Север и Юг

И верности рыцарским счетом.

Веди ее прочь от тщелавия дня
К сиянию звездных ночей;
Пусть слово твое, как частица огня,
Растопит лед лживых речей.

    Браунинг Э. Б.

Мистер Генри Леннокс. Маргарет только что о нем думала: вспоминала, как он расспрашивал, чем она собирается заниматься дома. В таких случаях обычно говорят: легок на помине. С радостной улыбкой она положила папку и, прежде чем обратиться к виновнику приятного переполоха, попросила горничную:

– Сара, сообщи маме о приезде мистера Генри Леннокса.

Маргарет поспешила навстречу нежданному гостю.

– Так хочется расспросить вас об Эдит! Благодарю за то, что выбрались к нам.

– Разве я не обещал? – негромко уточнил мистер Леннокс.

– Но я слышала, что вы отправились на север Шотландии, а это так далеко от Гэмпшира.

– О! – беззаботно отмахнулся Леннокс. – Наши молодожены каких только глупостей не придумывали! С риском для здоровья лазили по горам, плавали в лодке по озеру. Вот я и решил, что необходимо срочно присмотреть за непослушными детьми. Дядюшка совсем с ними не справлялся и с утра до вечера паниковал. Действительно, стоило лишь однажды увидеть, насколько они ненадежны, как пришлось остаться до конца и лично проследить, чтобы они благополучно сели на корабль в Плимуте.

– Значит, вы были в Плимуте? Эдит ни разу об этом не упоминала. Правда, в последнее время ее письма так коротки и поспешны! Значит, они и в самом деле отплыли во вторник?

– Да, к счастью, чем избавили меня от множества обязанностей. Эдит просила передать горячий привет и небольшую записку. Сейчас найду. Ах вот и она.

– О, спасибо! – воскликнула Маргарет и, желая прочесть письмо в одиночестве, вышла, сославшись на необходимость позвать маму (Сара, похоже, забыла про ее поручение).

Оставшись в одиночестве, Генри с интересом осмотрелся. В лучах яркого солнца вид из гостиной был просто прелестным. В распахнутое окно эркера с любопытством заглядывали запоздалые розы, из-за угла виднелись ветви алой жимолости. Маленькая лужайка пестрела разноцветной вербеной и геранью. Стоило отвернуться от окна, и в глаза сразу бросалась бедность обстановки, которую яркие краски за окном только подчеркивали. На полу лежал старый потертый ковер, обивка дивана и кресел тоже поблекла от времени. Да и дом в целом оказался меньше и беднее, чем того требовал царственный облик Маргарет. Леннокс взял со стола книгу: «Рай» Данте – старинное итальянское издание в белом кожаном переплете с золотым тиснением. Рядом лежали словарь и тетрадь с выписанными рукой Маргарет выражениями. Ничего особенного они собой не представляли, но смотреть почему-то было приятно.

Леннокс глубоко вздохнул и положил книгу на место. Достаток, кажется, действительно очень скромный, как она и сказала. Странно, ведь Бересфорды хорошая семья.

Тем временем Маргарет отыскала матушку. К несчастью, миссис Хейл пребывала в дурном расположении духа и все вокруг видела исключительно в мрачном свете, поэтому появление мистера Леннокса восприняла как едва ли не катастрофу, хотя внимание столичного джентльмена ей льстило.

– Какое несчастье! Сегодня мы обедаем рано, причем только холодным мясом, чтобы слуги успели погладить белье. Но мистера Леннокса надо обязательно пригласить к столу, ведь он деверь Эдит! А папа с самого утра крайне расстроен. Не знаю, чем именно. Только что заходила в кабинет: он сидел за столом, опустив голову и закрыв лицо ладонями. Я сказала, что воздух Хелстона ему вреден, – точно так же как и мне, – а в ответ он попросил больше ни слова не говорить о Хелстоне, потому что больше не может терпеть мои жалобы. Похоже, Хелстон – единственное на земле место, которое он любит, но я все равно уверена, что воздух здесь сырой и нездоровый.

Маргарет показалось, что солнце померкло, однако она терпеливо выслушала привычные стенания, чтобы позволить матери излить душу, а потом пришло время напомнить о госте.

– Думаю, папа обрадуется визиту. Он с симпатией относится к мистеру Ленноксу. На свадебном завтраке они много беседовали. А об обеде не беспокойся. Два часа – самое время для ленча, так что холодное мясо прекрасно подойдет.

– Но что же мы будем с ним делать до двух часов? Ведь сейчас только половина одиннадцатого.

– Приглашу мистера Леннокса на этюды: я как раз собиралась, а он хорошо рисует, так что уберу его подальше с твоих глаз. А сейчас пойдем в гостиную: будет не очень вежливо, если ты не покажешься.

Миссис Хейл сняла черный шелковый фартук, поправила прическу и провела ладонью по лицу. Выглядела она весьма привлекательной и благородной дамой, а гостя приветствовала с почти родственной сердечностью. Мистер Леннокс в свою очередь, явно надеясь на приглашение провести в доме весь день, с такой радостной готовностью согласился остаться на ленч, что миссис Хейл даже захотелось дополнить холодное мясо чем-нибудь еще. Ему все нравилось. Предложение Маргарет отправиться с ней на этюды он принял с восторгом и заявил, что ни за что на свете не осмелится побеспокоить мистера Хейла и дождется встречи за обедом. Маргарет позволила гостю выбрать бумагу и кисти, после чего в самом веселом настроении повела его по знакомой тропинке.

