Все не так просто...

Однако глядя на подавленное, встревоженное лицо друга, Эйд не мог ему не посочувствовать. Том и Диана переживали не лучшие времена.

Ухлопали все деньги на этот роскошный загородный дом, залезли в долги. В финансовом отношении для них было крайне важно, чтобы книга имела успех, так что отказаться от рекламной поездки Хорд никак не мог. В то же время такой увалень способен все испортить, ибо, будучи в расстроенных чувствах, мог свалиться под стол от одного коктейля.

– Ну пожалуйста! – взмолился Том. – Мне просто не к кому больше обратиться. Если ты мне не поможешь…

Его настойчивость неожиданно навела Эйда на новую мысль.

– Она тебе нравится, старина? – напрямик спросил он.

– Кто? Кэтрин? – с невинным видом отозвался тот. – Она премилая девочка, но я человек женатый, Эйди. Я люблю свою кошечку и не собираюсь ходить на сторону.

– А ты ей нравишься?

Том снова беспокойно заерзал.

– Ну-у разве что по-дружески. Просто я не хочу, чтобы Диана что-нибудь неправильно поняла. А если рядом будешь ты, все будет в порядке.

Ах ты, маленькая дрянь, возмущенно подумал Эйд, развлекаешься тем, что встреваешь между женами и мужьями! Но на этот раз, тощая красотка, философ в мини-юбке, ничего у тебя не выйдет. Премилая девчушка, как же! Что тебе надо от нормальных людей? Только и можешь, как нахальная оса, отравлять жизнь другим.

И тут Эйду пришло в голову, что ему доставило бы колоссальное удовольствие немного свести счеты с этой сопливой суперзвездой «Стронга». Кроме того, Диана в такое трудное время заслуживала того, чтобы ее оградили от беспокойства. Страшное напряжение – беременность почти на исходе, да еще, не дай Бог, под угрозой – это для них с Томом уж чересчур. Надо поступить как порядочный человек и защитить доверчивого толстяка от посягательств «очаровательной Кэтрин».

– Так и быть, Томми, согласен, – отозвался Эйд, и на его губах заиграла коварная усмешка.

Физиономия Хорда просияла чисто детской радостью.

– Сегодня на приеме? И в турне? Правда, Эйди?

– Да. Можешь на меня рассчитывать.

И ко всем чертям Алину и ее дурацкое сюсюканье со вторым мужем! В конце концов один вечер он перетерпит. Ведь это во имя доброго дела. А что касается Кэтрин Бакст, что ж, Эйду уже не терпелось скрестить с ней шпаги.

Том вскочил с кресла, ухватил руку Эйда и встряхнул ее так, будто они не виделись сто лет.

– Ты настоящий друг, и я благодарен тебе от всего сердца. Теперь я могу расслабиться, кутнуть вечерком как положено… А уж Диана… Моя птичка так ждала приема у Флэтчера. Для нее это целое событие.

– Что ж, надеюсь, Диана проведет приятный вечер…

Том широко улыбнулся.

– Выпивки у этого пройдохи Генри всегда хоть отбавляй.

– Не забудь, что тебе потом вести машину, – строго напомнил Эйд.

– Ну уж нет. Мы остаемся в городе на ночь. Возьмем такси туда и обратно.

– А в каком отеле? Я мог бы захватить вас. Будет лучше, если мы явимся вместе, как считаешь?

– Отлично! – Том даже прижмурился от удовольствия. – Я этого не забуду, Эйди. Если понадоблюсь, можешь всегда рассчитывать на меня.

– Буду знать… Ты захватил с собой программу турне – даты, время, номера рейсов, отели?

– Ну, конечно. С телефонами впридачу, чтобы ты мог все заказать.

Спустя несколько минут Эйду пришло в голову, что Том пожалуй и впрямь был в безвыходной ситуации. Большинству людей такая благотворительная поездка влетела бы в копеечку, и они вряд ли смогли бы себе ее позволить. А для Эйда деньги никогда не были главным, и Том знал это. Зато дружба имела значение, и еще какое. Такого ни за какие деньги в мире не купишь. И если пара сотен долларов помогут оградить Тома и Диану от вмешательства в их жизнь Кэтрин Бакст, что ж, Эйд будет только рад помочь. Эта дамочка с длинными ножками еще не знает, что ее ждет.

Эйд решил, что он как раз тот самый человек, который сумеет ее хорошенько проучить.

Он снова ощутил, как в нем зашевелился некий первобытный дикарь, и на этот раз не стал подавлять свои инстинкты. Наоборот, Эйд наслаждался необузданным приливом энергии. Пора отряхнуть прах цивилизации со своих ног. Он уже ощущал пьяняще сладкий вкус мести.

