спросил он и подошел ближе, чтобы рассмотреть. – Мне уже приходилось видеть похожую тетрадь, и почерк похож на каракули моей бывшей жены. Дайте-ка я взгляну.

– Милорд, мой наниматель заплатил хорошую цену за каждый том в этой комнате, – почти искренне возмутился Кольм.

– Мне тоже больно видеть, что такое прекрасное собрание забыто и заброшено, однако если это действительно записки моей жены, то Дернли не может их продать. Как ее супруг я имею право потребовать их себе.

– Папа… – Мисс Уинтерли тронула его за рукав. – Разве обо всех ее скандалах еще не все известно? Нам правда надо идти.

– Я не позволю, чтобы они заново появились в желтой прессе. И я не уйду из этой комнаты, пока вы, Картер, не объясните мне, что это такое и нет ли в этой коллекции еще чего-то, о чем мне следует знать.

– Я правда ничего не знаю, милорд. Я только сегодня вечером нашел дневники леди Фарензе, спрятанные на полке с проповедями.

– Тебя, конечно, восхищает ее дерзость, верно? – сказал виконт дочери, и, прежде чем он снова устремил на Кольма надменный взгляд, Кольм на мгновение увидел под его суровой маской обычного мужчину. – Сколько вы прочли? – с угрозой спросил он, как будто считал такое вторжение непростительным.

– Только этот, – ответил Кольм, не желая стоять перед ним, как провинившийся школьник, не смеющий сказать ни слова в свою защиту. – И я определенно не собираюсь кому-либо рассказывать ее секреты, – без особого труда пообещал он.

У Кольма имелось больше причин не желать, чтобы о них узнали, чем у семьи Фарензе. К тому же записки Памелы не дали ему ничего, что помогло бы лучше понять отца. Непохоже, чтобы эта поглощенная собой женщина стала тратить бумагу, описывая своего любовника. Лучшее, что он мог сделать, – это навсегда оставить ее и ее семью в прошлом в тот же день, когда покинет этот дом. Отдать им этот дневник было бы даже лучше. Его вдруг кольнула смутная мысль, что труднее будет забыть дочь Памелы, но он поспешил отмахнуться от нее.

– Вы отдадите нам, если найдете что-нибудь еще, пока работаете здесь? – спросила мисс Уинтерли, как будто уловила сомнения своего отца.

– Да, если это имеет отношение к вам, – устало вздохнув, ответил Кольм.

– Хорошо, теперь мы можем оставить его в покое, Ив, – поспешил сказать его светлость, увидев, что дочь собирается спорить. – Он сможет высказать мне свои возражения завтра. Но ты права, нам пора вернуться в бальный зал.

– Не думаю, что мы можем взять дневники моей покойной матери с собой. Не могли бы вы принести их нам в Фарензе-Хаус, мистер Картер? Я была бы вам очень благодарна.

Он смиренно склонил голову.

– Спасибо, – сказала мисс Уинтерли. Все снова встало на свои места: он – скромный клерк, она – леди.

– Милорд, мисс, до свидания. – Он отвесил поклон, который сделал бы честь любому дворецкому.

– До свидания, Картер, – ответила она с исполненным достоинства кивком и взяла под руку отца, позволяя вести ее назад к гостям.

Кольм смотрел им вслед и думал, что бы он чувствовал, если бы мог уверенной, вальяжной походкой идти рядом с ними, как равный им по рождению и богатству? Мгновенный приступ тоски о том, чего он лишился, быстро сменился осознанием того, что он не так сильно об этом жалеет. Со стороны светское общество выглядело ярким и блестящим, но не похоже, чтобы вращение в нем доставляло мисс Уинтерли много радости. Кольм вырос в мире, где умение и мужество значили больше, чем родословная и богатство. Когда, разбитые войсками французов, голодные, холодные и несчастные, они отступали по чужой стране, богатство и знатность мало чего стоили.

