Блудница поневоле

С Палычем Милка познакомилась год назад, когда коротала долгие летние вечера на крылечке, ожидая Иннокентия. Он приходил к ней с бутылкой самогонки и пачкой жутко вонючих сигарет. Милочка накрывала на стол под раскидистой березой в саду, и они говорили за жизнь. За разговорами время пролетало незаметно, и Милочка по-своему была благодарна этому бесхитростному мужичку, который хоть как-то скрашивал ее одиночество.

– О, Палыч, – обрадованно протянула Милочка ему ладошку. – Жизнь нормальная, а ты-то как? Смотрю, очки нацепил, важный стал…

Палыч засмущался и коротко хихикнул:

– А они, это… без диоптрий. Это я для солидности ношу. Пошли провожу тебя. Курить нету?

Милочка вскрыла пачку и, щелкнув по донышку, вытрясла несколько сигарет.

– Вот спасибо тебе, душа моя, – заулыбался Палыч щербатым ртом. – Давай уж тогда и закурим.

Они закурили и не спеша двинулись к даче Иннокентия. И как всегда, тем для разговора находилось великое множество.

Уже прощаясь у калитки, Палыч, смущенно опустив голову вниз, попросил:

– Ты это, Милушка, не обижайся… Нету двадцатки у тебя? С пенсии отдам обязательно!

– Ладно тебе, Палыч! – Милочка отсчитала четыре десятирублевые бумажки и сунула их в руку сторожа. – Я с понятием…

И вот в тот самый момент, когда она совсем уже было собралась открыть калитку, в темных стеклах очков Палыча что-то отразилось, знакомо блеснув синим цветом.

– Палыч!!! – сипло прошептала Милочка. – Что там сзади?!

Он осторожно высунул голову из-за плеча женщины и, недоуменно пожав плечами, пробормотал:

– Машина проезжала, и все. Больше ничего вроде…

– Какая машина?! Марка, цвет… Ты успел разглядеть?! – заволновалась она еще сильнее.

– Синяя какая-то, а марка… – Палыч оттопырил нижнюю губу. – А бес его знает! Иностранная какая-то. Она быстро мелькнула, я и разглядеть-то толком не успел.

Пожав напоследок руку озадаченному странными расспросами Палычу, Милочка влетела на крыльцо и, открыв входную дверь своим ключом, едва не упала, зацепившись за порог.

– Что с вами?! – Виолетта Николаевна, подобно призраку, возникла из ниоткуда и с легким прищуром смотрела на нее не отрываясь. – Что-то случилось?!

– Нет, нет, – поспешила успокоить ее Милочка. – Все в порядке…

Хотя сама прекрасно понимала, что в порядке ничего не было. Машина скорее всего была та же самая. Поднявшись к себе наверх, Милочка заметалась по комнате, лихорадочно собирая вещи в сумку. Но когда «молния» с визгом застегнулась за последней вещью, она упала на кровать и обхватила голову руками. Вопрос, куда ей сейчас пойти, оставался без ответа. И хотя у нее на брелоке висел ключ от дома Кирилла и Лерки, использовать их жилье как укрытие она не хотела. По крайней мере пока…

– Господи, ну что мне делать!!! – то и дело шептала она, комкая край простыни. – Это он, я не могла ошибиться!!!

Неизвестно, сколько бы она продолжала мучиться неразрешимыми вопросами, но тут в дверь осторожно постучали.

– Кто там еще? – подняла Милочка всклокоченную голову.

– Вас к телефону, – Виолетта Николаевна вошла в спальню и протянула ей трубку мобильника, немало удивив: – Иннокентий Игоревич…

– Да, Кеша, я слушаю тебя, – устало произнесла Милочка.

– Киска моя, огонь твоих глаз… – начал бархатистую трепотню Иннокентий.

– Кеша, извини, – перебила его Милочка. – У меня проблемы.

Дождавшись, когда за домработницей закроется дверь, Милочка принялась метаться по комнате, выплескивая в трубку весь свой страх от появления преследователя.

– Это та же машина, – беспрестанно повторяла она.

– Ну, ну, дорогуша, – попытался увещевать ее Иннокентий. – Ты же в конце концов не Джеймс Бонд и не могла в мутных стеклах очков какого-то пьяницы разглядеть и цвет, и марку машины!.. Возьми себя в руки!.. Где твое самообладание?!

– Нет, я уверена, что это она… – все больше и больше паниковала Милочка.

– Хорошо, – сдался он наконец. – Сиди дома и не показывай носа на улицу. Не пойму, зачем ты вообще выходила… Завтра рано утром я подъеду, и мы что-нибудь придумаем…

Иннокентий дал отбой, внеся в мающуюся страхом душу Милочки немного успокоения. Она даже попыталась шутить, когда спустилась вечером к ужину. Но Виолетта Николаевна, вопреки своей обычной обходительности, сделалась вдруг отстраненно вежливой и на все ее шутки не попыталась даже улыбнуться.

«Ну и черт с тобой! – решила для себя Милочка, уплетая рисовый пудинг и запивая его горячим шоколадом. – Обойдусь без твоей компании».

Она поблагодарила домработницу за ужин и совсем уже было собралась уйти, как Виолетта Николаевна неожиданно спросила:

– Вам молоко подать наверх или вы спуститесь?

– Молоко?.. – непонимающе подняла Милочка бровки.

– Иннокентий Игоревич сказал мне, что вы на ночь пьете стакан теплого молока с медом…

– Ах, да… Ну, если вас не затруднит, я хотела почитать немного, так что… Повторяю, если вам не трудно…

– Нет. – Домработница все же сделала слабую попытку улыбнуться. – Я принесу.

Милочка давно приняла ванну и, закутавшись по самый подбородок в шерстяное одеяло, уже дочитывала любовный роман, а услужливой Виолетты Николаевны все не было.

– Пора бы ей уже прийти, – зевнула она, закрывая книгу на последней странице. – А то я и без молока усну.

Но сон, вопреки ожиданиям, не шел. Проворочавшись с полчаса на кровати, Милочка запахнулась в махровый халат, натянула меховые тапочки и решительными шагами направилась на кухню. Дверь была плотно прикрыта, но сквозь щель внизу пробивалась полоска света, ясно указывающая на то, что в комнате кто-то есть. За это говорил и шум льющейся из крана воды.

– Виолетта Николаевна, – пропела Милочка, дернув на себя ручку двери. – Мое молоко, наверное, уже…

Слова завязли у нее на губах, едва она переступила порог кухни. То, что предстало перед ее взором, заставило ее сердце подпрыгнуть и бешено колотиться. Холодок ужаса тонкой струйкой обдал позвоночник, и Милочка завизжала.

Остановившиеся глаза Виолетты Николаевны смотрели прямо на нее. Немой крик искорежил ее красивый рот до неузнаваемости. Судорожно сжатые пальцы скомкали скатерть на столе, опрокинув стакан с молоком, которое натекло маленькой лужицей на пол.

Не теряя ни секунды, Милочка рванула что есть сил наверх, побросала в сумку вещи, схватила ключи с прикроватного столика и, как была в халате, выбежала на улицу.

Прохлада сентябрьской ночи немного привела ее в чувство.

– Так, так, – забормотала она, быстро сокращая расстояние между крыльцом и машиной, которую она оставила в глубине огромного сада. – Сейчас я сяду в машину и забуду, забуду эту Виолетту Николаевну…

Эти же слова она твердила, уже усевшись за руль и выезжая через задние ворота, которые почему-то не были закрыты к этому часу.