Димитрий Самозванец

(125) См. Маржерета, Бера и Петрея.

С. 235. Подстолин – придворная должность – заместитель стольника.

(126) См. Герберштейна, Петрея, Олеария, Флетчера, Маржерета, Мейерберга и других.

(127) См. Мейерберга и Кампфера при "Путешествии" Мейерберга, изданном г. Аделунгом.

(128) Описание лиц и качеств князя В. И. Шуйского см. в "Русских достопамятностях", ч. I, с. 175.

(129) Пророка Иезекиля, глава 2, ст. 2 (Перевод: "Вот люди, у которых на уме суета и которые дают худой совет в городе этом". – Ред.).

(130) Премудрость Соломонова, глава 4, ст. 12. (Перевод: "Сказанное в злобе искажает истину". – Ред.).

(131) Псалтырь, Псалом Давиду 96, ст. 6 (Перевод: "Небеса возвестили правду Его и все люди увидели славу Его").

(132) Имена и лица невымышленные. Все сии боярыни точно пользовались уважением при дворе Лжедимитрия. См. "Древнюю российскую вивлиофику", ч. XIII, с. 116 и далее.

(133) Польки сии были в Москве с Мариной. См. "Dzieje panowania Zygmunta III" Немцевича и "Diariusz post?w polskich".

С. 243. Летник – женское нарядное платье с длинными рукавами (иногда разрезными). Вошвы – вставки. Кармазинный – из ярко-алого тонкого сукна.

Косник – подушечка на кончике косы для украшения. Подннзи – деталь головного убора – сетка, расшитая бисером или жемчугом. Зарукавья сканной работы – браслеты с узором из напаянных золотых или серебряных шариков.

(134) См. "Опыт повествования о древностях русских" Г. Успенского, ч. I, с. 51 и далее, Мейерберга и других иноземных путешественников, упоминаемых в ссылках.

(135) "Вся честь женщины, а паче девицы, поставляема была в том, чтоб не быть видимыми, и женщина невозвратно теряла доброе имя, если видел ее какой-нибудь мужчина, кроме отца, братьев или мужа" и проч. – Г. Успенского "Опыт повествования о древностях русских", ч. I, с. 101 и 102; Герберштейн, Бухау, Мейерберг, Корб и проч. Все, что говорится здесь о обычаях русских женщин, верно и основано на современных свидетельствах.

(136) Аспектами в астрономии называются различные положения солнца и других планет по Зодиаку. Аспектов пять. Для астрономии три последние вовсе бесполезны и даже не означаются в нынешних календарях. Но в астрологии всем аспектам приписывали важное влияние на судьбу царств и людей. Группы неподвижных звезд для лучшего объяснения разделены астрономами на созвездия, констелляции и названы различными именами. Астрологи предсказывали по звездам и созвездиям, а древние поэты соединяли с ними понятия о своих мифах и преданиях. Гороскоп значит: участь, объясненная посредством астрологии.

(137) См. примечание 438 в "Истории Государства Российского" Карамзина, т. XI.

(138) Слова Авраамия Палицына. См. "Сказание об осаде Троицкой лавры".

С. 263. Протазан – копье с длинным и плоским наконечником.

(139) Все, что здесь говорится, точно говорено было на площадях и по домам в Москве. См. "Краткую церковную историю" митрополита Платона, ч. II, с. 156, 157 и далее; примеч. 402 в "Истории Государства Российского" Карамзина, т. XI; "Сказание об осаде Троицкой лавры и проч." Авраамия Палицына; "Собрание государственных грамот", ч. II; "Diariusz post?w polskich"; "Dzieje panowania Zygmunta III" Немцевича, Петрея "Regni Moscovitici etc."; Бера в Петрее и проч.

(140) О лекаре Косте и купце Федоре Коневе см. примечание 405 в "Истории Государства Российского" Карамзина, т. XI.

(141) Бер и Петрей пишут именно о сих лицах, что они были первыми зачинщиками и советниками заговора. Летописи русские прибавляют: они дали взаимную клятву друг другу, что если один из них будет царем, то другие будут первыми советниками. См. Примечание 524 в XI томе "Истории Государства Российского" Карамзина.

