Республика Ночь

В соседнем гробу слышится шуршание, щелкает металл.

– С летучей мышью тоже не все гладко, – комментирует жрец. – На исповедь приходит полно вурдалаков, в разное время лечившихся от бешенства или глистов, которых переносят сии чудесные создания. Вообще, не нужно превращаться в волка для галочки. Не следует забывать: волчье состояние, злобные поступки, бульварная романтика, кровь и секс – на этом держатся столпы древней морали вампиризма. За всю кровавую историю целые легионы лучших вампиров пали от рук людей… но что же мы наблюдаем сейчас? Фильм «Полдень» по книге Стефани Майер стал блокбастером – омерзительно тухлое чтиво о любви вампирши и старшеклассника из человеческой гимназии. Все уже забыли, как эти самые старшеклассники охотились на молодых вампиров в Праге и Будапеште, убивая новообращенных прямо в гробах. Мир кровососов разлагается под влиянием масс-культуры, как сливочное мороженое в печи. До чего мы дошли: среди нас появились гребаные вегетарианцы! А ведь питье из прокушенной артерии горячей пенящейся крови – это не только банальное насыщение, чудище мое. Поглощение разума существа, захват его мыслей, обретение новой жизни, плазму которой ты вливаешь в себя. Стоило не уничтожать людей полностью, а содержать в плену, разводя на фермах с минеральными кормами. Без их крови мы вырождаемся… деградируем.

Мне становится реально не по себе. Странный служитель тьмы… конечно, они все официально сидят на ЛСД, глюки помогают беседовать с духом Дракулы. Но тут уже, кажется, налицо передоз. С какой это радости он со мной так откровенен? Вывод один: в фигурках чертиков, украшающих исповедальный гроб, установлены чувствительные микрофоны. Идет трансляция разговора – прямо в Службу вампирской безопасности…

Клыки с хрустом прикусывают язык. Какого хрена я тут с ним разболтался?

– Злой отец, – трепещу я, взвешивая каждое слово. – Следует ли понимать вас так: употребляя бычью кровь, мы тем самым пропитываем свои жилы и мозг мыслями коров, обретая жизнь и разум этих травоядных животных?

Снова раздается металлический звук. Жрецу моя мысль явно не нравится.

– Ты мне уже надоел. – Голос звучит сухо и отстраненно.

– Но разве вы в церкви не для этого? – смиренно удивляюсь я.

– Нет, – с равнодушием отвечает жрец. – Я здесь, чтобы тебя убить.

На секунду мне кажется, что я ослышался.

– Кого убить?!

– Тебя, – устало слышится из другой половины гроба. – Ты что, глухой?

Я вновь слышу знакомый звук. И мне становится понятно, что это.

…Он прощелкивает барабан револьвера, засовывая туда пули…

Романчик-мелодрама «Полдень»

РЕКЛАМА

…Когда ты всего лишь неопытная столетняя девочка и видела людей только в кино… когда клыки так хрупки, а любовь так жестока… Ты не знаешь, что полюбишь его. ЧЕЛОВЕКА. Вашу связь осудят близкие, и мертвая мать проклянет тебя навеки, разлив за обедом кровь. Ты прикоснешься к клану людей – добытчиков серебра. Поймешь изнанку ужаса, увидев страшное СВЕКРОВИЩЕ. Задохнешься, едва в комнату внесут серебряное РАСПЯТИЕ. Мир людей против мира любви – кто окажется победителем? Влюбиться в человека – это страшно? Это романтично. Это прекрасно и мучительно. Тебя ждут ужасные терзания. Ты поймешь, что такое бессонница: это сон на жесткой постели без нежного гроба. Узнаешь вкус смерти, когда вместо крови подали горький шашлык. Ощутишь горе после отказа заняться с тобой сексом в семнадцатый раз за день. И главное – привыкнешь жить светлым, отравленным ДНЕМ. Потому что любовь – побеждает все. Вонзит ли он КРЕСТ в твое любящее сердце?

