Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

* * *

Если позволяет она тебе любить себя, мужчина, прими утехи полностью;
Но никогда рыданий не души, в тот миг, когда уйдет она.
Разве не сладка и не нежна она? Подумай же тогда,
что в какой-то день другой
Какому-нибудь другому мужчине повезет найти ее столь же сладкой,
сколь и нежной.
Дала ль она обет в том, что разлука не разрушит никогда присяги верности?
Глупец! Кто верил верности с окрашенными красным кончиками пальцев.

Смотри, вот человек, который не считал,
хотя б однажды, усилий-мук трудов!
Человек дерзаний множества, и целей, и путей!
Весь день напрасно едет он; а вечером вернется другим —
Одиноким, едущим верхом на неоседланной Тревоге и приводящим Смерть;
Опережает Ветер он в конце концов, хоть Ветер и несется мимо стремглав,
Ведь порыв подует и ослабевает, а он не прекращая скачет.
Наконец сна игла зашивает его глаза, но нужен ему не страж,
Который закричит, как осторожный человек от неустрашимости:
«Пробудись!
Восстань от сна, чтобы увидеть первого из движущегося отряда,
Стоящего и извлекающего лезвие тончайшее, от заточенности яркое!»
Видеть, как вышибают ему грудину, – все равно что смотреть
На челюсти в Погибели ревущем смехе.
Пустыня дорога ему; и путешествует он там,
Где Млечный Путь над головою шествует его.
Человек подобен солнцу зимнему, пока
Сияет Сириус; потом уж темный и холодный.
Тонкий профиль, худощавый, но не от бережливости:
Он Отдающий человек, Сердечный, и Отзывчивый, и Гордый.
Он с Осмотрительностью вместе путешествовал,
И там, где он приостанавливался и делал привал,
Осторожность оставалась стоять с ним рядом.
Длинные вьющиеся волосы и изысканная гордость,
Но вел борьбу, как волк голодный.
Два вкуса у него: меда и желчи;
И знали все лишь его горечь иль сладость[3 - Имрууль-Кайс.].

Гибель воина Рабиа по прозвищу Длинноволосый

Рабиа заметил вдали облако пыли.

– Скачите вперед! Скорей! – крикнул он женщинам, бывшим с ним. – Я не думаю, что это друзья преследуют нас.

Я подожду здесь, пока уляжется пыль, и выясню, кто это. Если это враги, я нападу на них из-за деревьев и увлеку их за собой. Мы встретимся на перевале Газал или Усфан в Кадиде. Если мы там не встретимся, то, по крайней мере, вы доберетесь до нашей страны.

Рабиа вскочил на коня и поскакал навстречу неизвестности. Он показался из-за деревьев, и преследователи бросились за ним, будучи уверенными, что женщины недалеко. Длинноволосый был искусным лучником, и его стрелы заставили врагов, остановившись, позаботиться о своих мертвых и раненых. Он пришпорил коня, догнал своих женщин, и они вместе понеслись еще быстрее. Но люди племени сулайм не отставали. Тогда он повернулся к ним лицом снова. Так продолжалось, пока не закончились стрелы. На заходе солнца они достигли страны Кадид. Но лошади, черные от пота и пыли, и люди, горящие жаждой мести, были уже близко. Тогда он повернул еще раз, и много врагов полегло от его меча и копья, но тут Нубайша, сын Хабиба, вонзил свой дротик ему в грудь.

– Я убил его! – воскликнул Нубайша.

– Ты лжешь, лживый рот, – ответил Рабиа.

Но Нубайша понюхал острие своего копья и сказал:

– Нет, это ты лжец; я чувствую запах твоих внутренностей!

Тогда Рабиа повернул коня и, несмотря на рану, поскакал ко входу в ущелье, где его ждали женщины. Он попросил у матери:

– Пить! Дай мне пить!

– О сын мой! Если я дам тебе пить, ты умрешь немедленно, на этом месте; и нас схватят. Потерпи, мы можем еще уйти.

– Тогда перевяжи меня.

Она перевязала его своим покрывалом, и он прочел стих:

Скорей перевяжи меня!
Ведь ты теряешь всадника, похожего на золото горящее:
На сокола, который вел людей, как стаю птиц,
И упал камнем, ударившись всем телом.

Его мать ответила:

Мы – главный столп Малика и Талабы,
Мы сказка мировая без конца.
Народ наш гибнет, муж за мужем;
Существование наше угасает.
Теперь вперед! Пока есть силы, бейся!

Итак, он остался, чтобы встретить врага еще раз, в то время как женщины поспешили вперед так быстро, как только могли. Длинноволосый сидел на коне, закрывая собой узкий проход, и, когда он почувствовал, что смерть приходит к нему, оперся на копье и стал ждать. Когда люди из племени сулайм заметили его в сумерках, все еще сидящего на коне, они долгое время медлили, не решаясь напасть на него, думая, что это живой человек. В конце концов Нубайша, приглядевшись, сказал:

– Его голова упала набок, клянусь, это мертвец!

Человек из племени хузаа пустил стрелу, конь дернулся, и Длинноволосый упал лицом на землю. Тогда преследователи обыскали тело. Но они побоялись идти дальше, так как в это время им безопасней было быть ближе к дому. Воин из племени сулайм подъехал к поверженному.

– Ты защищал своих близких, будучи живым и будучи мертвым! С этими словами он вонзил древко своего копья в глаз Рабиа.

Горе сестры

О нем напоминает солнце восходящее и заходящее:
Его я вспоминаю во время каждого заката.

Ниже Салы в расселине камней лежит
Один убитый. То капает отмщенья кровь…

Многие из нас шли сквозь жару полудня,
Сквозь сумерки, а на рассвете
Остановились – с острым железом,