Бессмертные

Она открыла глаза.

– Тебе о чем сейчас надо думать? – наполовину в шутку, но, в общем, лениво спросила она.

– Надо думать о том, как вытащить тебя отсюда.

Он воспринимал ее теперь, как свою девушку, за которую в ответе, которую обязан вытащить из любой беды. Провальские женщины традиционно должны были оставаться безынициативными и пассивными, словно и в самом деле представляли собой лишь одну из сторон достояния мужчины. Это давало сильной половине уйму прав – но налагало и немало обязанностей. Руин осознавал, что лежащая рядом с ним женщина не является и не может являться «достоянием», но привычно собирался брать на себя ответственность за нее – как и положено.

Реневера приподняла бровь и покосилась на него. В ее глазах был вопрос.

– Разве ты не можешь просто отпустить меня?

– Если б все упиралось только в необходимость отдать приказ стражнику открыть перед тобой двери, думать и в самом деле было бы не о чем. Только охрана моего приказа не выполнит. В этом мире правит мой отец, и не позволяет никому вмешиваться в свои дела. В общем-то это, пожалуй, правильно. Власть и не должна терпеть наносимый ей ущерб. Но когда сам носитель власти неправилен… если можно так выразиться. Думаю, ты меня поняла.

– Поняла.

– Отец тебя не отпустит, тем более по моей просьбе.

– Почему «тем более»?

– Он меня ненавидит, – сухо и довольно буднично ответил Руин, и девушка поняла, что эту тему лучше не продолжать.

– Так что же делать?

– Ну, я могу тебя украсть.

Реневера с изумлением оглядела своего собеседника. Потом изумление сменилось озабоченностью и задумчивостью.

– Ты рискуешь.

– Конечно. Я всегда рискую.

– Ты считаешь себя обязанным мне? – предположила она. – Напрасно. Ты ничего не должен…

– Что за чушь, – сердито перебил принц. – Какие еще долги? Я делаю лишь то, что считаю нужным. Нужным не для кого-то – для самого себя. И не надо заранее нервничать, Реневера. Есть и другие варианты развития событий, не только банальная кража. Не бойся. Все будет хорошо.

Он положил руку ей на плечо, и под весом этой узкой изящной ладони девушка и в самом деле успокоилась, хотя и не полностью поверила в то, что все будет хорошо.

Руин прислушался, добавил магическое восприятие – охранник по-прежнему дремал снаружи. Он проснется лишь для того, чтоб сдать пост.

– Какие еще есть варианты? – спросила пленница.

– Насколько у тебя сильная магия? – спросил он пленницу.

– Пятый уровень.

– Что это означает? Извини, я не разбираюсь в ваших уровнях. Мм… Скажем так, что ты можешь?

– Ээ… Даже не знаю, с чего начать.

– Ты можешь поставить портал?

– Могу.

– Я к себе на родину, через миры?

– Могу.

– Отлично, – он повеселел. – Значит, все упрощается. Только подожди ночи. Договорились? Отец к тебе сегодня не придет, я уверен. Он наверняка упьется. К нему приехал старый друг, так что… – принц коснулся ее запястий и провел пальцами по браслетам, которые на ощупь казались цельнометаллическими. Потом нежно поцеловал ее в губы.

Встал и вышел из покоев. Как положено, широко распахнул дверь, прежде чем плотно закрыть ее за собой, чтоб стражник, дремавший за дверью, но мигом проснувшийся, как только на нем остановился взгляд начальства, смог убедиться – пленница на месте. Солдат незаметно одернул мундир, вытянулся перед принцем и красиво отдал честь. Затем заложил засов.

Он был немного смущен, что его застали спящим на посту, и не знал, как себя вести. Но его высочество, похоже, не собирался разносить его на все корки или отправляться ругать офицера. Второе намного хуже, ибо офицер в отместку умеют наказывать провинившихся рядовых куда более жестоко, чем принцы. Хорошо, когда облеченный властью человек решает проявить милость на первый раз. Как правило, у власть имущих плохая память, и снисхождение превращается в целую череду «первых разов».

Руину было не до рассеянного часового. Пусть волнуется, пусть думает, что ему будет за сон на посту. Чем больше нервозность охранника, тем меньше шансов, что он заглянет в «камеру для гостей» и осмотрит блоки пленницы. Принц сдержанно и задумчиво улыбнулся. Даже если он никогда больше не встретится с обворожительной девушкой, все равно, он выполнил свой долг. И, кстати, оставил отца в дураках.

Глава 2

Камни, нагретые солнцем, охотно отдавали тепло ногам, и даже подошвы сапог не становились преградой для этой своеобразной ласки. Мелкие осколки камня осыпались вниз, и вместе с песком узкими ручейками текли к подножию горы, изрытой ходами и взрывами, как магическими, так и пороховыми. Ребятам из ударной антитеррористической группы «Авла» (впрочем, здесь были взводы и из других частей) хуже смерти надоел этот холм и остатки укреплений на нем. Когда-то здесь высился великолепный форт, но десяток лет штурма превратил военную постройку в развалины.

