Рыбья Кровь и княжна

– Пускай они сначала как следует рассмотрят нас, – неуверенно попросила она.

– Хорошо, пускай рассмотрят. – Дарник подал знак выставлять мишени.

Следующий час бойники вовсю занимались своим привычным делом. В мишени летели стрелы и сулицы, силачи бросали на дальность тяжелые камни, конники на полном скаку подбирали с земли топоры и пики. Ближе к селищу деловито сновали пять мамок, своим беззаботным видом давая понять, что намерения у непрошеных гостей самые мирные. Наконец ворота чуть приоткрылись, и из них вышло двое переговорщиков: седой старик и чернобородый мужчина.

Князь вдруг остро ощутил нелепость всей их жениховской затеи. Ну как нормальные лесовики могут выдать за красивые побрякушки ста незнакомым мужикам десять – пятнадцать своих дочерей и сестер? Да они костьми лягут, а не согласятся на такую сделку. И виноват во всем будет именно он, Дарник. Всеслава задорно взглянула на мужа:

– Давай я сама.

– Ну попробуй, – разрешил он.

Смерды были словенами, их полушубки отличались неказистостью и бедностью отделки – явное свидетельство оторванности селища от больших торжищ. Обменявшись с князем и княжной традиционными приветствиями и сообщив, что называют свое селище Невея, они захотели узнать, что привело княжескую дружину в их края.

– Мы три дня в дороге, – взялась отвечать им Всеслава. – Наши женщины сильно замерзли и очень хотят погреться в бане.

Дарник с оторопью покосился на жену: уж не хочет ли она сама лезть в пасть к незнакомым людям? Староста и чернобородый тоже озадаченно переглянулись.

– Мы понимаем, что всю дружину в вашем селище разместить нельзя, – продолжала щебетать княжна. – Можно ли нам поставить свой стан прямо здесь?

– Можно, – отвечал староста. – А женщины будут мыться одни или с мужьями?

– С мужьями.

Староста выразительно покосился на вооруженных дружинников.

– Не беспокойтесь, – сказала Всеслава. – Мы знаем обычай и в чужой дом с мечами не войдем.

– А княгиня с князем тоже хотят баню? – подал голос чернобородый.

– Очень хотим. А еще нам нужно сено для лошадей.

Дирхемы в уплату за сено лесовиков интересовали мало, зато сковородки и молотки в обмен были приняты с большим удовольствием.

– Неужели вот так возьмете и без оружия туда пойдете? – изумился сотский, которого Рыбья Кровь оставлял вместо себя.

– Ты хочешь, чтобы я был не таким смелым, как моя жена? – хорохорился князь, хотя не испытывал ни малейшего желания заходить безоружным куда бы то ни было. – Я знаю, камнеметами, если что, ты сумеешь распорядиться.

Оставив при себе одни ножи – знак свободного человека, шесть семейных пар направились в Невею. Дома в ней располагались лучами от центральной площади и шли в три кольца: непосредственно к площади примыкали жилища глав семей, за ним шли дома сыновей, и третье кольцо составляли хлева, конюшни и бани.

Лучшим жилищем оказался не дом старосты, а дом чернобородого. Как понял Дарник, именно он возглавлял в селище большие охоты и руководил всеми общими работами, оставляя отцу-старосте судебные и жреческие дела. От ворот до дома чернобородого гостей сопровождала толпа женщин и детей, мужчины следовали чуть поодаль. Больше всего внимания уделялось князю и княгине, таких знатных людей здесь еще не видели. До них беспрестанно кто-то незаметно дотрагивался, и терпеть это было крайне неприятно. Посмотрев на жену, Дарник злорадно убедился, что и ей это тоже не в радость.

Пока топили лучшую баню, гостям устроили богатый пир. Все шло хорошо, вот только объяснять, кто он и чем знаменит, оказалось удивительно неловко – за своей известностью Дарник давно отвык от подобной необходимости. Всеслава между тем приступила к сватовским обязанностям. Громко, чтобы услышали и за пределами горницы, похвалила красоту невейских молодок и заявила, что в их дружине есть немало славных воинов, которых они с мужем хотели бы женить.

– А что они умеют, кроме как мечом махать? – без особого почтения спросила жена чернобородого. – Вот убьют его в походе – и что молодой вдове тогда делать?