(142) Соборное послание Иаковля, глава 3, ст. 16 (Перевод: "Ибо где зависть и сварливость, там неустройство и все худое". – Ред.).

С. 269. Схизма – разделение церквей на католическую и православную.

С. 269. Евхаристия – обряд причащения хлебом и вином, символизирующими тело и кровь Христа. Миропомазание – смазывание отдельных частей лица или тела ароматическим маслом – миром; символизирует наделение человека божественной благодатью.

(143) Это подлинные слова из письма иезуитов. См. примечание 213 в XI томе "Истории Государства Российского" Карамзина. Историограф ссылается на книгу ("Письма Иезуитского общества"), – где находится сие письмо. У меня есть также сия книга, но я не хотел помещать другого перевода.

(144) Притчи Соломоновы, глава 22, ст. 10 (Перевод: "Изгони из общества губителя, и вместе с ним исчезнет распря". – Ред.).

(145) Пророка Иеремии, глава 30, ст. 17 (Перевод: "Я наложу повязку и излечу раны твои, говорит Господь". – Ред.).

С. 271. Никто же на ны – Никто не посмеет выступить против нас.

(146) Пророка Иезекиля, глава 4, ст. 1 (Перевод: "Приблизилось время мести за город, и у всякого сосуды истребления в руке его". Ссылка Булгарина ошибочна. По смыслу приведенные им слова близки главе 22 "Книги пророка Иезекиля". – Ред.).

С. 271. "Се ныне время смертию живота купити". – "Наступило время купить жизнь смертью".

(147) Перед смертию самозванец утверждал, что он истинный Димитрий. См. "Историю Государства Российского" Карамзина.

(148) См. примечание 552 в XI томе "Истории Государства Российского". В тексте – с. 297.

(149) См. "Dzieje panowania Zygmunta III" Немцевича.

(150) Все песни, находящиеся в сем романе, сочинены мною сообразно духу того времени, но сия последняя песня взята слово в слово из "Древних российских стихотворений, собранных Киршею Даниловым". Кажется, что эта песня – современная и сочиненная при царе В. И. Шуйском после перевезения в Москву святых мощей царевича Димитрия из Углича. Быть может, что песню эту нарочно велели сочинить и петь в народе для того, чтоб привесть в омерзение Тушинского самозванца и рассеять слух, будто первый самозванец сам лишил себя жизни. Я ввел сию песню в роман как отпечаток того века.

(151) Пастор Бер долго жил в России при Годуновых и самозванцах, знал лично первого самозванца и был дружен с Басмановым. Он оставил после себя записки, которыми пользовался шведский посланник Петрей, знавший также лично самозванца. См. "Historien und Bericht von dem Grossf?rstenthumb Muschkow, mit dero sch?nen fruchtbaren Provincien Herrschafften etc. Publiciert durch Petrum Petreium de Erlsunda". Подлинник напечатан по-шведски в 1615 году. Немецкий перевод в 1620 году. Бер приводит мнение Клаузенда и ливонской пленницы, дворянки Тизенгаузен, о первом самозванце. Английский купец Мерих оставил также записки, напечатанные после на французском языке под заглавием "Relation curieuse l'Estat pr?sent de la Russie, traduite d'un auteur anglais qui а est? neuf aux а la cour du Grand Czar, etc.". Напечатано в Париже в 1679 году. – Маржерет, очевидец всех происшествий при Годунове и самозванце, издал "Estаt de l'Empire de Russie et Grande Duch? de Moskovie etc.". Первое издание напечатано в Париже 1607 года. Все сии книги весьма редки. Знаменитый в истории междуцарствия келарь Авраамий Палицын был и героем, и историком своего времени. Он написал "Сказание о осаде Троицко-Сергиева монастыря от поляков и литвы и о бывших потом в России мятежах". Второе издание напечатано в Москве в 1822 году. Я привожу мнения каждого очевидца в точности. На поляков здесь не ссылаюсь, хотя имею много источников.

С. 284. Златоуст Иоанн (ок. 350–407) – византийский церковный деятель, проповедник, оратор, обличитель общественных пороков и поборник аскетических идеалов. – "Такову убо честь беси приносят любящим их" – "Ибо так благодарят бесы любящих их".

