Гейша

Никакой реакции со стороны клиента не последовало.

Семушкин толкнул дверь и заглянул в помещение сортира. Клиента внутри не было, зато над унитазом зияло черным провалом в ночь распахнутое настежь окно.

Красный, как помидор, Семушкин вбежал в дежурку.

— Сбежал! Голый в окно выскочил и убежал!

Капитан и Петя вытаращились на Семушкина.

— Ну придурок! Ну придурок! — протянул капитан, и неясно было, про кого это он: про сбежавшего в одних трусах клиента или про Семушкина.

— А я знал? — обиделся на всякий случай нерадивый сержант.

— Ну не увидишь ты в этом месяце премиальных! — погрозил ему кулаком капитан. — Напишу я на тебя докладную начальнику!..

Повисла неловкая пауза. Даже забулдыга повесил нос и сидел тише воды ниже травы.

— А может, и черт с ним? — переменил вдруг решение дежурный.

— Далеко он в одних трусах не уйдет, — робко предположил Семушкин. — Патруль увидит и все равно сюда привезет.

— А! Хрен с ним! — махнул рукой капитан. — Протокол я на него не успел оформить, деньги его тут остались, пусть бежит. Если за одеждой явится, то пускай пока одежда в каптерке полежит. На всякий случай надо проверить, может, он в розыске? Чего это он вдруг драпанул?

Капитан достал из ящика стола замусоленный список разыскиваемых и прошелся по нему указательным пальцем, высматривая фамилию Мухтолов. Но такой фамилии в списке не оказалось.

— Нет, ну и хрен с ним! Пошли спать!

Но не успели они разложить на полу матрац и оторванную спинку от дивана (обычно на ней спали Петя или Семушкин, а матрацем безраздельно владел капитан), как под окном взвизгнули тормоза патрульной машины.

— Ну я же говорил привезут! — обрадовался Семушкин.

По ступенькам затопали ботинки. Уже приезжавший этой ночью наряд тридцать пять — семнадцать снова появился на пороге вытрезвителя.

— Забыли отдать! — вваливаясь в кабинет дежурного, гаркнул сержант-пэпээсник, обладатель бодрого баса.

Он положил на стол капитана небольшой спортивный рюкзачок.

— В машине под сиденьем валялся, — объяснил он. — Как хозяин? Спит еще?

— Ага, — вяло пробормотал капитан, глядя на сумку.

— Там вещички его, но документов мы не нашли. Проверяли, нет вроде, — сказал сержант. — Ну пока! Нас в отдел вызывают. Поехали…

Когда патрульные ушли, капитан, Семушкин и Петя склонились над неожиданно свалившимся на их головы багажом беглого алкаша. Никто из них не обратил внимания на слова патрульных, а зря, потому что пару минут назад патруль номер тридцать пять — семнадцать получил по рации сообщение о странном ограблении, произошедшем в их районе. Пожилая тетенька, выгуливавшая своего мопсика во дворе соседнего многоэтажного дома, была застигнута врасплох неизвестно откуда выскочившим голым гражданином безумного вида. Тетенька только ахнуть успела, как гражданин толкнул ее в подъезд, заткнул рукой рот и стал стаскивать с нее спортивные брюки. Женщина принялась кусаться, лягаться и визжать, но неизвестный маньяк успел-таки завладеть ее спортивными штанами «адидас» пятьдесят восьмого размера и домашними шлепанцами, после чего растворился в ночи…

…Но всей этой ужасной истории наряд вытрезвителя, к своему счастью, так и не узнал.

— Что с ним делать? — Семушкин полез в рюкзачок и извлек из него увесистый металлический цилиндр. — На термос похоже, — сказал он, подхалимски заглядывая в глаза дежурному.

— Термос, термос! — передразнил его капитан. — Вместо башки у тебя термос! Умник…

Капитан взял цилиндр в руки, повертел, попытался открыть крышку, подковырнув ее ногтем. Крышка не поддавалась. На цилиндре виднелись следы от выгравированных по металлу цифр и букв, но они были тщательно сбиты молотком и затерты, отчетливо виднелся лишь стоящий в конце строчки жирный восклицательный знак.

— Это не крышка, товарищ капитан, — снова вмешался Семушкин. — Это этикетка. Видите, она по краям маленькими заклепочками крепится?

— Сам вижу, — раздраженно ответил дежурный.

Он уже успел обломать ноготь и теперь был зол, как сто чертей.

— Думаешь, самый умный?

Петя Трофимов в этот ученый спор не лез, он сидел в сторонке и с интересом наблюдал за капитаном и сержантом.