По культовому роману Стефани Майер.

Книга, вызвавшая скандал в церкви Дракулы. Новелла, запрещенная жрецами на черных мессах. Мелодрама, проклятая самим Архимагом. Любовь добра – полюбишь и шахтера серебра. Смотри сейчас – пока не запретили.

Глава V

Летающий череп

(Через секунду, в том же месте)

…Ничего себе, однако… сходил, исповедался. Дальнейшая реакция уже чисто животная, недаром считается, что в жилах вампиров – кровь диких зверей. Дверь исповедальни вылетает, с грохотом падая на пол: дернувшись в панике, я выбил ее ногой. Кошкой прыгаю в зал, сотрясаемый риффами блэк-метал. Вовремя. Створки соседнего гроба синхронно распахиваются, оттуда высовывается рука – в цепких пальцах блестит револьвер. Успею ли добежать до выхода? Ну, есть только один способ проверить. Почти не касаясь пола ботинками, не чувствуя ног, я буквально лечу к «паучьим» дверям. Бах! Темное пространство церкви освещает вспышка. Крупнокалиберная пуля, свистнув у моего затылка, разносит в пыль алебастровую морду демона. Звучит топот ног – похоже, безумный жрец решился на преследование. Ему не догнать – спасительные врата уже рядом, лязгают ржавой паутиной прямо передо мной: аллилуйя темным силам!

Давлю всей ладонью на спинку железного паука. Двери открыты – я на улице, хватаю клыками дневной воздух. Радость длится всего секунду: у меня начинается жуткий кашель… страх разрывает нёбо наждачной бумагой.

Черный зрачок. Прямо в лоб мне смотрит дуло «кольта». Оружие держит вампир моего возраста, на ковбойский манер щегольски отставив большой палец. Свежее лицо украшает искусственная щетина (у некоторых трупов волосы сами собой не растут), парень одет в полосатый черно-зеленый костюмчик, словно шкурку с арбуза содрал: сидит, как влитой, ни единой морщинки. Рядом, переворачивая носом отходы жертвенника, копошится обращенная цыганами собачка-вампир: эдакое умилительное существо из породы мопсов с чудесной слюнявой мордой. Появляется нелепое желание свистнуть, чтобы песик прижался к ноге. Ну-ну. Обладатель костюма опускает револьвер – теперь он направлен в голову животного. Я вижу огонь, но не слышу грохота: раздается лишь жалкий предсмертный визг – видимо, к стволу привинчен глушитель. Тельце собаки вспыхивает голубоватым пламенем, ткани съеживаются, осыпаясь пеплом, – на асфальте догорает крошечный скелетик. В зубах зажаты волокна мяса.

– Тебе все ясно, малыш? – раздается сзади голос запыхавшегося жреца.

…Да уж куда яснее. Это серебряные пули, запрещенные к употреблению Международной вампирской конвенцией, состоявшейся в Гааге. В 1928 году ведущие кровеносные державы постановили: средства, которыми люди уничтожали вампиров, больше не имеют морального права на существование. Запретили даже затачивать колы на сельских заборах (переформатировали их в овальные), не поленились – выкорчевали весь чеснок, рудники по добыче серебра опечатали, окутав входы-выходы колючей проволокой и выставив по периметру спецназ в масках. Слитки белого металла торжественно расплавили на площадях – под улюлюканье и аплодисменты толпы. Но… если бы все было так просто. Уже через год хитрые дельцы начали толкать серебро на «черном рынке» – из-под полы. Очень дорого: опасный, нелегальный товар. Торговали старыми запасами, найденными в заброшенных подвалах, где таились склады охотников за вампирами, и кустарными самоделами подпольных оружейных фабрик. Всего ОДНА такая пуля стоит 10 тысяч долларов, не считая оплаты услуг посредника. А чувак без колебаний израсходовал драгоценный патрон на собачку, демонстрируя мне свое могущество. Да, это очень авторитетный вурдалак. Либо исключительно крутой киллер… работающий на столь могущественную организацию, что даже грозная Служба вампирской безопасности рядом с ней – подарочный набор пластмассовых пупсов.

