Таис Афинская

– Они видели то, что я приказал.

– Где ты овладел искусством так повелевать толпой?

– Сэтеп-са давно знали в Египте, а я побывал еще в Индии, где владеют этим искусством лучше.

– Кто же ты?

– Друг того, кто ждет тебя завтра после заката солнца. Пойдем, я доведу тебя домой. Не годится Таис разгуливать по ночам одной.

– Чего мне бояться рядом с таким повелителем людей?

– Вовсе не так, но пока ты не поймешь этого. Моя власть заключена лишь в развитой леме (воле), а ее можно употребить лишь в подходящий и подготовленный момент.

– Теперь я понимаю. Твое чародейство – лишь неизвестное нам искусство. А я подумала, что ты сын Гекаты, богини ночного наваждения.

Бородатый коротко засмеялся. Он молча довел Таис до ее дома и, условившись о встрече, исчез. Служанки спали, кроме Гесионы, которая устроилась у светильника с шитьем и ждала госпожу. Она ожидала, что Таис явится на рассвете, с факелами и шумной толпой провожатых. Услышав ее голос в ночной тиши, Гесиона в тревоге и недоумении выбежала на крыльцо. Таис успокоила свою добровольную рабыню, выпила медового напитка и улеглась в постель. Подозвав к себе Гесиону, она объявила об отъезде на декаду и дала фиванке распоряжения на время отсутствия. Девушка попросилась поехать с Таис, и отказ хозяйки поверг Гесиону в отчаяние.

– Ты отвергаешь меня, госпожа, уходишь от меня. У меня нет никого на свете, кроме тебя, а теперь я тебе не нужна. Что я буду делать, если люблю тебя больше жизни? Я убью себя!..

До сих пор Гесиона плакала редко. Сдержанная, чуть суровая, она наотрез отказывалась участвовать в танцах или симпосионах, отвергала мужские домогательства.

Таис велела Гесионе лечь с нею рядом, гладила по голове и щекам и, когда рыдания стихли, объяснила фиванке причину, по которой она не могла ее взять с собою ни в прошлый, ни в этот раз. Гесиона успокоилась, села на постель, глядя на госпожу с восхищением и некоторым страхом.

– Не бойся, я не изменюсь, – рассмеялась Таис, – и ты будешь со мной, как и прежде. Но не всегда же – придет твой черед, появится тот, за которым ты пойдешь куда глаза глядят. Познаешь сладость и горечь мужской любви.

– Никогда! Я их ненавижу!

– Пусть так, пока ты не излечишься от потрясения войны. Любовь возьмет свое. Ты здорова и красива, отважна, не может быть, чтобы ты избежала сетей Афродиты!

– Я буду любить только тебя, госпожа!

Таис, смеясь, поцеловала ее.

– Я не трибада, смятением двойной любви не одарила меня богиня. И тебя тоже. Поэтому Эрос мужской любви неизбежен для нас обеих. Женщин он непременно разделит, а судьба разведет. Будь готова к этому! Но наши с тобой имена означают слуг Исиды. Может быть, нам и суждено быть вместе?

Гесиона соскользнула на пол, упрямо хмуря брови, счастливая сознанием, что Таис не отвергает ее. А та заснула почти мгновенно, усталая от впечатлений длинного дня.

В сумерках Таис и вчерашний поэт-чародей сидели на ступенях храма Нейт над темной рекой, ожидая восхода Стража Неба.

– Бородатый поэт сказал, что делосский философ запретил узнавать его имя. Это великий мудрец, хотя известен лишь тем, кто познал учение орфиков, пифагорейцев и гимнософистов. Несколько лет он жил на западе Ливийской пустыни, где обнаружил опустелые развалившиеся древнекритские святилища. Именно оттуда прошел сквозь все эллинские страны культ тройной богини Гекаты, змеи-богини Крита и Ливии. Ее прекрасные жрицы-обольстительницы, или Ламии, в Элладе стали страшными демонами ночи. Демоном сделалась и богиня-сова, превратившаяся у обитателей Сирии в Лилит – первую жену первого человека. Сирийская лунная богиня тоже изображалась с телом змеи, а в Египте иногда с львиной головой. Нейт, в сущности, та же трехликая змея – богиня Ливии. Главная богиня Аттики – Афина Мудрость – родилась на берегах озера Тритон в Ливии, как тройная змея-богиня. Повсюду в древних религиях главной является тройственная богиня Любви, отсюда три Музы, три Нимфы. В поздних мифах она обязательно побеждается мужчиной-богом или героем, вроде Персея.

Делосец говорит, что богини и боги древних религий, переходя к новым народам, всегда превращаются в злых демонов. Надо опорочить прежнее, чтобы утвердить новое. Таковы, к сожалению, люди…