Перемены неизбежны

– Пенелопа!? – удивилась мать. – Что это за поведение?

– Нет, матушка, я дала себе зарок сидеть тихо, но последние слова моей сестры возмутительно рассмешили меня, – оправдалась Пенелопа, оттирая слезы, потом добавила: – я-то считала, что Джулия переживет Нолу.

– Конечно, переживу, – возмутилась Джулия, – я о ее смерти говорила.

– А мне показалось, будто о своей,– хихикнула Пенни, подтрунивая над сестрой. Она принялась медленно намазывать жирный паштет на ломтик белого хлеба и лукаво посматривала на сестру, но та только скривилась и отвернулась.

– Ах, знаешь доченька! – вмешалась миссис Эсмондхэйл, решив переменить тему. – К Трендам приедут Мэлоны – очень богатая семья, родом из Бедфорда.

– Мэлоны? – удивилась Джулия – Никогда о таких не слышала.

– О, миссис Тренд как-то раз проговорилась, что у Мэлонов денег куры не клюют. Мистер Джордж был очень скупой и прижимистый человек, они никогда не держали в доме больше, чем двух горничных и одного лакея, кухарку и прачку. Конюх исполнял роль кучера и даже самостоятельно чинил экипажи. Никогда у них не было балов и званых ужинов. Их дети учились дома, причем учила их – сама миссис. Старик был так скуп, что не пожелал выделить дочери приданое, дабы та могла спокойно выйти замуж. А когда его не стало, все вздохнули с облегчением. Его сын, слава Богу, удался в мать и то огромное богатство, что он унаследовал, спокойно разделил на несколько частей. Но, даже третья часть – это весьма солидное состояние. Он нанял больше слуг, правда из тех, которые служили еще при жизни старика, никого не уволил.

– А он родовит? – спросила Джулия.

– Нет, к сожалению, этим они похвастаться не могут. Его дед был коммерсантом, но весьма удачливым в делах. Он накопил неплохое состояние примерно в тридцать тысяч. А его сын преуспел куда больше, но какой ценой!

– Фи, значит они нам не ровня, – заявила Джулия.

– Да, но миссис Тренд и миссис Мэлон тесно общаются. А ты знаешь эту Генриетту Тренд – она дама со светскими предпочтениями, и не будет звать к себе в дом, кого попало. Правда ее последний наряд, в котором она появилась у Вилсонов, был просто безвкусным…

“ О, начинается…” – подумала про себя Пенелопа, уже продумывая пути к отступлению, то есть, поскорее сбежать от этой нудной беседы.

– А прическа Софии? – воскликнула Джулия. – Я бы себя устыдилась, появись я в таком виде перед такими людьми.

Пенелопа закатила глаза и покачала головой, эта угроза обещала затянуться надолго.

– Ах, знаешь! – вспомнила миссис Эсмондхэйл. – Генриетта упоминала о еще одной семье, приглашенной на бал.

– Тоже из коммерсантов? – нахмурила брови Джулия.

– Нет, это настоящая дворянская семья, но не слишком богатая.

– Значит они обедневшие? – расстроилась дочь.

– Ну, не такие уж… их состояние приблизительно, как у Пойтсов.

– Пойтсы – не намного беднее нас, – вставила словечко Пенелопа, – так что, те господа из нашего окружения.

Миссис Эсмондхэйл и Джулия поглядели на свою нерадивую овечку, но ничего не возразили.

После обеда они спокойно удалились наверх еще раз тщательно изучить свои наряды и посоветоваться на счет их улучшения. Пенелопа осталась внизу, рассматривая через окно затянувшее тучами свинцовое небо. Моросящий дождь хлестал всю ночь, а девушка лежала и раздумывала о том страхе, который испытала, уезжая из своего излюбленного места. Потом отбросила эту мысль, но поведение птиц и Капеланы все еще настораживало ее.

Утро наступило очень сырое и довольно прохладное. Но, это совершенно не мешало Пенни для ее прогулки. Сегодня она проедется окрестностями и внимательно все изучит. Возможно происшествие – лишь игра ее воображения.  Может кто-то из охотников, но сейчас, же не сезон охоты, тем более она не слышала выстрелов. Ломая голову над этими вопросами, Пенелопа проехалась по окрестностям и даже побывала в примыкающей деревушке. Там она заскочила в булочную, где обычно толпилось много народу, но ничего интересного для себя не услышала, а ведь если что-то и случалось необычное, то местные сплетницы, бывало, через несколько часов уже обсуждали разные версии.

Прогуливаясь пешком, держа Капелану за поводья, она спокойно изучала местность. Бывала она здесь несколько раз в детстве, и теперь силилась припомнить обстановку и оценить новшества. Как вдруг услышала, что ее кто-то окликнул. Пенелопа повернулась и увидела женщину, которая ускорив шаг, направлялась к ней.

– Ах, барышня Эсмондхэйл! – воскликнула женщина и остановилась, чтобы отдышаться.

Пенелопа внимательно рассмотрела ее: на вид ей было около сорока-сорока пяти  лет,   среднего роста, хорошего телосложения, немного полновата, но это не бросалось так сильно в глаза. Темно-каштановые волосы, сплетенные в толстую косу, выглядывали из-под шляпки. Платье простого покроя, но очень опрятное и чистое. Черные глаза блестели от быстрой ходьбы, но добродушно улыбались. “ Гусиные лапки” вокруг глаз немного проступали, а также мелкие морщинки около губ на схваченном загаром лице. Она улыбалась и очень радовалась встрече с Пенелопой.

– Барышня Эсмондхэйл, неуж-то, вы меня не опознали? – спросила она, пытливо разглядывая Пенелопу. – Вы так изменились, вы настоящая красавица, скажу я вам.