Что же касается знакомства с такими молодыми дамами, как мисс Уинтерли, то очевидно, что за пределами узкого круга высшего света это было невозможно. Оставив эту мысль, Кольм в последний раз поднялся по лесенке и уложил все восемь найденных им дневников в маленькую коробку. Зажав ее под мышкой, он порадовался тому, что никто из Уинтерли не ждет его внизу и не видит, как он с трудом спускается вниз, опираясь на здоровую ногу и цепляясь свободной рукой, чтобы не упасть. Ему вспомнились подозрения лорда Фарензе в отношении других слуг. Сегодня они, скорее всего, слишком заняты, чтобы броситься искать эти скандальные перлы в библиотеке, которую их хозяин уже продал; но, выходя из библиотеки, Кольм на всякий случай повернул в замке ключ и убрал его в карман.

– Папа, ты позволишь мне прочитать дневники моей матери? – спросила Ив, как только они оказались в коридоре, где никто не мог их слышать.

– Конечно нет.

– Но ты же понимаешь, что не сможешь вечно ограждать меня от ее грехов?

– Да, но не жди, что я перестану стараться это сделать. Даже когда мы станем седыми и старыми, я все равно останусь твоим отцом. И я всегда буду считать, что моя задача – беречь свою дочь от опасности.

– Но в глазах закона я уже взрослая.

– Я слишком хорошо это понимаю, – признался виконт с хмурой складкой между бровей, которая говорила, как велика его тревога о покое и счастливом будущем дочери.

Ив приходилось мириться со всеми скандалами, окружавшими жизнь Памелы, но свет должен был воспринимать ее такой, какая она есть, и не ждать от нее безумств, свойственных матери.

– Папа, я правда люблю тебя, и Хлою, и Верити, и мальчиков, но мне надо жить своей жизнью.

– Твоя мачеха все время твердит, что я не должен повсюду ходить за тобой, как верный мастиф, бросая свирепые взгляды на каждого молодого идиота, который заметил, что ты женщина. Однако не надо думать, что мне нравится смотреть, как ты ранишь себя, пробираясь через тернии, которые взрастили другие.

– Но если мне суждено так жить, я должна найти свой путь через них.

– Возможно, ты права, только не надо делать этого прямо сейчас. Мы должны вернуться за стол и спасти твою мачеху, потому что не только она и Полли Монтень уже умирают от любопытства и хотят знать, почему нас так долго нет. Бедняжке наверняка снова пришлось сочинять про твою головную боль.

– Ты самый добрый и заботливый муж, папа. Я тебя люблю.

– Не пытайся подольститься ко мне, хитрая девчонка. Я все равно не позволю тебе читать себялюбивые излияния Памелы.

Они вошли в бальный зал и сразу же встретились с хмурым взглядом умных глаз Хлои, сердитой на них за пренебрежение своими обязанностями и обеспокоенной головной болью Ив, о которой та ничего не ведала до этой минуты.

Глава 4

– Ну и какой он, Ив? – настойчиво спросила на следующее утро мисс Верити Реверю, прыгнув на кровать Ив и пытаясь разглядеть в зеркале, висевшем на противоположной стене комнаты, не вскочил ли у нее какой-нибудь прыщик.

– Кто он? И можешь не искать прыщи. Тебя при рождении благословили добрые феи, поэтому я ни разу не видела на тебе ни пятнышка, – ответила Ив.

Потом она вспомнила, каким мраком окутано рождение ее названой сестры. Ее мать умерла в тот миг, когда Верити сделала свой первый вздох, и бедная Хлоя осталась с новорожденной на руках, когда ей самой едва исполнилось семнадцать, а ее сестра-близнец умерла при родах. Решив быстро сменить тему, Ив невольно остановилась на самой неподходящей. – Кстати, о ком это ты говорила?

– О мужчине, с которым ты познакомилась на вчерашнем вечере, если судить по твоему мечтательному виду.

