Совершенный буддизм. Том I. Жизнь достойная подражания

И снова посетителей стало слишком много. Ринпоче ушел в пещеру, в которой не было ничего, кроме трех камней. Он использовал их как очаг, чтобы кипятить воду с небольшим количеством цампы. Йогины, которые медитируют в пещерах, обычно не окружают себя удобствами, но все же у них есть несколько необходимых вещей. А Калу Ринпоче жил в полной нищете. Позже, когда он основал свои ретритные центры, люди иногда жаловались, что кельи маленькие, сырые или еще по какой-то причине неудобные. На эти жалобы он отвечал: «Да, вы правы», – но при этом не мог сдержать улыбку.

Еще одно место, где Ринпоче иногда проходил отшельничество, располагалось неподалеку от горного озера. Добраться туда можно было только летом. Он прожил там несколько зим, и никто не мог принести ему еды. Каждый раз, меняя место, он менял и имя. В Кхаме – Восточном Тибете – одни говорили о знаменитом отшельнике по имени лама Карма, другие – о знаменитом йогине по имени лама Лодрё, третьи – еще о каком-то ламе, который медитирует в уединении, и так далее. Никто и не подозревал, что под разными именами скрывался один и тот же человек.

Существует распространенное убеждение, что Калу Ринпоче провел в уединенном ретрите двенадцать лет, но Лама Гьялцен говорит о пятнадцати годах. По просьбе Ситу Ринпоче и ламы Норбу Дёндруба Калу Ринпоче снова начал работать для других – основывать ретритные центры и руководить ими. Он также обучал монахов и мирян – сначала в Кхаме, потом – по всему Тибету.

Загадочные работники

Когда Калу Ринпоче, вслед за Норбу Дёндрубом, стал мастером ретритов в монастыре Цандра Ринчендраг, он захотел отремонтировать и расширить его. Этот проект уже был в планах Джамгёна Лодрё Тхае, Ситу Ринпоче и ламы Норбу Ринпоче. Однако все они от него отказались. Работы предстояли очень тяжелые: строительству мешали огромные валуны. Калу Ринпоче сказал Ситупе, ответственному за монастырь Цандра Ринчендраг:

– Я знаю, вы хотите расширить ретритный центр. Я готов взять это на себя. Предоставьте необходимые материалы, я выполню всю работу.

– Я не верю, что это вообще возможно, – ответил Ситу.

– Возможно, – настаивал Калу Ринпоче.

– И как ты это сделаешь?

Тогда Калу Ринпоче показал план. Он нарисовал будущую конструкцию во всех подробностях и был полностью готов приступить к работе. Несмотря на то что Ситу и его советники не считали это возможным, в ответ на настойчивые просьбы Калу Ринпоче они согласились предоставить ему необходимые материалы и работников. Все, кто видел план, продолжали думать, что Калу Ринпоче не справится с этим проектом. Но он попросил всех не беспокоиться. «У нас все получится», – уверял он.

Рабочие приступили к тяжелому труду, ожидая, что их усилия будут напрасны. Они не знали, что им помогут таинственные силы. Однако вскоре они заметили, что каждый раз за время их отсутствия – когда они возвращались после перерыва на еду или после ночного сна – часть работы делалась будто сама собой.

То, что вначале казалось невозможным, в итоге было успешно завершено. Строители никого не встречали, но потом видели на земле необычные следы четырех человек – похоже, великанов. Все очень удивлялись.

Только у Калу Ринпоче был ключ к разгадке этой тайны. Во сне к нему пришли четверо высоких сильных людей. У них в руках были кирки, заступы и другие инструменты, необходимые при строительстве.

– Откуда вы? – спросил Калу Ринпоче.

– Мы пришли из монастыря «Исполнения Пожеланий»[13 - Тиб. Самдруб Гомпа. В данном случае это не столько название монастыря, сколько выражение, означающее, что они могут выполнить любое желание.]. Мы слышали, ты хочешь выполнить очень трудную задачу. Мы здесь, чтобы помочь тебе.

Затем они представились.

– Я Четрапала, – сказал один из них. – А это Зинамитра, Такираджа и Дугон Драгше[14 - Это имена Защитников из свиты грозного Шестирукого Махакалы Чадрупы, главного защитника Калу Ринпоче.].

Благодаря помощи невидимых работников здание было построено: 25 комнат для медитации в отшельничестве, храм Шестирукого Махакалы, храм Чакрасамвары, домик мастера ретритов, кухня, зал для йоги и так далее.

