Четыре времени любви

Август. Сентябрь.

Спутаны пальцы
веером веток,
листьев сетями.

Кружатся в танце
осень и лето.
Август – сентябрь.

«Приметы осени считаю:…»

Приметы осени считаю:
роса на выстывшем песке,
и птиц всполошенные стаи,
и паутина на щеке.
И небо цвета тусклой стали
в прохладной прячется реке…

Надежда, что вернётся лето —
как ни крути, самообман.
Светило прячется с рассветом
в дырявый облачный карман
и, словно жёлтая монета,
прищурясь, смотрит сквозь туман…

Слегка потешит нас, хотя бы
макушки грея тополям…
И ветви яблонь полны тягот,
и слива гнётся пополам…
Их августейшество Сентябрь
без свиты бродит по полям…

«В серебряной оправе…»

В серебряной оправе
луж-зеркал
дымится небо,
тает и седеет.
Болезненно цветёт
полузакат
изнеженной
тепличной орхидеей.

На крылья туч
наброшен плащ дождей,
и в натюрморт домов,
асфальта, сосен,
озябших скверов,
мокрых площадей
врывается
простуженная осень…

«На ивах…»

На ивах
иней. Внизу слюда.
Всё резче
веток нагих оскал.
Наивно
ждать теплоты, когда
перечат
осень, озноб, тоска.

Из стали
медленная река.
На якорь
стали её баржи.
Усталость
прячет пустой рукав,
ноябрь
перелицует жизнь.

Остудит
холод горячку лбов
простуда.
Просто иду. Туда.
Отсюда
в серую нелюбовь,
оттуда
в долгое никуда.

Свой тайный
суд надо мной верша,
но явных
не засчитав измен,
фатально
следуя за – шаг в шаг —
ноябрь
приговорит к зиме.

Декабрьское

А мороз бородат и рус,
даже рыж он.
Под ногой аппетитный хруст
кочерыжек.

Неба белый стеклянный свод
просквозило