…Я оборачиваюсь – плавно, как в танце, не делая резких движений. На пороге церкви стоит толстый азиат, одетый в стиле пациента психбольницы. Красный пиджак, канареечно-желтые брюки и круглая шапочка в горошек, узкие очки-«кошки». В руке – револьвер, как и у «мафиози», только без глушителя. Цирк уехал, клоун остался. Какой он национальности? Китаец или монгол? Фиг разберешь, ихние вампиры все на одно лицо. Выходит, некий азиат, ничуть не похожий на жреца культа Дракулы, давал мне напутствия в исповедальне? Я чувствую, как мое бледное лицо покрывается лунными пятнами от жестокого стыда. Подумать только, он обманщик! – а я этому подонку целых полчаса выкладывал самые интимные подробности!

– Чудесно, – лыбится азиат попугайской расцветки. – Не беги, не дергайся, не маши когтями – и никто не пострадает. Правильно, томодачи?[11 - Друг (японск.).]

Вампир в костюме отвечает кивком: он держит меня на мушке. Ботинки засыпаны пеплом мопса. Азиат аккуратно обходит меня спереди, запускает пальцы в карманы моих брюк. Ощупывает пиджак, проверяет воротник. Хлопает по карманам рубашки. Открывает мне рот, словно лошади на ярмарке, и придирчиво осматривает клыки, пощелкивая по эмали когтем.

Дипломированные психологи в таких случаях советуют разрядить обстановку. Например, попытаться шутить. Сгладить ситуацию.

– Если полезете в трусы, – говорю я, – придется решить, что это любовь.

«Арбузный костюм» делает два шага вперед. Не опускаясь до объяснений, бьет меня рукоятью револьвера – чуть выше уха. Мне не особенно больно, однако в глазах темнеет: повинуясь давнему инстинкту, я падаю на колени. Хоть мозг вампира формально и считается мертвым, там сохранились нервные окончания… мы же не тупые зомби с кладбищ, чтобы бродить бессмысленно и натужно реветь на луну. Да, вампиры – живые трупы, но при этом не разлагаются, имеют все естественные отправления, нуждаются в горячей пище и тому подобное. А вот от ударов редко чувствуешь боль, иногда ее вообще не бывает.

…Но этот чувак в костюме – отличный спец. Он знает, куда бить. Да чтоб вы все передохли, гребаные психологи со своими советами! Азиат, изящно поправляя полы красного пиджака, наклоняется ко мне. Толстое лицо отражается в стеклах моих очков – устрашающее, как солнечный диск.

– Куда ты дел флэшку? – шепчет он, обдавая ухо мятным дыханием.

– Ээээээ… какую… флэшку? – откровенно изумляюсь я.

– Последний раз тебя спрашиваю, коно-яро…[12 - Сволочь (японск.).] – злится «попугай».

Я впадаю в лягушачье оцепенение. ЧТО ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ? Моя напарница – вегетарианка. Меня обещали уволить с работы. Мне сократили зарплату. Исповедник оказался киллером. Его напарник, выплюнутый в реальность из сна наркомана, бьет по башке. В глазах все расплывается. Поднимаю голову, ища спасения у Дракулы, – рядом же храм. На уровне пентаграммы высоко в небе повис рекламный щит, изображающий красную упаковку. «G7 – мы отобрали кровь от лучших коров!» Ага. А ту, что осталась, – прислали нам. Достойное завершение рабочей ночи. Но ведь мне едва сравнялось сто лет, и я слишком молод, чтобы стать черным пеплом…

И еще… про какую же такую флэшку талдычат эти два придурка?

– Давай-ка, врежь ему, – холодно говорит азиат. – Он еще не понял.