Голос уж больно был знаком, и Пенелопа, прищурившись, начала внимательно оглядывать женщину и искать ее образ в своей памяти. Потом после пяти минут усиленных раздумывания воскликнула:

– Ребекка Грин!

Женщина захлопала в ладоши от радости и покачала головой:

– Ах, барышня, а я боялась, что не узнаете. Да, я – Ребекка, в девичестве Грин, сейчас же миссис Ливерс.

Дело в том, что это няня Пен и Джули, которая тринадцать лет проработала в их доме и нянчилась с детишками. В отличие от всех гувернанток и учительниц, няню свою мисс Эсмондхэйл очень любила. Это единственный человек, который терпеливо мог сносить все проказы горячки Пенни и капризы Джулии. Никогда она не злилась, не жаловалась, всегда с улыбкой в хорошем настроении, мило щебеча по утрам: “Доброе утро, барышни. Солнышко взошло, пора и вам открывать свои глазки”. Одевая их, рассказывала “свежо испеченные” басни и сказки, или просто мурлыкала песенки под нос. Днем прогуляется, почитает, сыграет с Пенни партию в волан и в прятки. Джулию усадит в укромное место, защищенное от ветра, развлекает ее пением, то передразниванием птичьих голосов, то смешными небылицами.

А когда Джулия поступила в школу, Ребекка распрощалась с обитателями дома и спустя месяц вышла замуж за достойного фермера и осталась жить в ближней деревушке.

– … Только вот все хотела с вами свидеться, когда вы со школы вернулись, но сами понимаете семья, хозяйство, дом, да и вашей матушки побаивалась, а вы барышня – не выездные были. Вот, а как вас по ту сторону дороги увидала, то сразу признала. Думаю, подойду, поздороваюсь, а то коли еще свидимся.

Пенелопа улыбнулась и прозаически ответила:

– Да, Ребекка – ты единственный человек, наверное, во всем мире, кто сумел меня выдержать, да еще и полюбить.

– Ах, мисс Эсмондхэйл, вы хоть и взбалмошная и немного гордячка, но вы – хорошая девушка, просто нрав у вас такой. Ох, не знаю, захотите ли ступить под мой кров, но так хочется вас с детишками познакомить, я ведь о вас много рассказывала.

– Ну, я не такая уж гордячка, а моей и без того плохой  репутации, побывать у вас в гостях отнюдь не повредит.

Это был уютный деревенский домик, очень чистый и ухоженный. Заботливая хозяйка разбила перед крыльцом небольшой палисадник и выращивала красивые цветы. Когда они вошли, маленькая девочка лет шести, как раз протирала пыль, а через открытую дверь в кухню было видно, что девятилетняя дочка усердно моет тарелку.

– Это мои дочери: Агнесс и Мэри, – представила она малышек. – Так крошки, подойдите и поздоровайтесь с мисс Эсмондхэйл.

Девочки боязливо подошли к нарядной даме и поклонились, а также, в один голос учтиво поздоровались.

Энергичная Ребекка тут же пригласила Пенелопу присесть, а сама принялась готовить кофе, резать булки, чтобы как следует их поджарить до приятно-золотистой корочки, расставлять красивые чашки и блюдца. Маленькие девочки усердно помогали ей: старшая Агнесс достала варенье и выложила его в конфетницу, в ее маленькой головке – это была высшая степень правильной сервировки стола, младшая мигом нарвала цветов, поставила их в вазу, и быстро умывшись и приведя себя в порядок, уже стояла подле дамы. Тем временем Ребекка намазывала сладкий хлеб маслом и разливала кофе. Так Пенелопа просидела часок-другой за приятной беседой о себе и своих родных, и, расспрашивая, как живется миссис Ливерс.

Напоследок Ребекка сказала:

– Знаете, барышня Эсмондхэйл, тут у нас в деревню недавно один джентльмен наведывался, о вашей семье справки наводил. Мол, кто такие, как живут, как дочерей звать. Он такой милый был, общительный, сказал, что давно хочет с мистером Эсмондхэйлом познакомиться, вот и выясняет все. А мой-то Джейсон на радостях возьми  и выложи, что я у вас тринадцать лет работала няней. Я ведь мужу о вас с Джулией с самого знакомства рассказывала, но ничего плохого, вы хоть и озорные, но хорошими девочками росли.

Особенно он вами, мисс, интересовался – привычками вашими, характером. Но я ему ничего такого не сказала, он откланялся, извинился, поболтал с моим мужем по делам всяким, да и уехал.

– Хм, – про себя буркнула Пенелопа, – теперь понятно, что за чувство меня преследовало.

Она учтиво попрощалась с семьей Ливерсов и помчалась домой.

ГЛАВА IV. То, что не писано пером.

Бал в Моулде – очень яркое событие, подчас много обсуждаемое: все богатые и знатные семьи в округе получили приглашения. Миссис Тренд несколько недель усиленно готовилась, дабы блеснуть на высоте в глазах светских господ. Были приглашены лучшие повара, на время увеличен штат прислуги, приобретен новый экипаж и привезена арфа. Сплетники шептались, что миссис Тренд изрядно потратилась и что у них пошатнулись дела. К миссис Эсмондхэйл – ближайшей приятельнице – доходили очень разные слухи, иногда даже очень противоречивые и она не могла точно определить, что на самом деле творится у соседки. Одно она знала точно – мистер Тренд решил не вмешиваться в подготовку к балу, поскольку к его рационализму все равно мало прислушивались. И, чтобы он не советовал, его суетливая жена все время твердила:

– Экономить нельзя, что обо мне подумают в округе?