Дневник Бриджит Джонс

9.30. Хм. Похоже, Дэниел еще не пришел.

9.35. Ни малейшего намека на Дэниела.

9.36. Боже, боже. Неужели в Нью-Йорке он в кого-нибудь влюбился и решил там остаться?

9.47. Или уехал в Лас-Вегас и женился.

9.50. Пойду проверю макияж – вдруг Дэниел скоро появится.

10.05. Сердце ухнуло: вернувшись из туалета, обнаружила, что Дэниел с Саймоном-маркетингом стоит у ксерокса. В последний раз я видела Дэниела в положении лежа, когда разорялась на тему паразитизма, и вид у него был совершенно ошарашенный. Теперь же он имел классический облик человека, вернувшегося из приятной поездки: сама свежесть и здоровье. Когда я проходила мимо, он многозначительно посмотрел на мою юбку и оскалился во весь рот.

10.30. На экране вспыхнуло «Новое сообщение». Нажала «Читать».

Сообщение для Джонс

Мымра фригидная.

    Клив

Я рассмеялась. Не смогла удержаться. Взглянула через стекло в его кабинет и увидела, что он радостно и с облегчением мне улыбается. Все равно, отвечать не буду.

10.35. Наверно, не отвечать все же невежливо.

10.45. Господи, совершенно нечем заняться.

10.47. Отправлю ему малюсенькое сообщение, без всякого кокетства, просто для восстановления добрых отношений.

11.00. Хи-хи. Вошла в систему под именем Перпетуи. Испугаю-ка его.

Сообщение для Клива

Выполнение поставленных Вами задач представляется весьма затруднительным в свете того, что Вы отвлекаете моих сотрудников не имеющей значения перепиской.

    Перпетуя

P. S. Юбка Бриджит чувствует себя очень плохо, я отпустила ее домой.

22.00. Ах… Весь день обменивались с Дэниелом сообщениями. Но спать с ним ни за что не буду.

Вечером опять звонила родителям, никто не ответил. Оч. странно.

Четверг, 9 февраля

58 кг (вероятно, накапливаю подкожное сало – зима как-никак), алкоголь: 4 порц., сигареты: 12 (оч. хор.), калории: 2845 (оч. холодно).

21.00. Вовсю наслаждаюсь зимушкой-зимой, которая напоминает нам о том, что все мы пребываем во власти стихий: нет смысла ничего из себя изображать и утруждаться работой, лучше сидеть дома в тепле и смотреть телик.

Сегодня я в третий раз за неделю звонила маме с папой и опять никто не ответил. Может быть, из-за снегопада прервалась телефонная связь? В отчаянии я поднимаю трубку и звоню своему брату Джейми в Манчестер. В результате натыкаюсь на одну из его умопомрачительных записей на автоответчике: звук струящийся воды, Джейми говорит голосом Билла Клинтона, потом слышится клокотанье унитаза и на фоне этого хихиканье противной Джеймиевой девушки.

21.15. Только что три раза подряд набирала номер родителей. Каждый раз ждала по двадцать гудков. В конце концов трубку взяла мама и не своим голосом сообщила, что сейчас говорить не может, а позвонит мне в выходные.

Суббота, 11 февраля

56,6 кг, алкоголь: 4 порц., сигареты: 18, калории: 1467 (но много сожгла, бегая по магазинам).

Вернулась домой с покупками. На автоответчике сообщение от папы. Он спрашивает, не могу ли я пообедать с ним в воскресенье. Меня прошибает холодный пот. Папа не ездит по воскресеньям в Лондон, чтобы со мной обедать. Мама кормит его дома ростбифом или лососем с картошкой.

«Пожалуйста, не перезванивай, – просил папа, – увидимся завтра».

Да что же такое творится? Вся трясясь, я сбегала в лавку за сигаретами. Вернувшись, обнаружила сообщение от мамы. Она завтра тоже собирается со мной пообедать. Привезет с собой лосося. Будет в час.

Снова набрала номер брата и двадцать секунд слушала пение Брюса Спрингстина, после чего послышался хриплый баритон Джейми: «Бейби, я живу, чтоб бежать… бежать, бежать и бежать… и не слушать, что ты хочешь сказать…»

Воскресенье, 12 февраля

56,6 кг, алкоголь: 5 порц., сигареты: 23 (ничего удивительного), калории: 1647.

