Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Обратный билет. Воспоминания о немецком летчике, бежавшем из плена

Год написания книги
2011
1 2 3 4 >>
На страницу:
1 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Обратный билет. Воспоминания о немецком летчике, бежавшем из плена
Фриц Вентцель

В книге рассказывается о жизни бывших немецких офицеров в лагерях для военнопленных, расположенных в Англии и Канаде. Главный герой – Франц фон Верра прославился как единственный немецкий военнопленный, сумевший дважды бежать из плена: английского и канадского. Удивительную историю его побегов рассказывает Фриц Вентцель, лично знавший фон Верру.

Фриц Вентцель

Обратный билет. Воспоминания о немецком летчике, бежавшем из плена

Глава 1

В ЛУЧАХ ПРОЖЕКТОРА

Онемевшими пальцами я вцепился в свой спасательный жилет. Не зная, как поступить, я намеренно тянул время. Может быть, надо официально представиться? С другой стороны, англичане вряд ли ожидают, что потерпевший кораблекрушение, промокший насквозь моряк, одетый лишь в нижнюю рубашку, брюки и носки, станет представляться по всей форме, как того требуют международные правила. В конце концов я просто назвал свое имя и звание и последовал за матросом. Он проводил меня на корму, где для меня была приготовлена горячая ванна. Я стянул свою мокрую одежду и погрузился в воду.

– Какой сегодня день? – спросил я моряка, который отжимал мою мокрую одежду.

– Тридцатое октября, сэр.

Это коротенькое вежливое слово «сэр» приободрило меня.

– Холодновато сегодня для купания, не так ли, сэр? – решился приветливо спросить он.

Дружелюбие и сочувствие, сквозившие в его голосе, воодушевили меня.

– Да, немного, – сказал я, твердо решив не вылезать из горячей ванны, пока меня оттуда не выгонят.

Ведь я только что с полчаса барахтался в ледяной воде. Наверное, я был слишком занят своими мыслями, хотя теперь, по прошествии времени, я никак не могу вспомнить, о чем же я думал в течение тех тридцати минут, что провел в полном одиночестве в водах Атлантического океана. Матрос унес мои вещи в машинное отделение для просушки, и я остался один.

На первый взгляд положение вещей представлялось немного забавным. «Всем за борт!» – прокричал Йениш. Мы столпились на верхней палубе «U-32», беспомощно глядя на два эсминца, что забросали нас глубинными бомбами и вынудили нашу лодку подняться на поверхность. «Я открываю кингстоны», – добавил Йениш и с этими словами исчез в лодке, чтобы своими руками затопить судно. «Считаю до трех! – прокричал я экипажу. – На счет «три» все прыгают за борт». Матросы колебались, глядя на неприветливую серую воду. Вокруг нас свистели снаряды. «Надо скорее выбираться отсюда, – подумал я, – или нас всех тут перебьют».

«Раз!» – закричал я…

На счет «три» я, заставив себя не думать о ледяной воде, прыгнул за борт.

Мой спасательный жилет оказался в полном порядке и исправно держал меня на воде. Целы ли остальные? Я огляделся вокруг. Я был совершенно один. Подводная лодка была уже в сотне ярдов от меня, и расстояние между нами все увеличивалось. Ее двигатели все еще работали. А я был совершенно один в этом безбрежном и глубоком океане. Когда я подумал о том, что сказали бы мои друзья, я не выдержал и рассмеялся – мне и в голову не приходило, что может возникнуть такая ситуация. Какого дьявола все остальные не прыгнули вместе со мной? На самом деле я прекрасно знал, почему они так поступили и что они думали. Старик отправился вниз открывать кингстоны и оставил вместо себя какого-то сопливого юнца. Прыгать вместе с ним за борт? Да ни за что!

Когда такие, как я, желторотые юнцы оканчивали специальные курсы командиров подводных лодок, нас приставляли в качестве «подмастерьев» к более опытным командирам, чтобы мы узнали, что к чему, и понюхали пороху, прежде чем нам доверят подлодку. Члены экипажа не воспринимали нас всерьез, в их глазах мы не были «настоящими подводниками».

