Зимние Дацзыбао

01.04.2010

Рубль в этом году по формальным признакам впервые может стать резервной валютой. Такую радужную перспективу нарисовал вчера вице-премьер, глава Минфина Кудрин.

29.05.2017

Кудрин добавил, что рубль пока еще не стал резервным, но он, «в общем, достаточно уважаемая валюта в мире».

Всё понятно. Всё правильно. Вопрос: КЕМ конкретно рубль уважаем в мире из тех, от кого зависит, станет он, наконец, чьей-нибудь резервной валютой или так и останется тем, что есть? Помнится, так его, рубль, колбасило и колбасит в любой кризис… Так население страны за это благодарно своим экономистам-финансистам… И ведь поблагодарит их когда-нибудь за это и за их прогнозы обязательно. С процентами, с привязкой к индексу цен, в соответствии со всеми их многолетними предсказаниями.

Так что адреса, явки, фамилии, должности «уважающих» – на стол. С конкретными примерами того, кто когда наш рубль у себя собирался делать резервной валютой и какие кому по этому поводу обязательства давал – желательно в письменной форме. Если можно, их номера телефонов и адреса электронной почты. Если список включает кого-то, помимо Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья, Новороссии и Карабаха, – будет особенно любопытно на него взглянуть. Если нет, будет любопытно взглянуть в глаза Кудрина. Вдруг ещё чего-нибудь предскажет, сказочник-затейник…

* * *

День радио на дворе. Не фильм, не спектакль «Квартета И» – гомерически смешной, а настоящий. Профессиональный праздник. Осенью – пять лет, как собственный, помимо Дня танкиста и Дня металлурга. Быстро летит время… То есть радио и до того было не чуждо. Раз в неделю, по четвергам, утренний эфир у Соловьёва, который до сих пор остался. Ну и все те, кто «до тела» добирался, по потребности. Хотя их с годами осталось намного меньше. Сил нет по студиям ездить. Кто по телефону дозвонится между эфирами, нехай. И то…

Деградация профессии заметна. Всё больше молодых людей, которые понятия не имеют ни о том, что спрашивают, ни о чём вообще. Что можно ответить человеку, который тебя скучным голосом вопрошает: «Что вы хотели бы (вариант – можете) сказать о ситуации в Ливии»? И с полпинка понятно, что сам он не то что понятия не имеет, где эта Ливия находится и что там происходит, но и не понимает её отличия от Ливана или Боливии. Его про это заставил спросить редактор, у которого, по несчастью, есть твой телефон. Вопрос этот ему самому неинтересен. Ответ тоже. И о чём с ним тогда вообще разговаривать?

Ну, для начала объясняешь, что ты НИЧЕГО не хотел и не хочешь сказать. Ни про Ливию, ни про что-либо ещё. Он же (или она) ТЕБЕ звонит? Пускай конкретные вопросы задаёт. И тут он (она, оно – нужное подчеркнуть) оживляется. Слышно в телефонной трубке, как что-то со скрежетом проворачивается в пустоте черепной коробки. Самые умные просят разрешения перезвонить. Тоже немногим помогает, но хоть не сразу заметно, до какой степени человек ничего ни в чём не понимает. Успевает погуглить, о чём речь. Кто поглупее и понахальнее, пытаются формулировать сразу.

Спрашивает. Понимаешь, что лучше было его сразу послать подальше. Вопросы типа: «Как текущая ситуация в… ну, скажем, в Ливии, повлияет на региональную и, в целом, на международную обстановку?» подчёркивают, что человек как ничего ни в чём не понимал, так и не понимает, но упорствует. Наверное, хочет выглядеть умным. Или просто сдаваться не привык. Если пытается зайти в помещение не через дверь, а через стену, так и будет туда лбом стучаться, пытаясь эту стену проломить. Имеет право. И тут – два выхода.

Первый, невежливый, когда нет времени. Сразу говоришь, что вопрос ответа не имеет. Если визави очень уж агрессивен (такое в новой школе радиоинтервью бывает – на том же «Эхе Москвы»), ему разъясняется, что вопрос идиотский, и ты просишь это передать тому, кто его придумал. Ты не против отвечать на вопросы, при условии, что на них имеет смысл отвечать. В варианте, когда вопрос имеет ответ. А если не имеет, в мире есть масса персонажей, которые от звука своего голоса в эфире тащатся. Политологов, политтехнологов и прочих, с какого-то бодуна называющих себя экспертами. И звонить надо с такими вопросами ИМ. До свидания, приятно было пообщаться.

