Репетиция убийства

– С медицинской точки зрения ее жизнь вне опасности, а вот преступников мы еще не поймали. Знаете ли вы, кто мог совершить это преступление?

– Нет. – Наступила длительная пауза.

– Хорошо. Поставим вопрос по-другому. Были ли у нее враги?

– Враги?… – Вновь пауза. – Не знаю.

Штура потянуло сказать: «А вот ее менеджер и ваш хороший знакомый Вешенка рассказал о конфликте с Расторгуевой. Вам эта фамилия ни о чем не говорит?» Стоп. Просто сцена из дешевого детектива выходит: следователь уличил подозреваемого, и тот вот-вот готов сознаться. Не в чем его уличить. Да и не стоит, хороший же парень. Надо просто его разговорить, сам все расскажет. Поразмыслив еще с полминуты, Вениамин Аркадьевич, прервав затянувшуюся паузу, спросил:

– А в Ростове, до того как приехать в Москву, с кем вы работали?

– Поначалу с ребятами свадьбы обслуживали, в ресторанах играли. Летом в Сочи или в Крым ездили. Затем стал писать для Расторгуевой.

Вот оно! И совсем даже не надо было давить. Главное – правильно повернуть беседу, незначительным, казалось бы, вопросом, а уж это-то Вениамин Аркадьевич умел делать виртуозно.

– А что, сотрудничество с Расторгуевой было более привлекательным, чем игра в ресторанах? – задал он новый вопрос, тоже на первый взгляд никакого отношения к делу не имеющий.

– Игра в ресторанах была привлекательной только оплатой. – Дубров, кажется, немного раскрепостился, почувствовал, что следователь совсем не страшный, ему не враг и, главное, ни в чем его не подозревает. Что это не просто формальный допрос, куда тащат всех подряд. Что следователь ему верит и действительно надеется получить реальную помощь в раскрытии преступления. – Бросить таким способом зарабатывать мечтал давно. Как только подвернулся случай, так и бросил.

– Так было плохо?

– Я вам один случай расскажу, а выводы… Выводы сами сделаете. Работали одним летом в Сочи на открытой площадке. Мы играли, а каким-то бандитам в зале заскучалось. Может, набрались, может, по жизни такие, но вдруг им взбрело в голову прострелить подвес люстры, висевшей под навесом над сценой. Поначалу мы не поняли, в кого стреляют. Попрятались за колонны. Не с первого выстрела, но подвес перебили. Люстра упала. Братаны шумно радовались. Прибежала милиция. Выяснила, что никто не пострадал, просто клиенты развлекаются, и ушла. Мы продолжили играть. Происходило это почти в центре Сочи.

– Это на выезде. А в Ростове такой же беспредел?

– Идешь вечером играть и не знаешь, вернешься ли. Один раз потасовка началась, так еле ноги унесли через черный ход.

– С Расторгуевой было иначе?

– Расторгуева начинала, как и я, по ресторанам. Но больно пришлась по душе… ну, знаете кому. Стала работать в лучших ночных клубах. Заимела охрану. Ее протолкнули на местное радио. Пела песни о России, про удаль казацкую. Желающий увидит не казацкую, а бандитскую. В общем, стала певицей донско-кубанских масштабов. Поначалу приятно было повсюду слышать песни, тобою написанные или обработанные. Но работа все равно на все сто была заказная. Сделал я одну вещь, но Марии Павловне она пришлась то ли не по вкусу, то ли не ко времени…

– И после этого вы едете искать счастья в Москву?

– Приехал к знакомым погостить, но встретился с Кристиной, вырисовывалась интересная работа, я остался.

– Что случилась в Казани? Маша исполнила отвергнутую песню? Был скандал?

– Уже рассказали? – Дубров грустно усмехнулся: – Расторгуева поймала меня в холле. Обвинила в краже и так далее. Меня она почти не слушала. То, что у Кристины был целый альбом из моих песен, она как будто и не знала.

– И на этом все закончилось?

– Расторгуеву пригласили в «Акулы пера», и там она на полном серьезе обвинила Кристину в том, что она меня – молодого перспективного композитора, заметьте, когда я работал с ней, она меня таковым не считала… – так вот Кристина якобы затащила меня в свою постель, охмурила и переманила от нее, неспособной на такую подлость. Для большинства телезрителей, наверное, это выглядело комично, но кто-то поверил, а Кристина, конечно, обиделась.

– На концерте в Ростове безобразия дело ее рук?

– В Ростове меня не было. Работал над новым альбомом. Но еще до поездки туда Кристина, плохо зная Расторгуеву, дала достаточно скандальное интервью, как бы отомстила за обиду.

– Вы довольны новым сотрудничеством? Глядя на вас, не скажешь, что вы автор звездных хитов. Вот Вешенка, – Вениамина Аркадьевича передернуло от воспоминаний о менеджере, – он, сразу видно, – представитель богемы…

– Пишу для души и еще получаю за это деньги… – пожал плечами Дубров. – Мог ли подумать о таком раньше? Да и много ли таких вообще? А деньги… деньги трачу не на костюмы от Версаче, а на аппаратуру.

