Любовь и вечная жизнь Афанасия Барабанова

А на старой вишне, рядом с домом, чутко дремал дворовый Мудрый Ворон.

«И что она нашла в этом Васе?… – разморённый жарой размышлял он про себя. – Обыкновенный молодой человек шестнадцати лет. Ну, высокий… Ну, голубоглазый… Ну, блондин… Подумаешь, отличник Гуманитарной гимназии!.. Да мало ли, кто хорошо учится! Собирается, видите ли, стать издателем! Скажите, пожалуйста! Смирдин! Брокгауз и Эфрон!.. – Ворон был очень старый, кого-то когда-то знавал лично. – И самое главное, где деньги возьмёт на эту блажь?… Сейчас, чтоб напечатать дешёвую рекламку, столько денег достать нужно – запыхаешься! А уж издавать книги – это же сколько тысяч потребуется!.. Ни тебе знакомых банкиров, ни богатых друзей… А если б и были, кто даст на эти фантазии хотя бы копейку?!.. М-да! Не повезло Марии. Умная девчонка, с семи лет занимается в Спортивном колледже, а связалась Бог знает с кем!..»

…Вымысел не есть обман,
Замысел ещё не точка.
Дайте дописать роман
До последнего листочка.

И пока ещё жива
Роза красная в бутылке,
Дайте выкрикнуть слова,
Что давно лежат в копилке…

Мудрый Ворон прикрыл глаза и собрался было ещё подремать, но «умная Мария» вновь загорланила на весь двор:

– Ва-ась! А, Вась?! Выдь! Сказать чё нужно!..

– Тьфу ты! – Мудрый Ворон, взмахнул крыльями и, уже пожалев, что похвалил Марию, полетел соснуть в чахлых дебрях городского сада.

Сосед Вася – он же Василий Барабанов – вышел, наконец, на балкон. Был Вася высоченного роста, щёки – кровь с молоком, хотя молоко терпеть не мог, со светло-русыми вихрами и в очках.

– Привет, Князева!.. – невозмутимо произнёс он. – Чего орёшь?

– Вась, – затараторила девушка, – ты в полночь свободен?

– Дурацкий вопрос! – не удивился ему Вася. – Естественно, свободен. Потому что сон, Маша, это ночной отпуск от всех дел на свете! А в чём «проблэм»?…

– Нужно сходить на чердак.

Он глянул на неё озадаченно:

– Обязательно в полночь?…

Маша высунулась из окна ровно настолько, чтобы из него не выпасть, и доверительно зашептала на весь двор:

– Я сегодня ночью НЧО видела…

– Чего?…

– «Необъяснимый Чердачный Объект», – просветила его Мария.

– В смысле?…

– Ну, привидение на чердаке встретила… – сказала она таким тоном, словно каждый день его там встречала. – Прикинь? Дух молодой женщины. Чуть сознанку не потеряла…

Вася глянул изумлённо:

– Так… Уже интересно…

– Не веришь?…

– Ты рассказывай, рассказывай…

– Знаешь, как перетрухала, когда она… то есть, оно… на меня двинулось? Пулей с чердака вылетела! Еле дверь успела захлопнуть. А оно… то есть, она… завыла из-за двери: «Выслушайте, прошу вас!..»… – Мне показалось, что она… то есть, оно… хочет доверить какую-то тайну…

– И чего не выслушала?

– Ага, щас!.. Знаешь, как одной страшно?… Пойдём, Барабанов! – умоляюще произнесла она и тут же схитрила: – Тебе, между прочим, как будущему журналисту, будет интересно…

– А ты чего на чердаке делала?

– С матерью поссорилась… Я как с матерью поссорюсь – сразу на крышу, через слуховое окно. Летом, конечно… У меня в запасе пара ключей есть. Там и провожу весь день.

– А ключи откуда?

– У нас остались, когда мать была дежурной подъезда… Знаешь, как клёво на крыше! Нацеплю наушники и – балдею! Никто не пилит, не читает нотаций… Накуплю сушек, лимонаду, отключу мобилу – и будто одна на всём свете… А когда в небе звёзды – то и одна во Вселенной…

– Здорово! – немного позавидовал Вася. – А я там никогда не был…

– Так пойдём! Зачем упускать такую возможность? Небось, на звёзды только в планетарии смотрел…

Вася снял очки и повертел их в руках.

– Ладно, – и вновь нацепил их на переносицу. – Излагай, как дело было…

– Значит, пойдём?! – обрадовалась она.

– Посмотрим… Ты дальше рассказывай…

И Мария уже подробно рассказала, что вчера, после полуночи, когда спустилась с крыши на чердак, ей вдруг показалось, что в одном углу что-то светится. Приглядевшись, она увидела мерцающую огнём женскую фигуру. Маша так и замерла от страха. И как только светящаяся женщина стала к ней приближаться, Князева заорала на весь дом и стремглав бросилась к выходу. Едва успела запереть дверь чердака с другой стороны, как услышала за ней печальный женский голос:

– Выслушайте меня, прошу вас…

После этих слов Маша опрометью кинулась вниз, на свой этаж и, несмотря на то, что поругалась с матерью, и стала, что есть силы, стучать в дверь своей квартиры. Мать, конечно же, её впустила и спросила, что случилось и где она пропадала весь день. Пришлось наврать, что гуляла до поздней ночи с девчонками, а закончила враньё тем, что только что убежала от какого-то маньяка, спокойно разгуливающего по их району. Мать пообещала завтра же поставить об этом в известность руководство Мэрии, затем покормила дочь ужином и отправила в постель.

Ночью Маша почти не спала – всё ей казалось, что с чердака, через вентиляционный люк, просачивается светящаяся женская фигура.

– О’кей, – сказал Барабанов, выслушав Машин рассказ. – Сегодня после полуночи поднимемся на чердак…

– Ура-а-а! – завизжала от радости Князева. – Мои тебе «чмоки»!

– Ладно, до вечера!.. – и Вася скрылся в своей квартире.

…В старинном двухэтажном особняке, под номером два, стоявшем на углу Карамельного переулка и улицы Героев 1812 года, жили четыре семьи. По архивным данным, дому было более двухсот лет. Кто в нём жил когда-то, не знал никто, кроме дворника Семёна Фёдоровича, но все его познания по истории дома жильцы относили к тому, что дворник любил выпить, а когда выпивал, то фантазировал похлеще барона Мюнгхаузена.

По версии Сергея Фёдоровича, этот дом, ещё в конце 18 века построил инспектор зуевской гимназии. Когда же он уехал на повышение в Москву, то продал его немецкому издателю, который купил дом для своих русских родственников. А уж после революции 1917-го года, дом национализировало пролетарское государство, разделив на четыре квартиры, в которых стали жить советские жильцы или квартиросъёмщики.

За все годы, начиная с 1918-го, «дом на Карамельном» знал многих жильцов. Одни были расстреляны в первые годы Советской власти, как «буржуазные элементы», другие погибли в Отечественную войну, кто-то получил новые квартиры, кто-то уехал из Зуева навсегда.