Второй, когда время есть, настроение весёлое и у интервьюера голос симпатичный. Тогда его пытаешься вывести на понимание того, почему его вопрос некорректен, ответа не имеет и его, ответа, не стоит. Ни твоего, ни чьего-то ещё. Задаёшь наводящие вопросы, примеры приводишь – политические, исторические, из формальной логики. Как со студентами. Помогает? Очень-очень редко – да. Человек что-то начинает понимать и, не исключено, начнёт думать ПЕРЕД тем, как кому-то звонить. Но в основном – по Жванецкому. Ужас, какая дура, или прелесть, какая глупенькая. Можно наоборот. От перемены местами слов в данном случае совершенно точно в ситуации ничего не меняется…

Именно поэтому на собственных передачах принципиально не выводишь в эфир звонки: звонят часто такие идиоты… Редко отвечаешь на смс – по той же причине. Опросы проводишь, но вопросы формулируешь сам, интуитивно, по темам, которые сильно зацепили. Бывают такие. И вот опросы как раз показывают, что средневзвешенный слушатель в норме, без бзиков. По крайней мере на «Вестях FM». Спасибо и на этом! И, кстати, именно потому, что в эфире – и радио, и телевизионном – всё чаще звучит безграмотная чушь, стараешься на свои часы звать экспертов-профессионалов.

Не важно каких. Главное, чтоб человек знал, о чём говорит, и мог говорить об этом интересно. А то их, профессионалов, скоро совсем не останется. Политики и чиновники в большом ассортименте. Реклама, которой, как правило, не верится, – просто потому, что кто рекламе верит? Новости – про тех же политиков. Прогноз погоды. Ну ещё компромат от оппозиции или на неё, криминальная хроника, а на специализированных станциях музыка и обстановка на дорогах. Что сильно не совпадает с тем, как мир устроен, и что в нём по-настоящему важно, а что нет. Так что с Днём радио всех! Кто говорит, кто слушает и кто это технически обеспечивает. Хороший профессиональный праздник. Толковый.

* * *

Завтра была победа… Та, которая Победа. Ничего подобного в нашей истории больше не было. Такой кровью, такими муками… Такое было счастье, когда о ней объявили… Папа с мамой рассказывали, что после этого в небо начали стрелять все те, у кого было из чего. Кто трассерами, кто так, обычными.

Патронов было в стране море. Да и оружия… В том числе у гражданских. Бандитизм военный и послевоенный был страшный. Отец тогда в Институте связи в Одессе учился. Девочек с трофейным парабеллумом провожал. Время было такое. То самое, про которое сериал «Ликвидация», до которого он не дожил.

Победа… Потом, конечно, ещё воевали и воевали. Сначала в Чехии. Потом в Маньчжурии. Потом в Корее, немного в Венгрии и Чехословакии, и всерьёз во Вьетнаме. С бывшими союзниками. По всему свету – в спецоперациях в Азии, Африке и Латинской Америке, в качестве военспецов и советников, «по доверенности». В Афганистане воевали. На этом думали и закончить.

Ну, думальщики, как быстро выяснилось, были сильно наивные. Или сильно глупые. Так что перешли к войне на собственной территории. Первая чеченская, вторая, Карабах, Приднестровье, Осетия с Абхазией, Грузия, Донбасс… Потом, правда, отодвинули войну в Сирию. И если б этого не сделали, может, опять бы под Москвой и бывшим Сталинградом огрызаться пришлось.

Хотя террористическая война там именно и шла. И в столице. И в Волгограде. И много где ещё… Так что Победа, конечно, была. Но ничего на ней не закончилось. И справедливости она не принесла. В том числе победителям нацизма, который возродился и чувствует себя прекрасно. Особенно в Прибалтике и на Украине. Да и много где ещё, где памятники наши сносят, а тем, против кого мы воевали, устанавливают.

Так что Победа – Победой, семьдесят пять лет, круглая дата, все дела. Парад будет, как с коронавирусом покончат, «Бессмертный полк» пройдёт… Но детей и внуков надо по-прежнему учить воевать. Стрелять. Работать холодным оружием. Боевым искусствам надо учить. Маскировке и скалолазанию. Водить всё, что водится. И обязательно языкам. Чтоб понимали, что за спиной говорят.