11.00. Боже. Нельзя допустить, чтобы они приехали ко мне одновременно. Что за комедия положений! А вдруг мои родители специально придумали всю эту ерунду с обедом – просто решили меня разыграть? Насмотрелись дурацких сериалов по телевизору… Вдруг мама притащится с живым трепыхающимся лососем и объявит, что бросает папу ради него? А папа в цирковом трико обнаружится висящим за окном вниз головой. Он пробьет стекло, ворвется в комнату и станет дубасить маму по голове воздушным шариком. Или неожиданно вывалится из кладовки с пластиковым ножом в спине. От безумия меня сейчас спасет только «Кровавая Мэри». День уже, можно сказать, к вечеру клонится.

12.05. Позвонила мама. «Ладно, пусть приезжает он, – сказала она. – Пусть опять будет как он хочет, черт его за ногу». (Моя мама никогда не ругается. Она способна воскликнуть лишь «силы небесные» или, максимум, «фу-ты ну-ты».) «Ну и хрен с ним, прекрасно время проведу и так. Вылижу весь дом, будто эта, как ее, Золушка, мать ее». (Господи, может ли быть такое: неужели она пьяна? Мама позволяет себе только рюмочку шерри в воскресенье вечером. Тяжелое опьянение она пережила лишь раз в жизни: в 1952 году на совершеннолетие Мейвис Эндерби она выпила пинту сидра и у нее закружилась голова. С тех пор она не забывает об этом ужасном случае и другим не устает напоминать. «Нет ничего хуже пьяной женщины, доченька».)

– Мама, послушай. Давайте встретимся за обедом все втроем и поговорим. – Когда я произнесла эту фразу, мне представилось, будто я героиня семейного сериала, в финальных кадрах которого мы с мамой и папой дружно держимся за руки, за спиной у меня яркий рюкзачок и я весело подмигиваю в камеру.

– Погоди, – прервала мама мои фантазии, – ты еще узнаешь, какие они, мужчины.

– Да я уже… – начала было я.

– Я ухожу, – продолжала она. – Ухожу. И пусть мной овладеет первый встречный.

В два часа у моих дверей стоял папа с аккуратно сложенным номером «Санди телеграф» в руках. Он сел на диван, и тут же лицо его исказилось и по щекам потекли слезы.

– Она стала такой после поездки в Албуфейру с Юной Олконбери и Одри Коулз, – рыдал он, кулаком утирая слезы. – Начала говорить, что за работу по дому ей полагается зарплата, что всю жизнь промаялась, на нас батрачила. (На нас? Так я и думала. Это я во всем виновата. Если бы я была хорошей дочерью, мама никогда не разлюбила бы папу.)

– Она хочет, чтобы я какое-то время пожил отдельно, и еще она… она… – он затрясся в безмолвных рыданиях.

– Что она? Что, папочка?

– Говорит, будто я считаю, что клитор – это вид бабочки из коллекции Найджела Коулза.

Понедельник, 13 февраля

57,5 кг, алкоголь: 5 порц., сигареты: 0 (мощный прорыв; когда становишься духовнее и просветленнее, необходимость курить отпадает сама собой), калории: 2845.

Разлад между родителями разбивает мне сердце, но, нужно признать, к чувству горечи примешивается и постыдное ощущение радости оттого, что я выступаю теперь в роли утешителя и (если без ложной скромности) мудрого советчика. Ощущение это совершенно для меня новое и пьянящее: как давно я никому не делала ничего хорошего! Вот, оказывается, чего мне в жизни не хватало! Начинаю воображать, что становлюсь учителем в воскресной школе, известной благотворительницей, представляю, как готовлю для бездомных суп (или, по предложению Тома, симпатичные эклерчики), и даже подумываю, не переучиться ли на врача. Нет, наверно, лучше закрутить роман с врачом – полезнее и в сексуальном, и в духовном отношении. Не разместить ли объявление в брачной колонке журнала «Клиническая медицина»? Если бы у меня был парень-врач, я отвечала бы на его телефонные звонки, отшивала пациентов, просящих прийти к ним с вечерним визитом, готовила для него суфле из козьего сыра, а к шестидесяти мне бы так же все обрыдло, как маме.

Боже. Завтра День святого Валентина. Кому нужен этот дурацкий праздник? Весь мир будто ополчается против тех, у кого личная жизнь не складывается. И, спрашивается, зачем, если прекрасно известно, что ничего хорошего из этой личной жизни никогда не выходит? Взять хотя бы королевскую семью. Или маму с папой.

Профанация этот День святого Валентина. Придуман из чисто коммерческих соображений. Мне он в высшей степени безразличен.