Ив нахмурилась и предпочла избежать встречного взгляда простодушных голубых глаз, которые Верити унаследовала от своего отца. И сам капитан Реверю, и его любимая дочь были далеко не так простодушны, как могло показаться, поэтому Ив скрепя сердце решила не отвечать на умоляющий взгляд лучшей подружки и вместо этого повернулась к своей горничной.

– Ты права, Брэн, сегодня утром этот цвет смотрится на мне лучше, – сказала она и наклонила голову набок, делая вид, что думает, какое из утренних платьев выбрать. – Не знаю только, какой пояс к нему надеть, – добавила она, надеясь отвлечь Верити. Она знала, что Верити с ее золотыми волосами только выглядела как ангел, посланный с небес, но ее облик обманчив. Когда ее отец уходил в море, все начинали ее баловать, и Ив молилась, чтобы галантный капитан поскорей вернулся домой и пресек дикие выходки своего любимого чада, пока они не довели его до беды.

– Ив, я останусь здесь на весь день, – заявила Верити. – Мисс Стейнфорт наконец согласилась пойти к дантисту, так что я совершенно свободна и могу мучить тебя, пока ей не станет лучше. – В доказательство Верити вытянулась на кровати. – Мне нравилось в школе, но я так рада, что папа нанял мисс Стейнфорт, чтобы она учила меня дома. Теперь, когда его нет в стране, я могу бывать с тобой, тетей Хлоей и дядей Люком, и тебе больше не удастся обманывать меня, как раньше. Не понимаю, почему ты обращаешься со мной как с несмышленым ребенком, от которого нужно скрывать разные важные вещи. Мне больше нравилось, какой ты была, пока не начала выезжать в свет и не сделалась ужасно благоразумной.

– Не сомневаюсь, что ваша гувернантка оставила вам много заданий, мисс Верити. И вы должны прямо сейчас начать их выполнять, – строго сказала Брэн.

– У нее страшно болели зубы, поэтому она забыла, что я должна забивать себе голову новыми цифрами и фактами, которые забуду в тот же миг, когда впервые войду в бальный зал!

– Женщины составляют полмира, Верити. И если мы будем полными невеждами, произойдет катастрофа. Ты должна пожалеть свою бедную гувернантку, которой так плохо, и не постараться злоупотреблять своей свободой, как какой-нибудь мальчишка-школьник, сбежавший с уроков. – Ив сделала суровое лицо.

– Леди Хлоя найдет вам какое-нибудь подходящее задание, юная леди, – добавила Брэн, и по ее взгляду Ив догадалась, что вчерашняя беспокойная ночь отразилась на ее лице.

– Нет, не надо беспокоить ее так рано, – смешалась Ив. Хлоя снова находилась на ранней стадии беременности, и если в этот раз все будет как в последние два, то ее мачеха будет готова уделить внимание своей племяннице часа через два, не раньше. – Ты можешь пойти погулять со мной в Грин-парке. Мне нужно побыть на свежем воздухе, а тебе придется хорошенько потрудиться сегодня после полудня. В любом случае бедная мисс Стейнфорт не сможет сегодня сводить тебя на прогулку.

– Зануда. Но я все равно так просто не отстану. Ты не ответила на мой вопрос, Ив Уинтерли. Ты точно уверена, что вчера вечером не встретила мужчину своей мечты? – спросила Верити. Она была в таком возрасте, когда чудеса еще казались возможными, а манящая взрослость нашептывала, как было бы прекрасно, если бы одно из них произошло с ней.

– Нет, не встретила. Впрочем, я никогда не мечтала об этом, – твердо сказала Ив, отмахнувшись от назойливо засевшего в голове образа хмурого израненного мистера Картера. – Брэн, если Бетти пойдет с нами в парк, ты сделаешь для леди Хлои свой мятный чай? – спросила она, когда Верити отправилась в гардеробную.