И много чему ещё учить. Чтобы не пропали в жизни. Где опасны не только чужие, но и свои. И свои, порой, куда опасней. Ты от них угрозы не ждёшь, а тебя ножиком в спину… Как сто раз после войны было. И в 91-м. И по сей день. Те, кто воевал, дожили они до конца войны или нет, думали, что победят – и всё. Нормально будет. Гитлера только добить – и жить своей обычной жизнью. А оказалось, как оказалось. Как это бывает всегда, на всех войнах…

* * *

«Бессмертный полк»… Хорошее это дело. Идея была толковой с самого начала. Потом к ней много кто примазался и много чего наворотили. Одна икона с Николаем II вместо портрета кого-то из родных, на самом деле воевавших, чего стоила. И, вроде бы, давно проехали – но осадок такой остался… Надолго. При том, что не миллионы – десятки миллионов погибли. Их память почтить, а не политические бзики демонстрировать – так было б славно!

В семье не без урода – всегда так было и в наши просвещённые дни ничего не изменилось. Для кого-то «Бессмертный полк» – память о тех, благодаря кому мы живём. Для кого-то – повод для публичной эскапады разной степени идиотизма и пошлости. Однако вспомним – каждый своих, пока ещё есть время и силы. По домам сидим, на Красную площадь не выйти. Самоизоляция в Москве – и надолго. Но они-то, настоящие фронтовики, точно заслужили, чтобы о них помнили и вспоминали.

Дед – мамин папа. Лев Абрамович Вагнер, инженер-полковник, военный моряк. Родом из Екатеринослава – советского Днепропетровска. В партии с 1932 года, в РККА с 1933-го. Строил на всех морях и океанах порты, базы для подводных лодок, укрепления. На Дальнем Востоке строил, у Блюхера, на Белом море, на Чёрном, на Балтике, на западной границе перед самой войной… Арсенал в Сталинграде был его, военно-морская база в Севастополе, как город освободили, база подводных лодок в Балаклаве. На пенсию ушёл, достроив базу ВМФ на Камчатке – в разгар Корейской войны. После его перевели в Спецстрой. Атомные объекты и много что ещё. Ордена, медали, орден Ленина… Умер в Москве, в начале 80-х.

Второй дед – папа отца. Ефрем Яковлевич Сатановский, рядовой, сапёр. Из образованных, «белый воротничок» – главный бухгалтер кондитерской фабрики в Днепропетровске. В декабре 1941 года с отмороженными пальцами на ноге был отправлен в госпиталь. Пальцы ему ампутировали и увезли на долечивание в тыл, по месту жительства бабушки, которую, с её институтом, отправили в начале войны в эвакуацию, в Ташкент. Там он в 1943 году умер и там похоронен.

Дед жены по линии её мамы. Плесковский Марк (Михаил) Лейбович, красноармеец. Уроженец Белой Церкви. Прошёл почти всю войну. В январе 1944 года пропал без вести на фронте. В личном деле записано, что обстановка была сложная, никаких сведений не сохранилось. Был человек, нет человека.

Дед жены по линии отца. Вепринский Яков Петрович, красноармеец. Тоже белоцерковчанин. Был тяжело ранен, пуля пробила лёгкое. Умер после войны – в 60-х.

Братья бабушки – по маминой линии. Александр Ильич и Марк Ильич Фрейдины. Из очень известной в дореволюционном Екатеринославе и довоенном Днепропетровске семьи – сыновья состоятельного местного купца-мецената, укрывавшего при царе революционеров и помогавшего бедным, отчего его новая власть и не тронула. Его в 1990-м в Нью-Йорке ещё на традиционной воскресной аудиенции – фарбринген, в разговоре с автором тёплым словом последний Любавический Ребе вспоминал, Менахем-Мендл Шнеерсон… Многих Илья Маркович Фрейдин знал, многих спасал. А умер в начале войны – от холода и голода, в Орске, в эвакуации.

Воевали братья Фрейдины хорошо, потому и с войны вернулись, но в каких чинах и в каких войсках, неизвестно. Награды у обоих были, но какие – опять-таки не вспомнить… Марк – дядя Мара, вернулся на костыле, одноногим. Работал после войны главным администратором ростовского цирка и дружил со всеми цирковыми ветеранами-фронтовиками. Когда он в Москву приезжал, они у нас дома собирались. Умер он в 70-х. Его старший брат, дядя Саша, дожил только до 60-х. На нём екатеринославские Фрейдины и закончились.