Я был временно откомандирован под начало лейтенанта Йениша, командира субмарины «U-32». Он считался одним из лучших моряков и уже удостоился самых высших наград.

25 октября 1940 года, за пять дней до случившегося, «U-32» вышла из Лорьяна – французского порта, который использовался для стоянки немецких подводных лодок во время войны. Наша боевая задача была сформулирована кратко и исчерпывающе: ведение войны в Северной Атлантике. Мы провели в море около суток, когда получили радиограмму, в которой сообщались координаты большого британского пассажирского судна «Императрица Британии». Судно подверглось бомбардировке, и нам предстояло окончательно потопить его. Мы направились в указанное место – это было у западного побережья Ирландии – и там обнаружили, что два буксира под охраной двух эсминцев тянут «Императрицу Британии» в порт. Нам удалось выполнить поставленную перед нами задачу. Мы потопили судно и спокойно удалились. С двух залпов пустить на дно 2000 тонн. Неплохо! Мы доложили о нашем успехе командованию и спустя несколько часов услышали, как об этом объявили в специальной сводке новостей.

Через два дня все в тех же водах Атлантики мы засекли огромный пароход. Нам потребовалось несколько часов, чтобы выйти на позицию для обстрела, не вызвав подозрений у капитана судна. «Торпеды к бою!», «Торпеды готовы!», «Огонь!» Мы были уверены в успехе. Еще немного, и список наших успехов потяжелеет еще на 15 000 тонн! Но наша торпеда неожиданно взорвалась в 150 ярдах от лодки. Что за невезение! Капитан парохода заметил вздыбившийся фонтан воды и немедленно изменил курс. Черт побери, неужели мы дадим ему уйти? На таком огромном судне наверняка перевозится ценный груз. Мы всплыли на поверхность и пустились догонять судно. Только через несколько часов нам удалось занять положение, удобное для стрельбы. К этому времени видимость заметно ухудшилась. На всякий случай Йениш дал команду погружаться и прильнул к перископу. С корабля увидеть нас было невозможно, и капитан, по всей видимости, решил, что мы остались далеко позади. Теперь пароход держал курс на восток, к Северному проливу.

Мы уже собирались атаковать судно, как вдруг наш акустик сообщил о шуме винтов судна, приближающегося с противоположной стороны. Йениш, стоявший у перископа, конечно, сразу же повернул его, но, ничего не увидев, решил, что акустик ошибся на 180° в определении местоположения корабля, и вернулся к наблюдению за намеченной жертвой.

«Шум винтов за кормой по левому борту усиливается», – доложил акустик.

Йениш снова повернул перископ. После этого все произошло в одно мгновение.

«Опустить перископ! Погружение на шестьсот футов!»

Командир повторил команду так спокойно, словно мы были в тренировочном походе. И тут нашу лодку ощутимо тряхнуло. К счастью, глубинная бомба взорвалась слишком далеко, чтобы причинить вред субмарине. Но за этим взрывом последовал другой, а потом еще один, а затем целая серия взрывов. Нас забрасывали глубинными бомбами. Мы погрузились на 600 футов и затаились.

Ни одного звука не должно было доноситься с борта подлодки.

Оказывается, Йениш совершенно неожиданно обнаружил в перископ эсминец. Корабль двигался прямо на нас, чуть поодаль шел второй эсминец.

Теперь мы знали, что на нас открыта охота. Мы должны были сидеть тихо, как мыши. Команды отдавались еле слышным шепотом, и проклятие должно было пасть на голову того, кто осмелился бы чихнуть! Наше присутствие должно было оставаться незамеченным даже для самой чуткой акустики. Неожиданно над корпусом лодки мы услышали странный шум – словно кто-то швырял в нас песок и тот, шурша, скатывался со стальных бортов субмарины. Наш акустик доложил, что шум винтов усиливается. Через несколько мгновений мы и сами услышали его. Он раздавался прямо над нашей лодкой.

Ощущение было как при воздушном налете. Только неделю назад я, скорчившись, сидел в подвале в Лорьяне, а над головой рвались британские бомбы. Самое худшее в такой ситуации – чувство бессилия.