— Какой же это термос, если он не открывается? — тем же злым и раздраженным тоном спросил капитан. — Через что в него чай наливают? Из какого железа он сделан? Тяжелый…

— Может, это немецкий трофейный? — предположил Семушкин. — Мой дед с войны принес похожий, потом с ним на рыбалку ездил, пока не потерял. Или наш, армейский? По оборонной технологии?

— Может, это космический термос? — подлил масла в огонь Петя. — У моего сокурсника авторучка была из куска металла, побывавшего на станции «Мир». На футляре от ручки тоже специальная бирка была и сертификат, что все честно, ручка сделана из куска космического железа.

— Ну хватит, — прекратил споры капитан, утомленный бесполезными попытками развинтить загадочный цилиндр. — Пускай лежит. Раз хозяин все свое добро тут оставил, значит, еще появится.

Он забросил цилиндр обратно в рюкзак.

— Если до утра хозяин не объявится, то я протокол заводить не буду. У него в протоколе только подписи патрульных, это не страшно. А если появится, то отдайте ему шмотки и сумку. Я их пока в каптерке сложу.

Ночь выдалась спокойная. Пьяных больше не привозили, и Пете почти удалось выспаться. Утром он уже собирался домой, когда к нему вбежал, ошалело вытаращив глаза, дежурный капитан.

— Начальник звонил! Проверка идет!

— Из медицинского отдела будут? — поинтересовался Петя.

— Нет. Только по мою душу. А у нас шмотки в каптерке и сумка! Еще подумают, что мы людям вещи не возвращаем. Петя, будь другом, возьми их с собой и выкинь по дороге в мусорный бак, а? Только подальше от нас. Ты все равно домой идешь. Выкинь, а? Мне еще все написать надо успеть.

— Ладно, — пожал плечами Петя. — Давайте.

Одежду сбежавшего клиента сложили в его же спортивный рюкзачок, и нагруженный поклажей Петя отправился домой.

По пути к троллейбусной остановке через дворы жилого микрорайона он высматривал подходящий мусорный бак. Завидев неподалеку от ограды детского сада ряд притаившихся в кустах ржавых мусорных контейнеров, он подошел к ним и хотел было уже зашвырнуть все вместе с рюкзаком, но в последний момент соблазнился загадочным трофейным-космическим-немецким термосом. Открыв сумку, он вытащил цилиндр и принялся его разглядывать. Таинственная штуковина состояла из двух почти одинаковых по величине долек, линия разреза опоясывала цилиндр ровно по центру. На верхней дольке (или крышке?) цилиндра когда-то была проштампована надпись и нарисован неразборчивый значок в кружке, похожий на Знак качества (хотя Знак качества вообще-то стоит в пятиугольнике, а не в круге). Разобрать стертую надпись не представлялось возможным. Петя хотел было забросить цилиндр в помойный бак, но рука не поднялась. А вдруг это что-нибудь ценное и редкостное? Вдруг правда космический термос, герметично закрытый? Или вообще инопланетный предмет с НЛО? Или просто болванка из чистой меди, ее в скупку цветных металлов сдать можно? Мало ли…

Петя сунул цилиндр под куртку, решив, что дома с ним разберется. А выбросить всегда успеет. Одежду беглого клиента он запихнул в рюкзак, но не стал выбрасывать его в помойку, а поставил рядом с баком — пускай подберет бомж или нищая бабуля-пенсионерка. Вещи-то вполне приличные…

4

Утром я созвонился со следователем, ведущим дело. Мы договорились с ним встретиться только в начале первого дня, хотя я рассчитывал закончить все дела с самого утра и сразу из Бутырок поехать в стоматологическую клинику. Зуб заныл еще вчера днем, но боль, зараза, то затихала, то усиливалась, то снова затихала, так что вчера до самой ночи я почти не обращал на нее внимания. Зато ночью прихватило так, что смог уснуть только после двух таблеток анальгина и теплого полоскания с содой.

Утром, бреясь, посмотрел на себя в зеркало и сморщился: что за вид! Рожа мятая, глаза в красных прожилках, под глазами мешки… Тьфу! Будто встал с похмелья.

Утром зуб уже не просто болел: казалось, что вся голова превратилась в гудящий колокол. «Бум! Бум! Бум!» — пульсировала кровь в висках, причиняя неимоверные муки. А еще эта жара!.. В восемь утра градусник за окном кухни уже показывал плюс двадцать два в тени, предупреждая, что часам к трем пополудни Москва превратится в настоящее дымящееся пекло. Как на вулкане… Можно себе представить, что чувствуют те немцы, что ездят по всему миру и следят за извержениями вулканов. Видел я тут по телевизору… Стоишь эдак в ботинках на раскаленной докрасна земле, подошвы под тобой дымятся, а ты ковшиком черпаешь раскаленную, как расплавленное железо, лаву и кайфуешь…