Брат дедушки Лёвы – Владимир Абрамович Фрейдин. Довоенный инженер, в начале войны – младший офицер. Он погиб осенью 1941 года. В военных архивах про него нет никаких сведений – не то было время, архивы собирать и справки подшивать. Единственное, что сохранилось – несколько строчек в автобиографии деда, который регулярно писал там про всех родственников, и своих, и жены, отчитывался. Положено было так. Органы бдили.

Из тех, чьи портреты обязательно нёс бы на «Бессмертном полку» – сослуживец дедушки Лёвы и друг родителей, Михаил Абрамович Земшман. Инженер-полковник, военный моряк, строитель, орденоносец. Старый холостяк, ростом полтора метра в прыжке. Жён и детей он не заводил принципиально. Коренной одессит, обладавший колоссальным чувством юмора и непревзойдённой самоиронией. Из той настоящей, старой Одессы, которой больше нет.

Воевали и его брат, полковник военно-медицинской службы Владимир Абрамович Земшман, и две их сестры – Роза и Таня (в каких частях – Б-г весть). Награды были у всех, у дяди Володи было их много. Умерли они все уже в 80-е. Дети из всей четвёрки были только у военврача: он жену, красавицу-блондинку гренадёрского роста, в конце войны из Румынии вывез. Как он говорил: породу улучшать. Так что портреты нести некому. Да и где их теперь нести? Если даже кто-то из их внуков-правнуков ещё живёт в Одессе… не те на нынешней Украине порядки. Совсем не те.

И наконец – последний из родни, о которой известно, после которого никого не осталось. Муж бабушкиной, по линии мамы, двоюродной сестры. Уроженец Хортицы, Григорий Моисеевич Зусманович. Из ремесленников. В царской армии с 1910 года. В Первую мировую – старший унтер-офицер. Потом красногвардеец и красноармеец. Комиссар и командир Продармии, член РВС Резервной армии. Большой, между прочим, был начальник. Каковым до самого смертного часа и оставался.

Комдив на Южном фронте, военный комиссар Орловского военного округа, Дагестанской республики, Ставропольского края и Донского округа, начальник территориального управления Ленинградского военного округа в Автономной Карельской ССР, военком Карачаевской республики, командир и комиссар дивизий Украинского и Киевского военных округов, комендант Новоград-Волынского укрепрайона. Начальник тыла и начальник снабжения Закавказского военного округа. Помощник начальника Военной академии тыла. Генерал-майор РККА, орденоносец.

В войну зам по тылу командующего 6-й армией Юго-Западного фронта. В 1941 году вывел группу военнослужащих из Киевского котла. В 1942-м в Харьковском сражении армия опять попала в котёл, он был ранен в ногу и захвачен в плен. Дальше были нацистские концлагеря. Генеральский блок во Владимире-Волынском, польский Холм, германский Хаммельбург. За отказ от сотрудничества с немецкими властями был переведен в тюрьму Нюрнберга, затем в крепость Вайсенбург и наконец – в Освенцим, где в июле 1944-го и погиб.

Сведения об этом пришли из ФРГ, в 70-е. После чего дочь и внучка генерала, две несчастные одинокие больные женщины, начали получать скромную пенсию и им даже дали в Харькове целую однокомнатную квартиру. Жена его умерла ещё в Гражданскую – от голодного туберкулёза. При том, что он командовал Продармией! Лимон он ей не мог взять со складов… Неправильно это было. Плохой пример. Так был человек устроен. Нынешним не понять. Да и тогда мало кто из советского и партийного начальства к своему долгу так относился. Старая косточка, солдат дореволюционной закалки. Как его однополчане звали – «Еврейский сын русского народа».

Никого не осталось от большей части тех, кого вспомнил. Все остальные члены семьи – с обеих сторон – работали в тылу как каторжные. Отец подростком, чудом уйдя от немцев, входивших в Днепропетровск, смог переплыть под бомбёжкой Днепр и добраться до Ташкента, куда эвакуировали бабушку. Там работал на военном заводе, токарем. Сохранились тогдашние газеты… 700 % выработки, 800 % – списка Forbes тогда не было, так что в газетах писали про ударный труд. Мама студенткой рыла окопы… Много что в их жизни было. Но это уже совсем другая история.

* * *

Ну, Девятое мая прошло, можно и про другое поговорить. Коронавирус, идущий по миру экономический кризис, размером с Великую депрессию, нефтяной коллапс, кирдык потребительского рынка, сворачивание рынка услуг, капец туризму… Всё правильно. Хотя по сравнению с тем, что было в войну, в НАСТОЯЩУЮ войну – детский лепет. Мелочи жизни.