Войска Асгердана (он же Центр – в просторечии) обычно не пользовались огнестрельным оружием. Оно не было запрещено и даже стояло на вооружении армии, но считалось, что большого толка с него нет. От века солдаты воевали с солдатами, то есть с людьми, и ту же функцию выполняла магия. А огнестрельное оружие… Такое впечатление, что оно воюет со строениями. Разрушения, которые провоцируют пороховые взрывы, очень сложно провоцировать. Это неудобно. И, кроме того, достаточно одного хиленького мага, чтоб он смог поставить защиту от любой пушки.

Потребовалось восемь лет, чтоб понять, что в форте нет ни одного мага. По крайней мере, если он и был первые восемь лет, то последние два года никаких следов мага не обнаруживалось, и пушки сумели сравнять каменные стены с землей. Похоже, команда Белокурой Бестии, засевшая там, либо владела запасом артефактов, достаточным на такой долгий срок, либо их маг умудрился от чего-нибудь скоропостижно скончаться. Бывает и такое.

Правда, слишком много времени потребовалось, чтоб разрушить стены, защищавшие отряд от штурмов. Магия против него не помогла – в кладку еще при постройке, как принято, были заложены мощные заклинания антимагии, а солдаты, похоже, укрывались под хоть и ослабевшими, но действующими артефактами. Обнаружив, что магия на них не действует, центриты подтянули пушки. Еще два года они сравнивали укрепления с землей. Защитники форта, разумеется, не сидели сложа руки, они отстреливались как из обычного оружия, так и из магического. Хорошего. Да и попадание, скажем, из обычного гранатомета – малое удовольствие. Когда в магическую защиту врезается ракета, человека относит метров на десять, тут еще бабушка надвое сказала, сломаешь шею и позвоночник – или нет.

Так что осада форта не напоминала пикник. Когда Белокурую Бестию выкопали из-под обломков еще живым (впрочем, тогда еще не знали, что это Белокурая Бестия), обессиленные боями, разозленные штурмом люди готовы были растерзать пленника, хоть и сознавали, что это военное преступление. Но порыв… Понятен. Вмешался командир. Фэйн из клана Одзэро Неистовых отлично знал, что такое закон, порядок и устав, сам почти не нарушал и другим не давал. Ну, разве что в мелочах.

Никто не поверил, что в форте оставался только один человек. Выкопав одного, солдаты отправились лопатить остальные развалины – но с ходу никого больше не нашли. Сперва пленник находился в бессознательном состоянии, и, пока вокруг него хлопотали медики, копатели успели дважды и трижды взмокнуть. Когда выяснилось, что спасенный противник почти не пострадал, медики отправились готовить эвакуационный госпиталь – на случай, если в развалинах кто-то окажется – а пленника передали командиру.

Фэйн не почувствовал воодушевления по поводу того, что ему навязали пленника, но свое дело готов был в любом случае выполнять свои обязанности четко и неукоснительно. Сейчас он считал своим долгом так называемый «полевой допрос». Подождав пару минут в надежде, что противник сам откроет глаза, командир привел его в сознание пинком ноги под ребра и наклонился пониже.

– Ты один?

Пленный зажмурился и сперва посмотрел на Фэйна одним глазом. Небо, разворачивающееся над ними, сияло ослепительной синевой, напоенной солнечным светом, и, наверное, после долгих лет полутьмы в стенах форта смотреть вверх было больно. У пленника были ясные синие глаза, взгляд которых был очень пристален, даже пронзителен, и белокурые длинные волосы – даже бородка и усы почти бесцветные, теряющиеся на фоне бледной кожи, совершенно нетронутой загаром. Если б командир антитеррористической группы не знал, что пленник несколько лет просидел взаперти (если можно определить подобным образом осажденный форт), он не поверил бы, что цвет его волос естествен.

– Ты один? – повторил Фэйн, на всякий случай поднимая руку для удара.

– Да, – лаконично ответил допрашиваемый.

– А остальные? Где?

– Ушли.

– Куда?

– Подальше.

Фэйн из клана Одзэро Неистовых скрипнул зубами. Выражение его лица не изменилось, но внутри бушевала ярость. По его представлениям пленный не мог шутить над тем, кто его взял в плен, и поведение упрямого противника показалась ему вдвойне издевательским, вдвойне оскорбительным. А подобного командир должен не допускать. Он ударил допрашиваемого по лицу, вряд ли отдавая себе отчет, что в его ярости виноваты не статьи и параграфы устава, а собственная неуравновешенность.