Последняя роль

– Что это? – нахмурился Турецкий, стихи ему явно «не пришлись».

– Не помню. Из какой-то книжки.

– И зачем ты мне это прочла?

– В голову пришло. – Взгляд Ирины стал грустным и насмешливым. – Смотрю я на тебя, Турецкий, и сердце кровью обливается. Тебе самому-то не надоело?

– Что?

– Жалеть себя.

– Ир, – угрюмо проговорил Александр Борисович, – это запрещенный удар.

– Раньше ты не был таким ранимым.

– Раньше я был старшим следователем Генпрокуратуры. Должностным лицом весьма высокого полета. А должностное лицо не имеет право показывать слабые места.

Ирина снова вздохнула. Она была очень терпеливой женщиной, но этот разговор утомил и ее.

– В общем, так, Турецкий, – сказала она устало и тихо. – Сегодня у нас будет праздничный ужин. И уж будь добр, сделай над собой усилие, выдай мне хотя бы пять улыбок за ночь.

– Тебе это будет дорого стоить, – съязвил Александр Борисович.

– Ничего, я готова заплатить.

– Чем? – поинтересовался Турецкий.

– Как чем? Харчами!

Турецкий хотел сурово нахмуриться, но не выдержал – рассмеялся.

– Ладно, жена, почищу я тебе твои овощи. Но смотри: если ужин мне не понравится, и все мои усилия зря, взыщу по полной программе. Кстати, Нинка еще не звонила?

– Нет.

– Родили себе блудную дочь, – проворчал Александр Борисович. – И что бы ей дома Новый год не встретить, а? С отцом, с матерью. Ведь Новый год – семейный праздник. По крайней мере, в книжках так пишут.

Ирина пожала плечами:

– Ей с нами скучно, Сань. Ведь мы с тобой для нее старики.

– Глупости. Что они такого знают, эти молодые, чего не знаю я? Можешь мне ответить на этот вопрос?

– Запросто. Ты, например, знаешь, как называется последний альбом Бритни Спирс?

– А кто это? – поднял бровь Александр Борисович.

Ирина усмехнулась.

– Вот то-то и оно. Темный ты человек, Турецкий. О чем с тобой можно говорить?

Александр Борисович вздохнул:

– Да, жена… Отстали мы с тобой от жизни.

4

Праздничный стол был великолепен. В вазочках из хрусталя и венецианского стекла играли всеми цветами радуги салаты. В огромном блюде в центре стола красовался, играя золотистой корочкой, печеный гусь, обложенный запечеными яблоками. В маленькой серебряной икорнице сверкала гроздь рубиновых шариков икры. Шампанское играло и искрилось в хрустальным фужерах.

Турецкий окинул стол взглядом и восхищенно проговорил:

– Все эти блюда стоило готовить уже ради того, чтобы на них посмотреть!

– Вот видишь, – улыбнулась Ирина. – Эстетическое наслаждение ты получил. Осталось получить гастрономическое.

– Да ведь эту красотищу даже есть жалко, – сказал Александр Борисович. – Ну, какой варвар посмеет ткнуть ложкой… ну, к примеру, в эту «мимозу»?

– Этим варваром буду я, – сказала Ирина. – Давай тарелку!

Ирина смело загребла ложкой салат и положила на тарелку мужу.

– Ну вот, одной красотой на земле стало меньше, – вздохнул Александр Борисович.

– Ничего. Зато одним сытым мужчиной станет больше, – насмешливо возразила Ирина.

– Ой! – воскликнула вдруг она, уставившись на экран телевизора. – Кажется, он уже заканчивает. Сделай скорей погромче!

Турецкий взял пульт и прибавил громкость телевизора.

– …чем в прошедшем году, – с улыбкой закончил президент. – С новым годом вас, дорогие друзья! С новым счастьем!

Президент страны отсалютовал Ирине и Александру Борисовичу фужером с шампанским. Картинка на экране сменилась. Теперь вместе загорелой и бодрой физиономии президента показывали огромный циферблат с бодро скачущей по кругу секундной стрелкой.

– Саня, ты чего сидишь? Обнови скорей бокалы!

Забили куранты. Турецкий взял бутылку и «освежил» шампанское в бокалах. В телевизоре отзвенел последний удар курантов, и грянула музыка.

– За счастье! – сказала Ирина.

– Чтоб у нас всё было хорошо! – отозвался Александр Борисович.

Супруги чокнулись фужерами и выпили.

– Отлично! – улыбнулась Ирина. – Как же я люблю Новый год!

– Как же я люблю шампанское! – иронично отозвался Турецкий. – Хотя водочку всё же больше.

– Тебе положить чего-нибудь?