Калу Ринпоче находит тулку

Однажды Ринпоче пригласили дать поучения и посвящения в двух знаменитых гелугпинских монастырях Сера и Дрепунг, неподалеку от Лхасы. В монастыре Сера, куда его пригласили Мочог Ринпоче и Томе Ринпоче, самые высокие ламы Гелуг, он дал посвящение сотням монахов.

Во время путешествия по провинции Цам к нему во сне пришли три мальчика. «Я тулку Цультрима Гонпо[15 - Цультрим Гонпо был одним из последних великих лам линии Шангпа.], – сказал один из них, – а эти двое – мои кармические друзья. Сейчас на моем пути возникли препятствия».

«Не беспокойся из-за препятствий», – ответил во сне Калу Ринпоче и дал ребенку чашу из черепа и трехгранный кинжал.

Через несколько дней, продолжая свой путь, Ринпоче встретил деревенского мальчика. Он был очень похож на ребенка из сна, и с ним были те же двое друзей. Похоже, мальчик обрадовался Калу Ринпоче и подбежал, чтобы поговорить с ним. Ринпоче убедился, что ощущение во сне было верным, и понял: перед ним маленький тулку.

Немного позже Калу Ринпоче пришел в монастырь Шенгшунг Дорджеден, основанный Кьюнгпо Налджор. Изначально монастырь принадлежал линии Шангпа, а позже стал гелугпинским. Монастырем раньше руководил геше[16 - Геше дословно переводится как «духовный друг». В школе Гелугпа геше – это ученый, ставший доктором традиционных буддийских наук.] из Дрепунга, но он уже несколько лет как умер. Главный секретарь прикладывал невероятные усилия, чтобы найти воплощение геше, но все было тщетно. Он был старым и потому очень устал. Когда Калу Ринпоче пришел к нему, секретарь сказал:

– Ты представитель линии Шангпа. Этот монастырь сейчас принадлежит линии Гелуг, но когда-то принадлежал Шангпе. Мне не удалось найти воплощение нашего геше, и у меня почти не осталось сил. Поскольку ты пришел, я уверен, что нужно предложить этот монастырь тебе. Ты теперь в ответе за него. Мне это уже не по плечу.

Калу Ринпоче посчитал это очень благоприятным стечением обстоятельств. Во сне он встретил тулку Цультрима Гонпо – одного из последних держателей линии Шангпа. А затем ему предложили возглавить монастырь, главный для линии преемственности. Он решил найти семью этого мальчика. Она оказалась зажиточной. Калу Ринпоче рассказал родителям о своем сне. Они принадлежали к линии Гелуг, но питали огромное доверие к Калу Ринпоче. Новость о том, что их сын – тулку, они восприняли с радостью. Ринпоче предложил отправить мальчика в монастырь Шангшунг Дорджеден[17 - Во время вторжения Китая монастырь Цультрима Гонпо был разрушен. Но когда ситуация в Тибете стала более спокойной, Цультрим смог поехать в Индию и встретиться в Сонаде с Калу Ринпоче. После этого он вернулся в Тибет.], который он сам только что возглавил. На том и порешили, и вскоре мальчика привезли в монастырь и возвели на трон. Позже он получил от Калу Ринпоче полную передачу традиции Шангпа.

Миссия Ламы Гьялцена

В 1950 году Калу Ринпоче хотел уйти в ретрит в Сиккиме, но Его Святейшество Кармапа попросил его отправиться в Бутан. Кармапа хотел, чтобы Дхарма снова воссияла в стране, ярко отмеченной присутствием Падмасамбхавы. На некоторое время Калу Ринпоче взял на себя руководство монастырем в Бутане. Затем он отправился в Индию и основал ретритные центры в Далхуси, Цо Пема, штате Мадхья Прадеш и, наконец, в Сонаде.

В начале 1960-х годов, когда тибетские ламы и не мечтали о том, чтобы учить на Западе, Калу Ринпоче сказал в шутку: «Интересно, придется ли распространять Дхарму в стране рыжеволосых?» Так тибетцы иногда называют западных людей, которые в Азии очень выделяются рыжеватыми или светлыми волосами. Иногда шутки Калу Ринпоче были пророческими. Лама Гьялцен спросил:

– Ты собираешься туда поехать?

– Нет, просто шучу, – ответил Ринпоче. Но будущее показало, что в этой шутке была солидная доля истины.

Вскоре Калу Ринпоче отправился в Румтек[18 - Монастырь в Сиккиме, где Кармапа основал свою резиденцию в изгнании.], чтобы увидеться с Кармапой. Во время этих встреч они обсуждали, возможно ли принести Дхарму на Запад, и решили: чтобы лучше понимать, как обстоят дела в западных странах, стоит отправить туда кого-нибудь. Они спросили ламу Гьялцена, не хочет ли он поехать на Запад. Гьялцен как раз начал изучать английский в Дарджилинге, при этом ничего не зная о далеких землях, населенных «рыжеволосыми». Но он не мог отказать в просьбе своим учителям.