Ладно, довольно лирики, пора переходить к конкретным фактам.

– Вы знали, чем собиралась заниматься Арбатова в день покушения?

– Нет. Она просила дать ей день покоя. Говорила, что хочет отдохнуть.

– А отдыхала она всегда одинаково?

– Нет, могла проваляться весь день в постели, а могла укатить куда-нибудь кататься на водных лыжах или на виндсерфинге, могла целый день прошататься с детьми по зоопарку.

– То есть о том, что она пойдет на пляж и тем более в котором часу туда пойдет, заранее никто не знал?

– Я думаю, она сама об этом не догадывалась еще за полчаса до того, как вышла из дому. Я планировал позвонить вечером, – и, как бы оправдываясь, добавил: – Хотел последнюю работу показать.

Денис Грязнов. 22 июня

«Не терпящее отлагательств дело» при ближайшем рассмотрении оказалось совершенно не срочным. По крайней мере, немедленно куда-то бежать, кого-то хватать, за кем-то следить не было никакой необходимости. Выслушав клиентку, вполне можно было бы возвращаться обратно на Клязьму и продолжать банкет. Только «старички», пока Денис утешал бедную вдову, уже успели разъехаться.

В итоге он озадачил подчиненных сбором первичной информации о покойном Минчеве, а сам уселся за компьютер восполнять пробелы в образовании. Нужно было наконец разобраться, чем так замечательна эта люстра Чижевского и нет ли среди побочных эффектов лечения ею, например, скоропостижного банкротства или спонтанной тяги к суициду.

Не разобрался. Хвалят все кому не лень и на все лады, а за что хвалят – не понятно. В теоретические дебри Денис, естественно, влезать не собирался, семиэтажные формулы с анионами и катионами ему все равно ни о чем не говорили. Восторженные отзывы простых российских обывателей (даже если кто-то из них и является доктором медицины и всеми уважаемым профессором) тоже звучали как-то неубедительно, а нормальной статистики: сколько человек из тысячи под этой люстрой выздоровели до младенческого состояния – в Интернете не было, если такая статистика вообще существует.

– Далась тебе эта люстра? – с набитым ртом пробурчал Макс. – От нее только рабочее настроение портится.

– А поподробнее? – Денис отключился от сети и вместе с креслом откатился подальше от монитора.

Макс, главный и единственный специалист по вычислительной технике в ЧОП «Глория», являлся общепризнанным компьютерным гением, но и в вещах, далеких от компьютера, был далеко не полный профан, потому Денис его суждения крайне редко оставлял без должного внимания.

– Все, что ты там начитал, шеф, полная лажа, – заявил гений, запихнув в рот очередную порцию чипсов и изрядно накрошив на бороду. Как у всякого гения, у него не хватало времени особо следить за своим внешним видом. А значит, видок у него был соответствующий: бородатое улыбающееся лицо, красные от непрерывного бдения у монитора глаза, темные, курчавые, вечно спутанные длинные волосы. Большой и толстый, он носил рубахи свободного покроя, никогда не заправлявшиеся в брюки и постоянно заляпанные кетчупом, кофе или кока-колой. – Бальзам на израненные души ипохондриков, и больше ничего. Народ у нас то начинает пить зеленый чай вместо черного, потом вдруг оказывается, что зеленый тоже вреден, надо пить красный, а лучше вообще никакого. То в гербалайф ударятся. Теперь на люстре этой помешались. Давай скорей ее по школам и детсадам развешивать. Профанация чистейшей воды, вот что я тебе скажу.

– А что там насчет порчи рабочего настроения? – усмехнувшись, переспросил Денис.

– А то. Покажи мне хоть одного хакера или хотя бы просто приличного юзера, который бы у себя над головой эту хреновину повесил? Нет таких.

– И почему?

– А потому, что если ты на собственном здоровье сдвинулся – езжай в тайгу к медведям или в деревню к коровам. А если ты работаешь, то на остальное начхать. Я с компом – практически единый организм, я на него, как на себя, рассчитываю, и вот мы с ним, значит, творим, а в это время что-то из него отрицательную энергию высасывает и насильно начинает положительной обогащать? – Макс пару раз дернул себя за бороду, что делал всегда, когда слишком заводился и не мог сформулировать мысль. – Короче, я не врубаюсь, зачем тебе эта люстра и зачем тебе вообще это дело?

– Господи, а дело-то тебе чем не нравится? – удивился Денис. – Без работы же сидим, а зарплату ты, между прочим, с меня исправно требуешь.

– Да ладно, – отмахнулся Макс. – Запал на вдовушку, так и скажи. Не спорю, смазливая. Только от таких клиенток, сам знаешь, одна морока, и больше ничего. Сперва она тебе голову дурить начнет, потом поцелуями расплачиваться станет… Жениться тебе пора, шеф, вот что!

– Это тебе в отпуск пора, в деревню к коровам, заработался совсем!

– А я? А мне можно в отпуск? – В дверь просунулась хитрая рожа Голованова. – Я тоже в деревню хочу.

– Тебе – нельзя, – отрезал Денис и поманил Севу в свой кабинет. – Рассказывай, что выяснил?