Колоссальный непрофессионализм верхов, набранных в основном не по заслугам, которых у них нет и быть не могло, по неспособности ни к чему, кроме интриг, лизоблюдства в отношении вышестоящих, барства и хамства к нижестоящим, особенно к подчинённым – куда ещё грустнее. Вся эта гопа из родственников – жён с мужьями, тестей с зятьями, бывших сослуживцев и приятелей, впечатление на свежего человека производит печальное. Но с забавными нотками. По Салтыкову-Щедрину и Гоголю. Новый вариант города Глупова, городничего со свитой и Хлестаковым, и паноптикума героев «Мёртвых душ».

Разрушительны они, как саранча. Что не сожрут, то прогадят в рамках непрерывного движения по кругу за собственным хвостом, именуемого у нас то нацпроектами, то оптимизацией и реформами, то модернизацией. Смысл которых то ли в том, чтобы страну накрыть медным тазом, под аплодисменты и комплименты МВФ и прочей международной сволочи, то ли просто в имитации бурной деятельности.

Сами себе дурную идею выдвинули, сами её критерии определили, сами всех под неё согнули и выполнять заставляют, что зачем-то велели. Регламенты на коленке придуманные исполнять или бумаги бесконечные заполнять, которые отродясь никто не читал и читать не будет, не важно. А в медицине это, образовании с наукой, технике, или ещё где – не суть. Но работать мешают сильно. И всё больше раздражают.

Им не важно, чем руководить, тем, кто их назначает – тем более, а уж тем, кем они руководят, так и вообще по барабану. Какая разница крестьянину, белая сволочь его грабит, или красные пришли и лошадь реквизируют? Некуда крестьянину податься. Как и врачу, учителю, конструктору, учёному, военному, пенсионеру, студенту и прочему податному бюджетному люду. А и захочет – эмигрируй, касатик. Не старые времена, граница открыта.

Бизнес, правда, теоретически шурудить как-то может. У него природа такая. Он на дурное разбазаривание всего окружающего чиновниками, этими новыми самозваными дворянами, смотрит косо. Бесхозяйственности не одобряет. Если, конечно, это те, кто на своём деле поднялся, а не ограбил кого, или не был назначен в миллионеры и миллиардеры кем-то из политиков и тех же чиновников. Их дела прикрывать и их карманы набивать. Но бизнесу коронавирус каюк быстро устроит. Денег своих у него мало-мало есть, а это непорядок. Так что уцелеют кто при доступе к кубышке, а они изначально для начальства свои. Там других не пускают.

Оппозиция выглядит не лучше начальства. Да что там, хреново она выглядит. Делать ничего не умела изначально или своё, что награбила или смайстрячила в период первоначального накопления капитала, утеряла в корпоративных и клановых войнах. Позитивной программы ноль. Да и откуда её взять? Одни лозунги на тему контроля над мостами, банками и телеграфом – по Ленину. Сиречь вхождения во власть. Прибилась, к кому смогла из внешних доноров, и непрерывно пытается гадить тем, кто правит, раскачивая и без того перегруженную и шаткую лодку отечественной государственности. Та, если опрокинется, много крови будет и никакого толку. Причём никому. Всех с собой на дно утащит, кроме, разве что, Китая. Но это в оппозиции, как всегда, мало кого волнует.

На хрена начальству весь этот гармидер, который вокруг него нарос, как ракушки на днище корабля, не понять. Ну, может, хотя бы оно само свою кадровую политику понимает. А может, и понимать там нечего. Сочетание случайностей. Интуитивно выстраиваемый баланс сдержек и противовесов, конструируемый из тех, кто подсидеть заведомо не способен и вовремя в глаза снизу вверх заглянул преданно. Даже если это его единственное достоинство.

Они ж там все дурные, как марионетки из кукольного театра Карабаса-Барабаса. Пищат что-то дрожащими голосами, путаются в цифрах, явно врут или пыжатся, придумывая очередной повод денег под какую идею мутную из казны стибрить. Или голос, напротив, уверенный, артикуляция чёткая. Кабы не видели, чем эти идеи кончаются – и не раз, можно было бы считать, что это не барчук малахольный, капризный, который невесть кем притворяется, а и впрямь серьёзная фигура. Способен на что. Управлять умеет – хотя бы собой. А не только плывёт, куда старшие товарищи направили, как г-но по Енисею.