***

– Кэтти, поторопись! – пробасил Эбнер Айзекс. – Не забудь, сейчас ведь час пик. Наверняка пробки жуткие, а я хочу попасть на место к шести.

– Иду! – Кэтрин завизировала последнюю страницу нового рекламного проспекта. Уверенная в том, что дежурный по редакции с утра отнесет подборку документов в машбюро, она повернулась к своему столу, схватила сумочку и ослепительно улыбнулась Айзексу. – Готово, босс.

Эбнеру уже стукнуло сорок пять, он был очень привязан к жене, детям, к своим картотекам и всегда очень трогательно опекал Кэтрин. Она была уверена, что Айзекс не усмотрел ничего интригующего в просьбе подбросить ее на прием. Это было в порядке вещей для их приятельских отношений. С Эбнером она всегда чувствовала себя уютно. Это было по-своему очень милое, теплое и вместе с тем совершенно невинное ощущение.

– Пояс просто сногсшибательный, мэм, – одобрительно заметил Айзекс.

Кэтрин улыбнулась, польщенная комплиментом. Это было одним из ее недавних приобретений – большой золотой лук на широкой черной эластичной ленте.

– Хорошо подобранные аксессуары лучше всего превращают повседневный костюм в парадный.

Эбнер с мягким укором покачал головой.

– Похоже, у тебя вся жизнь в вечном движении…

– Что поделаешь, шеф, такая уж у меня работа.

– Не могу понять, как ты выдерживаешь такой темп. Не присядешь ни на минутку. Я бы уже давно схлопотал сердечный приступ.

– А мне нравится.

Бешеный ритм заполнял жизнь Кэтрин, и это ей было просто как воздух необходимо. Она не любила передышек – ведь тогда слишком заметными становились пустоты в ее жизни. Хорошо крутиться с утра до вечера. Кроме того, Кэтрин занималась делом, получавшимся у нее особенно хорошо: организовывала рекламные кампании, заботилась о людях, старалась разобраться, что они собой представляют, и встраивала все и вся в наиболее эффективную схему. Кэтрин казалось, что она занимается этим сколько себя помнит, и неудивительно – ведь она была старшей дочерью в семье, где было девять детей.

Когда-то она мечтала, что настанет день и придет человек, который сумеет позаботиться о ней самой. Однако она жестоко ошиблась. У Кэтрин сжалось сердце при воспоминании о том, в какую тюрьму для нее превратился брак по вине бывшего мужа. Никогда такое не повторится, клялась она себе. Гипертрофированному чувству собственничества не было места в представлениях Кэтрин о любви. Так можно лишь разрушить все самое чистое, светлое…

В лифте, направляясь с Эбнером вниз, Кэтрин сознательно постаралась выбросить эти мысли из головы. Теперь она строила свою жизнь по собственным меркам и на сегодняшнем приеме собиралась развлекаться вовсю. У Кэтрин почти не было никаких обязанностей – разве что перекинуться парой слов с несколькими авторами, выборочно познакомить их с другими гостями, обеспечив тем самым приятное общение. Шампанского будет вдоволь, и еще – лучший мельбурнский джаз, специально нанятый, чтобы гости могли всласть порезвиться после торжественной части. А Кэтрин очень любила танцевать.

***

Она поправила пояс так, чтобы золотой лук располагался ближе к линии бедер. Пояс прекрасно смотрелся на ярко-фиолетовом вязаном свитере, и Кэтрин осталась довольна общим впечатлением. Все отлично гармонировало с черной юбкой, колготками, изящными, классически строгими туфельками с золотым ободком.

Оставалось только уложить волосы, немного спутанные после рабочего дня. Кэтрин усмехнулась про себя, вспомнив определение, данное ее гриве парикмахером, – «дикий зверь». Броский рыжеватый оттенок «зверя» был совершенно естественным, как и локоны, буйными кудрями спускавшиеся по плечам до середины спины.

Как только они сядут в машину, она зачешет наверх непокорные пряди и наденет черно-золотые клипсы. Это будет последним штрихом к костюму для коктейля.

Эбнер заставил ее почти бежать до служебной стоянки автомобилей, явно стремясь поскорее отправиться в путь. По подсчетам Кэтрин, от офиса редакции «Эври дэй», где они сейчас находились, по прямой через Грин-стрит на мост и дальше – туннелем к Северо-Западному округу – даже в час пик дорога занимала от силы сорок минут. Прием же начнется не раньше шести, а сейчас едва пробило пять.