Поедательницы пирожных

– Сколько тебе платить будут. Допустим, через год.

– И сколько? – вяло поинтересовалась Карина, выдирая плечо из маленькой цепкой ручонки.

– Много, дорогая моя, тебе на все хватит.

– А точнее?

– На все хватит и еще останется. Давай я еще расскажу тебе про мужчину, который у тебя скоро будет. Хочешь, про мужчину? – и Триллер чмокнул ее в затылок.

Карина сделала рывок и вместе с креслом откатилась подальше от назойливого хироманта.

– Савелий Львович, у меня срочная работа! Неунывающий Триллер сделал ей вслед какое-то хватательное движение обеими руками и выкрикнул:

– Тогда приезжай в воскресенье ко мне, я тебе бесплатно погадаю!

Карина не успела ничего ответить, так как в этот момент маг и волшебник вильнул бедром и задел изящную стойку с декоративными цветами. Горшки и горшочки с грохотом посыпались на пол.

На шум высунулся Марьянов, укоризненно посмотрел на свою секретаршу, но ничего не сказал и снова скрылся в кабинете.

– Ну, денек сегодня, – сокрушенно покачала головой Карина, грустно взирая на картину разрушения. – Действительно, последний день Помпеи.

– Это знак! – завопил Триллер, прыгая между разбросанными по полу растениями, как африканский болотный козел по любимой кустарниковой саванне. – Знак судьбы! Ты должна приехать ко мне и узнать свое будущее, иначе последствия будут ужасны!

– Последствия уже и так не очень, – заметила Карина, пытаясь с помощью тряпки и веника хоть как-то минимизировать нанесенный ущерб.

Литературная агентша Триллера не проронила за все это время ни слова. Она наблюдала за манипуляциями Савелия Львовича с философским спокойствием. Так опытная воспитательница наблюдает за известным детсадовским шалопаем, который в конце прогулки обязательно должен пописать в чужую формочку.

– Что у вас тут происходит? – В дверях приемной возник креативный директор агентства Гриша Березин. Длинный, тощий, до одури симпатичный и кудрявый, как Амур. Окинув быстрым взглядом Карину, ползающую по полу на корточках и многозначительно сопящего за ее спиной Триллера, он провозгласил: – Все понятно: лето, повышенная солнечная активность, период брачных танцев у самцов. В общем – грязные танцы с клиентами.

Как подобает настоящему криэйтору, Гриша был сообразителен, ироничен, бескомпромиссен и крайне невоздержан на язык. Он пришел в агентство совсем недавно, Марьянов переманил его из очень крупного и крутого американского рекламного холдинга. Там Березин работал исключительно со всемирно известными брендами, поэтому к местным достопримечательностям типа Савелия Триллера относился снисходительно и без должного почтения.

Карина разогнулась и собралась было достойно ответить, но не успела. В приемную стремительно впорхнула юная блондинка Лиза Никифорова из клиентского отдела и с ходу выпалила:

– Карина, тут по рекламной кампании собачьего корма вопросы, с тобой хотел мой начальник поговорить. Можешь сейчас к нему по…

В этот момент из-за Карины, как месяц из-за облака, выплыл, потирая сухонькие ладошки, довольно улыбающийся Триллер.

Завидев его, Лиза, не произнеся больше ни слова, развернулась и опрометью бросилась назад. Савелий Львович на секунду замер, словно коршун в поднебесье, готовый обрушиться вниз на пытающегося скрыться от него наивного зайца. Затем плотоядно облизнулся и мелкой трусцой выбежал в коридор.

– Ничего себе! – восхитился Березин. – Вот это жажда жизни, позавидовать можно.

– Кому вы, Гриша, собираетесь завидовать? – послышался низкий, гудящий голос, и в приемную боком протиснулась высокая крупная дама сильно за сорок. Даму можно было назвать приятной, если бы не надменное и злое выражение лица. Это была Ванда Конокрад, жена коммерческого директора, работающая в агентстве помощником главного бухгалтера. Насколько знала Карина, Ванду держали исключительно из-за заслуг ее мужа, которого Марьянов очень ценил и которому абсолютно доверял.

Березин не успел и рта раскрыть, как Ванда Конокрад задала следующий вопрос:

– Карина, а кто цветы разбросал? И почему вы с веником, разве у нас уборщиц нет? Вы – секретарь генерального директора, его лицо, а лицо не убирает грязь.

Ванда вела себя в агентстве так, будто она как минимум совладелец компании. Считала своим долгом всем делать замечания и всему давать оценку. Ее не любили, но старались не связываться. Во-первых, потому, что она бегала к руководству с жалобами. А во-вторых, потому, что умный, мягкий, тихий и приветливый Аркадий Конокрад, как только дело касалось его жены, становился неадекватным и неуправляемым.