«Полная скорость и право руля!» – скомандовал Йениш.

Один за другим стали рваться снаряды из второй партии. Одна бомба разорвалась слишком близко, и мы почувствовали себя крайне неуютно. Затем раздался грохот, словно в нашу лодку ударила молния. Должно быть, еще одна бомба. Свет погас, подлодку резко подбросило вверх, и где-то в темноте послышался слабый свист – это улетучивался сжатый воздух.

«Руль заклинило», – доложил рулевой.

«Нам придется взорвать лодку!», – закричал фон Г., вахтенный офицер.

«Так взрывайте», – отозвался Йениш.

Субмарина начала подниматься на поверхность. На ее борту царили суета и легкая паника. Кроме меня на подлодке было еще несколько новичков, один из них – боцман. Он пребывал на грани нервного срыва с того самого момента, как мы вышли из Лорьяна, и нервировал остальных, постоянно твердя о своих ужасных предчувствиях. У этого человека, наверное, было что-то не в порядке с психикой. Инженер-механик Тимм был полной противоположностью боцману, его ледяное спокойствие напоминало айсберг. Он отдавал команды коротко и уверенно и неизменно оказывался там, где нужна была помощь. Его хладнокровие успокаивающе действовало на окружающих.

Как только субмарина всплыла, Йениш поднялся наверх и открыл люк рубки. На палубе он огляделся. Я оставался в рубке и передавал в лодку команды Йениша:

«Торпедные аппараты один и два готовь!»

Матросы стояли бледные, молчаливые и испуганные. Сейчас им предстояло взорвать свою подлодку. Тем временем неприятель продолжал обстреливать нас.

«Свистать всех наверх!» – скомандовал Йениш, и матросы поспешили на палубу, где все столпились словно мокрые куры под дождем, а вокруг нас рвались снаряды…

Я стал свидетелем того, как пошла на дно наша подлодка. Это случилось едва ли не в сотне ярдов от меня, и я отчетливо слышал крики людей, но было уже слишком темно, и я не мог различить их лица. Если бы все случилось часом позже, мы наверняка сумели бы ускользнуть под покровом темноты.

Лучи прожекторов были направлены на то место, где лодка ушла под воду. Один из лучей освещал меня до тех пор, пока я не вскарабкался по канату, спущенному с борта британского эсминца «Харвестер».

– Вы готовы, сэр? – прервал мои размышления вернувшийся британский матрос.

На одной руке у него висело большое банное полотенце, а на другой – штатский костюм, который пришелся мне впору.

После того как я принял ванну и переоделся, я спросил у британского офицера, всех ли подобрали.

– Думаю, да, – сказал он. – Мы подняли на борт тридцать два человека, остальных выловил другой эсминец.

Подошли другие офицеры, одетые в белые парадные кители, и дружески приветствовали меня, Йениша и фон Г., которые, как и я, были облачены в костюмы с чужого плеча. Британцы были очень довольны своим успехом и обращались с нами весьма дружелюбно.

До войны я часто играл в хоккей против британских морских офицеров, а также участвовал в регатах. Когда мы проигрывали, они приглашали нас на обед. Британцам шла роль победителей: они радовались своей победе, но при этом не забывали о проигравших. В то время, в октябре 1940 года, на войне все еще оставалось место рыцарству и человечности.

Йениш чувствовал себя на борту британского корабля не очень уютно. Он не брился уже пять дней и выглядел довольно неряшливо, но у него была и другая, более веская причина для беспокойства. Именно Йениш незадолго до гибели своей подлодки затопил судно, перевозившее детей, и теперь боялся наказания за это, хотя на самом деле он был не так уж и виноват. Ничто не говорило о том, что на борту этого судна, следующего в США, находилось больше тысячи британских детей. Отдавая приказ о торпедировании судна, Йениш был совершенно уверен, что перед ним самый обычный британский корабль. По всей вероятности, британские власти прекрасно понимали это, потому что никакого наказания для Йениша не последовало.
1 2 3 4 >>
На страницу:
1 из 4