С. 286. "Из глубины воззвах к Тебе, Господи, Господи, услыши глас мой". – Слова библейского пророка Ионы, находящегося во чреве кита: "Из глубины воззвал я к тебе, Господи, Господи, услышь меня".

О ФАДДЕЕ БУЛГАРИНЕ И ЕГО РОМАНЕ «ДИМИТРИЙ САМОЗВАНЕЦ»

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В 20-30-е годы XIX века Фаддей Венедиктович Булгарин был одним из самых известных и читаемых русских литераторов. Он писал романы, повести, сказки в восточном духе, исторические статьи, мемуарную и фантастическую прозу, нравоописательные очерки, фельетоны (так в его время назывались эссе на разнообразные темы в форме непринужденной беседы с читателем). Булгарин – литературный критик, редактор, издатель оставил не менее заметный след в русской культуре. Журнал «Северный архив» и приложение к нему «Литературные листки», журналы «Сын отечества» и «Эконом», газета «Северная пчела» и театральный альманах «Русская Талия», – все это выходило в свет под эгидой или при непосредственном участии Булгарина, плодовитого писателя и удачливого предпринимателя, хорошо знающего вкусы публики.

Но известностью своей Булгарин был обязан не только неустанным трудам на поприще словесности. В среде русских литераторов он имел репутацию неумеренного ревнителя устоев самодержавия, агента III отделения Канцелярии его императорского величества, которое занималось политическим надзором и сыском, репутацию человека без твердых нравственных принципов. Борьба с ним литераторов пушкинского круга имела характер затяжных боевых действий. В этом кругу его называли Флюгариным, – намекая на способность применяться к различным условиям, Фигляриным, – имея в виду готовность потакать вкусам любой, даже самой невзыскательной публики, Видоком, – усматривая сходство с начальником парижской сыскной полиции. Имя Зоил – традиционное для обозначения завистливых, несправедливых критиков – Булгарин получил за выпады против Карамзина, Пушкина, Гоголя.

Репутация Булгарина создавалась его противниками в пылу литературной полемики, когда слухи легко обретают статус фактов, а забота об установлении истины отступает на задний план. Авторитет противников – крупнейших писателей второй четверти XIX века, выразителей чаяний и дум нации – был исключительно высоким. Шло время, и традиция общественной мысли созданную ими репутацию узаконила, придала ей характер аксиомы, общего места. Пока первостепенным достоинством литературы почиталась ее связь с революционным движением, образ гонителя вольнодумцев, доносчика, торгаша в храме Аполлона оставался единственно допустимой ипостасью существования Булгарина в мире русской литературы. Любые, даже самые робкие попытки усложнить этот образ, лишить его карикатурности, придать ему больше психологического правдоподобия, воспринимались как идеологическое кощунство.

Положение стало заметно меняться совсем недавно. В 1990 году было прямо заявлено о том, что привычное представление о Булгарине – это историко-литературный миф, нуждающийся в очень сильной корректировке, если не коренном пересмотре. Исследователь, отважившийся выступить в защиту сосланного на задворки литературы писателя, наметил и конкретные шаги по его реабилитации: "Предстоит ввести в научный оборот богатое эпистолярное наследие Булгарина и архивные документы биографического характера. Безусловно, заслуживают издания однотомники его прозы и критических статей, а также том его воспоминаний о литературной жизни Петербурга начала XIX века, Карамзине, Крылове, Грибоедове, Грече и многих других литераторах. И, наконец, в аналитических, социологически ориентированных работах предстоит верно понять и оценить его деятельность в контексте эпохи" [4 - Рейтблат А. Видок Фиглярин: История одной литературной репутации // Вопросы литературы.– 1990.– № 3. – С. 101.].

Однотомник булгаринской прозы вышел из печати в том же 1990 году, своим появлением свидетельствуя, что обращение к творчеству писателя – не каприз литературоведов, а веяние времени. После полуторастолетнего перерыва к читателю вновь пришли и "Иван Выжигин", самое знаменитое произведение Булгарина, и роман "Мазепа", и статьи мемуарного характера. Книга быстро исчезла с прилавков, полностью оправдав расчет издателей. Началась вторая жизнь литератора Булгарина. Наряду с историко-литературным мифом, основанным на пристрастных мнениях, в сознании публики стал формироваться образ писателя, связанный с конкретными произведениями, с представлениями, переживаниями и вкусами автора, в этих произведениях воплощенными.