В агентстве почти все называли друг друга на «ты» и по имени. Исключением было только высшее руководство, которое величали по имени-отчеству. Впрочем, за глаза сотрудники все равно называли боссов по именам. Ванда принципиально всем «выкала», и ей, разумеется, отвечали тем же. Единственным человеком, которого Ванда уважала, если не сказать – боготворила, был Марьянов. В коллективе ходили упорные слухи, что Ванда в Марьянова влюблена. Разумеется, без взаимности – такое не решились бы сочинить даже самые злостные сплетники.

– Ванда, вы что-то хотели? – уклонилась от ответа Карина, рассудив, что в противном случае она обречена выслушивать поучения этой женщины еще долго.

– Где мой Конокрад? – Ванда плюхнулась в кресло рядом с литературной агентшей Триллера. – Не могу найти Аркадия, трубку не берет. Мне сказали, что он у Марьянова.

– Он на совещании у Родиона Алексеевича вместе со Скворцовым, – подтвердила Карина и, быстро спрятав веник за шкаф, уселась в кресло.

– И когда оно закончится?

– Не знаю. – Она пожала плечами.

– Вы секретарь и вы должны знать такие вещи, – назидательно промолвила Ванда. – Ведь речь идет о высшем руководстве агентства. Пока генеральный директор и коммерческий директор совещаются, мало ли какие важные вопросы могут возникнуть.

– Например, явится жена одного из них, – буркнула Карина.

– Что это вы там бурчите? – надменно поинтересовалась Ванда. – У вас должна быть хорошая дикция. Потому что вы лицо агентства. Не забывайте об этом, тренируйте рот. Артикулируйте в свободное от работы время.

Уставшая Карина уже была готова надерзить этой наглой тетке в ущерб своей будущей карьере, но тут в разговор неожиданно вмешался Березин.

Продолжая стоять в дверях, он мечтательно закатил глаза и громко произнес:

– Фамилии – странная штука. Иногда бывают такие удачные совпадения – позавидуешь человеку. Клоун Смехов, летчик Крылов. Бывают неудачные. Допустим, врач Смертин. Вот я тут подумал, что для коммерческого директора больше бы подошла фамилия Казнокрад. Конокрад хороша для цыганского барона. Или для директора лошадиного племзавода. Или вот еще директору ипподрома подошла бы…

Ванда Конкрад вскочила с места столь стремительно, словно ее подбросила невидимая, но очень мощная, учитывая ее габариты, пружина.

– Молодой человек, – загремела она, становясь пунцовой, как пион. – Что это вы себе что позволяете?

– Что?

– Вы покусились на честь руководителя! Вы издевались над всей нашей семьей!

Гриша и бровью не повел. Он лишь ухмыльнулся, после чего подошел, покровительственно похлопал Ванду по плечу, отчего лицо мадам из пунцового стало свекольным, и бодро отрапортовал:

– Шутка! Я, разумеется, пошутил. Не стоит так переживать, радость вы наша.

Ванда натужно запыхтела, как локомотив, к которому пьяные сцепщики по ошибке прицепили лишние вагоны, и стремглав выскочила из приемной.

– Что это с ней? – удивился Березин. – В кого же мы такие обидчивые?

– Гриша, ты просто еще не знаешь, – решила просветить криэйтора Карина. Она была ему благодарна за то, что он вмешался и уберег ее от грандиозной схватки с Вандой. – Эта тетка напрочь лишена чувства юмора. Анекдоты при ней лучше не рассказывать – не улыбнется, зато потом замучает уточняющими вопросами. Шуток не понимает, сама шутить не может. Тут была такая история… Я еще не работала, мне Лиза Никифорова рассказывала. На восьмое марта в этом году мужчины агентства в подарки вложили открытки со стихами. Стас Кон-драшов сочинил, каждой даме были посвящены отдельные строки. У Ванды было что-то типа «Ванда, рыбка дорогая, без тебя изнемогаю». Так она сначала побежала жаловаться мужу, что ее как женщину унизили, а потом накатала заявление в прокуратуру, что Кондрашов написал ей письмо, содержащее сексуальные намеки, и его поведение есть не что иное, как ничем не прикрытое сексуальное домогательство. В общем, чудом избежали неприятностей, Марьянов вовремя вмешался. Говорят, Стас потом с ней даже не здоровался, а она писала ему письма с извинениями, записки под дверь подкладывала.

– Бедняга, – засмеялся Березин. – Хорошо, что мы в России. В Штатах она засадила бы несчастного Стаса за решетку. Жаль парня, по-моему, он классный дизайнер. Слушай, бог с ней, с этой Вандой. Мне Марьянов позарез нужен. Может, чтобы я тут не отсвечивал, ты мне позвонишь, когда он освободится?

– Будет сделано, господин креативный директор, – улыбнулась в ответ Карина.

* * *

– Какие у нас еще дела? – устало поинтересовался Родион Марьянов, когда Карина поздним вечером принесла ему в кабинет чай.