– Давайте остановимся на пару минут, – попросила она вскоре. – В дождливые дни эти дома то и дело вставали перед глазами: словно упрекали за то, что до сих пор их не запечатлела.

– Напоминали о себе, пока окончательно не развалились и не исчезли с лица земли. В самом деле, если уж рисовать – а они и впрямь очень живописны, – то лучше не откладывать до будущего года. Но где же мы сядем?

– Должно быть, вы приехали сюда из своих Судебных иннов, а вовсе не провели два месяца в горах Шотландии! Взгляните на это превосходное дерево! Лесорубы оставили его как раз на нужном месте. Достаточно прикрыть ствол пледом, и получится настоящий лесной трон.

– А лужа вполне сойдет за королевскую подушку для ног. Подождите, я подвинусь: так вам будет удобнее. Кто живет в этих лачугах?

– Сквоттеры построили их примерно пятьдесят-шестьдесят лет назад. Одна пустует, а в другой живет старик. Как только он умрет, оба дома уничтожат – лесорубы давно собираются. Смотрите, вот он! Мне обязательно нужно подойти поздороваться. Он настолько глух, что вы непременно услышите все наши секреты.

Старик остановился перед хижиной и замер, опершись на посох, но потом увидел Маргарет и его грубое, суровое лицо смягчилось и расплылась в широкой улыбке.

Генри умело изобразил в центре композиции две фигуры, подчинив им окружающий пейзаж. Маргарет, обнаружила это, когда пришла пора показать друг другу готовые работы.

– Так нечестно! – взглянув на свежую акварель, рассмеялась она и густо покраснела. – Не подозревала, что мы со старым Исааком служим вам моделями. Вот зачем вам понадобилось, чтобы я попросила его рассказать историю хижин.

– Не смог устоять. Искушение оказалось слишком велико. Мне безумно нравится этот рисунок, признаюсь!

Генри не знал, успела ли Маргарет услышать последнюю фразу, прежде чем спустилась к ручью, чтобы вымыть кисточки. Вернулась она вполне невозмутимой и внешне спокойной – только вот пылающие щеки выдавали. Леннокс обрадовался, так как замечание сорвалось с языка случайно, – редкий случай для человека, привыкшего обдумывать каждое слово и каждый шаг.

Дом встретил их приветливо и жизнерадостно. Хмурость матушки рассеялась под благотворным влиянием пары жирных карпов, весьма кстати подаренных соседкой. Мистер Хейл, вернувшись с утреннего обхода прихожан, ожидал гостя возле садовой калитки. Даже в старом сюртуке и потертой шляпе джентльмен выглядел безупречно.

Маргарет гордилась отцом и всякий раз искренне радовалась, когда видела, какое благоприятное впечатление он производит на новых знакомых. Сейчас, однако, от ее внимательного взгляда не ускользнули следы глубокой тревоги, хоть и скрытой от посторонних глаз, но не отступившей.

Мистер Хейл попросил показать акварели и, прежде чем вернуть дочери ее работу, заметил:

– Тебе не кажется, что соломенная крыша получилась слишком темной?

– Нет, папа! Мне кажется, все правильно. Молодило и очиток темнеют под дождем. Разве не так?

Отец протянул руку к рисунку мистера Леннокса.

– Похоже, правда?

– Да, очень похоже, – согласился отец. – Твоя фигура и манера держаться переданы превосходно. Да и старый Исаак горбится именно так. А что это висит на дереве? Неужели птичье гнездо?

– Нет-нет, что ты! Это моя шляпа. Не могу в ней рисовать, очень жарко. Знаешь, мне тоже хочется попробовать изобразить человеческие фигуры. Вокруг столько интересных людей!

– Уверен, что у вас все получится. Надо только очень захотеть и постараться, – ободряюще заметил мистер Леннокс. – По-моему, мне действительно удалось уловить сходство.

Мистер Хейл вошел в дом, а Маргарет задержалась в саду сорвать несколько роз, чтобы украсить к обеду свое платье.

«Обычная лондонская девушка поняла бы, что он хотел сказать, – подумал Генри, – «непременно вспомнила бы каждую фразу, чтобы отыскать скрытый комплимент, но мисс Хейл…»

– Подождите! – воскликнул Леннокс. – Позвольте, помогу.

Генри сорвал с куста несколько бархатистых малиновых цветков, до которых Маргарет не смогла дотянуться, вставил две розы в петлицу, а остальные отдал ей.

За столом неспешно тек спокойный приятный разговор. Хозяевам и гостю хотелось задать друг другу множество вопросов, обменяться новостями о жизни миссис Шоу в Италии. В свободной увлекательной беседе, в непритворной простоте сельской жизни – особенно рядом с Маргарет – Генри быстро забыл о том мимолетном разочаровании первой минуты, с которым убедился, что, описав достаток отца как весьма скромный, мисс Хейл сказала чистую правду.

– Маргарет, дитя мое, почему бы тебе не собрать на десерт груш? – предложил мистер Хейл, едва роскошь гостеприимства увенчалась только что откупоренной бутылкой вина.

Миссис Хейл сбилась с ног. Судя по всему, десерты появлялись на ее столе не каждый день. Однако если бы мистер Хейл оглянулся, то увидел бы печенье, мармелад и прочие сладости, расставленные на буфете в строгом порядке, и вполне можно было обойтись без груш.