Снова вместе

Либби судорожно вцепилась в спинку стула. Чтобы взять себя в руки, пришлось сделать глубокий вдох.

– Алек, – сказала она без малейшего удивления в голосе, как только перевела дух. – Что тебе здесь нужно?

– До меня дошли слухи, что ты на острове, – сказал он тем самым глубоким голосом, который когда-то заставлял ее вздрагивать от любви и желания. – Вот и захотел тебя увидеть.

С равнодушным видом Либби посмотрела ему прямо в глаза.

– Зачем?

– Ну, мы ведь были друзьями.

– Это так называется? – спросила Либби, теперь уже не пряча горечь.

На губах Алека появилась грустная улыбка.

– Как я вижу, ты не в восторге от нашей встречи.

– А ты ждал восторга и жарких поцелуев?

Он вздохнул и после недолгой паузы произнес:

– Нет. Но я был уверен, что мы с тобой встретимся – рано или поздно, но это непременно произойдет. Просто подумал, что сейчас самое подходящее время.

– Если бы ты держался на своей стороне острова, этого бы не произошло вовсе. Похоже, Алека удивила ее резкость.

– Я хотел этой встречи, – с нажимом сказал он.

– Хорошо, – отрезала она. – Ты меня увидел. Убирайся.

Алек покачал головой.

– И не подумаю.

– Алек… – Нам надо о многом поговорить.

Он продолжал стоять посреди комнаты, кажущейся от его присутствия еще меньше, и не сводил с нее глаз, заставляя трепетать от волнения.

В голове мелькнула странная мысль: если уж им суждено было встретиться, так лучше бы где-нибудь на причале или на пляже, подальше от дома, где Алек. Блэншард не занимал бы собой все существующее пространство.

– Говорить нам не о чем, – сказала Либби и со значением посмотрела на дверь. Алек не двинулся с места. Она вздохнула, понимая, что он не уйдет, пока не скажет того, ради чего пришел. Что ж, им обоим надо со всем покончить.

– Ладно, говори. Можешь сесть, если хочешь, – добавила она не слишком любезно и отошла к обеденному столу.

– Раньше ты была более гостеприимной.

– Все мы со временем меняемся.

Он бросил на нее сердитый взгляд и присел на кушетку, положив ногу на ногу. Ткань линялых брюк плотно обтянула крепкие мускулы бедер, силу и упругость которых Либби помнила до сих пор. Не желая того, она покраснела и в смятении отпрянула от стола.

– Может, тебе дать чаю со льдом? – спросила она, чувствуя, что ей самой необходимо залить вспыхнувший в груди огонь.

– Неплохая идея.

Она надеялась на короткую передышку на кухне, но Алек направился следом за ней, не сводя с нее глаз, горящих такой знакомой до боли жадностью, что Либби не знала, куда деться. Дрожащей рукой она открыла холодильник.

– Зачем ты пришел, Алек?

– Увидеть тебя. Наверстать упущенное. Ты ведь была тогда совсем еще ребенком.

– Ребенком? – В ее голосе звучало презрение, хотя его слова причинили ей боль.

– Красивое дитя.

Он произнес это так, что у Либби подкосились ноги.

– Чем ты и не преминул воспользоваться, – огрызнулась она.

Алек в усмешке скривил губы.

– Может быть.

Она крутанулась вокруг своей оси и вперила в него горящий взгляд.

– Только поэтому ты снова здесь? Тебе мало? Ни черта больше у тебя не выйдет!

Он усмехнулся.

– У котенка выросли коготки.

– Я не котенок. И никогда не была. Я женщина, Алек.

Она отвернулась и стала сосредоточенно бросать кубики льда в высокие стаканы.

– Я заметил, – сухо сказал Алек.

– Слава Богу!

Стараясь не касаться его руки, Либби подала ему стакан, затем направилась в гостиную и уселась в кресло с высокой спинкой, стоявшее у окна.

Долгое время они молчали. Затем Алек дружелюбно произнес:

– Говорят, ты проводишь на острове какие-то исследования.

Либби кивнула.

– Так и есть. Собираю исторические байки.

Алек улыбнулся, словно ее выбор развлек его, затем уселся на кушетку.