Во вступительной статье к однотомнику была сделана очередная попытка непредубежденно взглянуть на самые "неблаговидные" эпизоды биографии Булгарина. По мнению H. H. Львовой, написавшей эту статью, данные о сотрудничестве писателя с III отделением, о его участии в качестве офицера наполеоновской армии в походе на Россию, о его двусмысленной роли в деле декабристов – нуждаются в серьезной перепроверке [5 - Львова Н. Каприз Мнемозины: История одной литературной репутации // Булгарин Ф. Сочинения. – М., 1990.].

Разоблачение мифов – дело непростое и весьма деликатное. Поводы для сомнения в справедливости тех обвинений, которые возводились на Булгарина, действительно, имеются. Однако, памятуя, как легко рождаются новые мифы и как долго они живут, нанося трудно поправимый вред культуре, вряд ли следует торопиться. Возвращение Булгарина как писателя состоялось. Тем самым снят запрет на объективное, независимое от идеологических установок изучение его творчества и биографии. Литературоведы-профессионалы сделают все необходимое для установления истины. Процесс этот долгий, и пока он идет, будем читать Булгарина, забытого писателя второй четверти XIX века, произведения которого некогда пользовались огромным читательским успехом.

Роман "Димитрий Самозванец" (1830) – один из первых русских исторических романов. Своим появлением он был обязан не только творческим наклонностям автора, но и духу времени. Литературный ряд, в котором стоит "Димитрий Самозванец", может многое сказать и о нем самом, и о его специфике. Ряд этот таков: А. С. Пушкин, "Арап Петра Великого" (1828); M. H. Загоскин, "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" (1829); Н. А. Полевой, "Клятва при гробе Господнем" (1832); И. И. Лажечников, "Последний Новик" (1831–1833). Читатель, интересующийся подобного типа литературой, сразу же отметит, что все перечисленные произведения уже стали его достоянием. "Димитрий Самозванец", пожалуй, единственное звено в цепи, которое надлежит восстановить.

Русский исторический роман нельзя назвать явлением сугубо национальным. Он – следствие процессов, интенсивно развивавшихся в европейской литературе и – даже шире – в общественном сознании европейских народов начала XIX столетия. Кризис просветительских идей, Великая французская революция, лавинообразное вторжение в жизнь буржуазных отношений, наполеоновские войны произвели переворот в умах и изменили восприятие окружающего мира.

Человек ощутил себя субъектом истории – грандиозного движения, непрерывно меняющего облик народов и культур. Он пришел к убеждению, что нет единого для всех времен идеала, в свете которого можно было бы оценивать людей, государства, цивилизации. Еще недавно рассматривавшаяся как мерило духовного развития античность заняла определенное место в цепи развития человечества, и вместе с тем пробудился интерес к другим культурам и эпохам. Средневековье перестало казаться мрачным провалом истории, символом мракобесия и варварства. Современность обрела историческое измерение. Началось формирование двух важнейших для XIX века комплексов идей, наименованных позднее "историзм" и "национальное самосознание".

Русский философ Лев Карсавин заметил: "Во всякой идеологии самым существенным являются не отчетливые формулы, а некоторые основные принципы или тенденции, определяющие возможные пути ее развития" [6 - О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881–1931 годов: Сборник статей. – М., 1990. – С. 264.]. Говоря о становлении идей историзма и национального самосознания, можно приводить «отчетливые формулы» Гердера, Гегеля или Белинского. Однако влияние этих идей на образ мыслей европейца связано прежде всего с искусством романтизма и творчеством Вальтера Скотта в первую очередь. Художественный талант «шотландского чародея», создателя «Айвенго» и «Квентина Дорварда», сыграл главную роль в распространении идей, выражающих «дух времени». Вальтеру Скотту Европа обязана рождением исторического романа и – шире – романа как ведущего жанра литературы.