Мой затылок выдерживает новый удар рукоятью. Кожа за ухом лопается, по щеке, обтекая губу, льется тоненькая струйка крови. Я успел перекусить тайком от Веры, дабы не оскорблять ее убеждения, – не пополнив жилы, трудно пахать целую ночь. Сказал, что отнесу бумаги боссу, а сам сбегал в тошнотворную забегаловку: пососал сырого фарша из лабораторных мышек, запил стаканом кровушки. Вроде бы все и стерильно, но как же противно-то… одна радость, со скидкой. Домой тоже фаршика захватил, на завтрак.

– Вы меня с кем-то перепутали, – хриплю я, размазывая по коже кровь, мешая ее с кремом от солнца. – Объясните нормально – что вам нужно?

Однако ни тот ни другой что-либо объяснять не собираются. «Костюм» двумя пальцами в кожаных наперстках достает серебряную пулю – белый цилиндрик ложится в гнездо «кольта». Повернувшись, барабан щелкает. Рядом дымится скелет собачки: сейчас и мою голову разнесет серебром.

Неожиданно с силой волны цунами захлестывает злоба – сердце так и бурлит мышиной кровью. О, как все замечательно. Я лузер. Меня имеют на работе по полной программе. Баба свалила к богатому. Только что набили морду без малейшего повода. НУ ТАК И ЧТО МНЕ ТЕРЯТЬ? Зажимаю в кармане жалкий пакетик с мышиным фаршем. Швырну прямо в рожу этой сволочи.

Киллер делает шаг – я бросаю пакет: неуклюже, фарш падает под каблук ботинка. Нога убийцы скользит в кровавой кашице: вампир опрокидывается навзничь. Вот так удача! Вскакивая, я нечаянно бью азиата головой в подбородок: взбрыкнув, тот приземляется на останки собачки. Пыль от сгоревших костей встает серым, фееричным столбом.

…Да, я лузер – но не последний дурак. Такая везуха не длится вечно. Велик соблазн отнять у врагов оружие, однако сейчас лучший выход – бежать.

– Aetas mea malitiosus lupus![13 - «Я – это злобный волк» (лат.).] – быстро читаю я заклинание и почти сразу превращаюсь в полярного волка. Спасибо за подсказку, дорогой жрец. Дикие животные бегут со скоростью 35 км/час, уж по-любому быстрее человека. Вытянувшись белой стрелой, царапая когтями тротуар, я несусь по улице Казней в Тырговиште, минуя офисные здания, кровеносные станции и рекламу «Бладлайна». Суставы терзают вспышки боли: превращение всегда мгновенно, но довольно болезненно. За спиной – ни звука. Я торможу – лапами вперед, в недоумении оборачиваюсь. Ох, лучше бы я так не делал…

Это похоже на кошмарный сон. У АЗИАТА ОТОРВАЛАСЬ ГОЛОВА.

Залив асфальт фонтаном черной крови, отделившись от плеч вместе с шеей, она стремительно летит вдогонку за мной – темные очки слетели, глаза-щелочки горят ненавистью, в окровавленном рту злобно щелкают клыки. Я поджимаю дрожащий хвост. Зло презлобнейшее… да ведь это же сам нукекуби, вампир из Японии. Они ничем не отличаются от обычных людей, даже повышенной бледностью, не спят в гробах, живут в обычных домах, с кроватями и атласными одеяльцами. Выделяются только красной полоской на шее – ее легко замаскировать бусами или платком. Череп, который обычно вальяжно парит в облаках на манер хищной птицы, летит ракетой – мне навстречу. Вне себя от страха – спасаюсь бегством. Поздние вампиры, вроде меня, обделены способностью превращаться надолго. Я буду волком еще от силы минут десять, после чего вернусь в прежний облик. А это хреново.

Лицо японца уже поравнялось со мной – из шейных артерий капает кровь. Оно закладывает лихие виражи, словно сзади у него прикреплен пропеллер.