Ночь сурка

– А если обыскать его комнату? – сказал Артур. – Документы, записные книжки… Как его фамилия? Зовут Андрей, а фамилия?

– Сотник. Андрей Сотник, – сказал Иван. – Я спросил про Алешу Добродеева, тоже журналист. Он сказал, что знаком. Тогда я спросил фамилию, подумал, при случае спрошу у Лешки. Вообще-то можно позвонить ему, расспросить, что за человек…

– Из какой он газеты? – спросил Дим.

– Как я понял, свободный художник. Мысль правильная, надо обыскать.

– Пошли! – сказал Паша.

…Они вытряхнули на кровать барахло из спортивной сумки пропавшего журналиста: пара свитеров, три футболки, несколько маек, носков и трусов, спортивный костюм, носовые платки. В крохотной ванной – пена для бритья, лосьон, дезодорант, бритвенный станок…

Ни паспорта, ни журналистского удостоверения в комнате Андрея Сотника они не нашли.

– А где его планшет? – спросил Артур. – Должен быть… если он журналист. – В голосе адвоката прозвучал сарказм.

– Что ты хочешь сказать? – взвилась Марго. – Что он не журналист?

– Ничего я не хочу сказать. Тебе лучше знать, раз он у тебя в доме.

– Да здесь полно… – Марго с трудом удержалась от крепкого словечка. – Ты тоже у меня в доме, а я о тебе ничего не знаю! Может, поделишься?

– Марго, перестань! – резко сказал Дим. – Нашли время. Артур!

Артур поднял руки, сдаваясь, промолчал. На лице его застыла кривая ухмылка.

«Судейский, – подумал Иван и поежился, вспомнив, как делил имущество со своей бывшей при разводе. – Шакалы!»

Поиски продолжались еще некоторое время… искать, собственно, было негде: в письменном столе с одной тумбой, под подушкой, в пустом шкафу. Планшета им обнаружить не удалось. Ни планшета, ни мобильного телефона.

Они вернулись в гостиную, и разговор снова покатил по наезженной.

– Не понимаю, куда он делся! – в который раз сказал Дим. – Какого черта! Тут просто некуда деться.

– Ага, некуда! Да тут везде чертовщина! В воздухе чертовщина. Полно камней…

– Каких камней? – спросила Зоя.

– Валунов, – сказала Наташа-Барби своим мягким голосом сирены. – Ледник принес. Им миллионы лет. И мегалиты, я видела.

– Во-во! Рубан говорит, прамир, – фыркнула Марго.

– Прамир?

– Прамир. А еще экологический анклав. Тут все не как у людей. Древние алтари, тут жертвы приносили, могильники какие-то… а бабы? Жуть! Рубан показывал в лесу папоротники реликтовые, метра по два, а хвощи вообще жуткие, как деревья. И сосны! Говорят, таких больше нигде не осталось. Рубан воду из ручья сдавал в лабораторию, там чего только нет, всякие редкие минералы, он только ее и пьет, дядя Паша банки таскает. Мы летом в лесу были, он отошел, так я чуть головой не поехала! Такой ужас навалился, не передать, будто смотрят на меня! Ору, как полоумная, он выскакивает из кустов, а меня трясет…

– Где же это, интересно? – спросил Дим. – Не помню мегалитов. И папоротников не видел. Какие-то дамские заморочки. – Он фыркнул: – Алтари, надо же!

– Потому что тебе неинтересно, – сказала Наташа-Барби. – Прамир – женское начало. Здесь сохранились остатки культуры палеолита. Лиза рассказывала, они часто находят древние орудия, ручей вымывает. Кости, кремни. И каменные женщины оттуда же. Здесь даже воздух другой… неужели не чувствуете? Хвощи, папоротники, может, и животные сохранились.

– Чупакабра, – сказал Иван. – Тоже из палеолита. Могла запросто дожить. Или ящер…

– Не слышно вроде, – сказал дядя Паша. – Спокойно.

– Женское начало? – переспросил Дим. – Конечно, всегда одно и то же: шерше ля фам. А куда оно утащило нашего журналиста, твое женское начало? Ответь как женщина.

Наташа-Барби пожала плечами.

– Тут есть волки, – заметила Елена. – Могли утащить. Воют ночью.

– Дядя Паша! Могли утащить волки?

– Тут нету волков. Есть лисы и собаки, набегли из города и одичали. Черт их знает, зверюги злые, выродились на воле. Правда, промышляют больше зайцев, людей не трогают. До сих пор не трогали.

– Не трогают, потому что никакой дурак по ночам не шляется. А тут форс-мажор. Может, и утащили.

– Вряд ли. Разорвали бы на месте, зачем утаскивать…

– Замолчите! – кричит Марго, зажимая уши ладонями. – Я больше не могу!

– Надо сказать Леонарду Константиновичу, – говорит Наташа-Барби.

– Вот иди и скажи, – говорит Дим.

– Не надо! – кричит Марго. – Пока не надо, ему совсем плохо. Может, журналист вернется.

Наташа-Барби молча поднимается и выходит. Движения ее неторопливы, лицо безмятежно – кажется, она единственная из присутствующих, кто сохраняет спокойствие.

– Каменная баба… – бормочет Дим. – Мегалит. Как же, скажи ему. А он в тебя бутылкой. А потом давление подскочит и кирдык.

– Заткнись! – кричит Марго. – Останови ее!

– Сама останови! – огрызается Дим. – Ее остановишь, как же.

– Надо же кому-то, – говорит Артур. – Я, пожалуй, тоже поговорю с Леонардом Константиновичем.

Наташа и Артур в отличие от других называют Мэтра по имени и отчеству. Дядя Паша называет его Хозяином.

– Идиотизм, – цедит Миша. – Кто еще?

Артур выходит, Стелла смотрит ему вслед. Она без книги, не знает, куда девать руки. Сидит, потерянная, переводит глаза с одного на другого.

– Не-на-ви-жу! – говорит Марго страстно. – И просила же, не надо сюда… как назло! Могли в Италию, друзья звали… недаром здесь никто не живет! Вымерли, а новые не приживаются, и бабы эти… Жуть! Ненавижу! – Она с размаху бьет кулаком в диванную подушку…

Глава 3

Поздний гость

…Вдруг у двери словно стуки, – стук у входа моего.
«Это – гость, – пробормотал я, – там, у входа моего.