В то время представления тибетцев о Западе были туманными. Для них это была очень далекая, почти мифическая страна, из которой никто не возвращался. Отправиться туда означало исчезнуть. Когда близкие ламы Гьялцена узнали, что он готовится к такому далекому путешествию, они поразились: что могло побудить его пуститься в столь безумное приключение? Его ответ был прост: единственной причиной была просьба Калу Ринпоче и Кармапы.

В 1970 году Лама Гьялцен впервые полетел в Англию. Вспоминая об этом, он говорил, что не чувствовал себя совсем уж потерянным. После того как он покинул Индию, казалось, что все страны расположены недалеко друг от друга, и путешествия давались легко. С Америкой было сложнее: чтобы туда попасть, надо было пересечь океан, который представлялся безграничным. Более того, по сравнению с Индией все выглядело странным: даже день был ночью, а ночь – днем.

Лама Гьялцен провел в США год. Он ездил по всей стране, посетил Нью-Йорк, Техас, Миннесоту, Оклахому. Местами немного преподавали дзен-буддизм и индуизм, но тибетскому буддизму не учил никто. У нашего «человека с миссией» появилось много друзей. Пообщавшись с людьми, он понял: они не только понятия не имели о тибетской культуре, но многие даже не знали, где Тибет находится. Сам Лама Гьялцен начал понимать парадокс Запада: материальный комфорт, какой на его родине не могли себе даже представить, здесь сочетался с сильным внутренним дискомфортом. Многие его новые друзья не принадлежали ни к какой религии, но он чувствовал их потребность в ней, хотя их собственные поиски были весьма неопределенными. Он объяснял им, что такое Будда, Лама, Дхарма, и подчеркивал: согласно буддизму, все существа обладают будда-природой – потенциалом Просветления. Эта идея часто вызывала некоторый интерес.

В результате своих наблюдений Гьялцен пришел к следующему выводу. Скорее всего, Дхарма Тибета будет полезна на Западе, потому что отвечает некоторым потребностям людей. Но учить ей должен лама, обладающий высоким постижением. Есть риск, что простой ученый не сможет принести пользу, да и сам собьется с пути.

Дружеские связи, созданные в Америке Ламой Гьялценом, были очень крепкими. Многие из тех, кто принимал его, относились к нему как к собственному сыну. Они хотели, чтобы он остался с ними жить, хотели оплачивать его обучение в университете. Но, хотя уезжать было грустно, он решил вернуться в Индию. Нужно было рассказать о том, что он понял в результате своей миссии.

В Индии он поделился с Кармапой и Калу Ринпоче впечатлениями от поездки. Он сказал, что если лама – просто ученый, он не сможет успешно нести Дхарму на Запад. Для этого нужен освобожденный учитель. Обдумав это, Кармапа провозгласил: «Если Калу Ринпоче сможет поехать на Запад, он наверняка принесет много пользы. Он настоящий Бодхисаттва, его реализация очень высока». И Кармапа спросил Ринпоче, готов ли он.

– Если дело касается того, чтобы принести пользу существам, я готов отправиться туда, даже если заболею или умру, – ответил Калу Ринпоче.

Запад: «за» и «против»

В то время ни один тибетский лама не учил в Европе или в Америке, за исключением Трунгпы Ринпоче и Аконга Тулку, которые были молоды и хорошо знали западную культуру.

Большинство тибетцев сомневались, что их традиция вызовет у западных людей настоящий интерес, а не поверхностное любопытство. Когда Калу Ринпоче решился ехать, многие из его соотечественников беспокоились: может быть, пожилой лама просто потерял рассудок? Ему говорили, что он уже находится в преклонном возрасте, не знает ни языка, ни обычаев далеких стран и столкнется со многими трудностями.

У Калу Ринпоче уже было несколько способных учеников из Европы и Америки. Но он не отрицал, что тибетцы и европейцы живут совсем по-разному, что у них различны и культура, и образ мышления. При этом он был глубоко убежден: умы людей схожи. Во-первых, у всех есть будда-природа, а во-вторых – все стремятся к счастью и хотят избежать страдания, порожденного потоком мешающих эмоций и кармой – всем тем, что лишает ум свободы.

Поучения Будды созданы для того, чтобы освободить всех существ, кем бы они ни были, из их общей тюрьмы. Именно поэтому Калу Ринпоче был убежден: тибетский буддизм универсален и может быть духовной пищей не только для тибетцев, но и для европейцев.

Обстоятельства складывались удачно. Богатый ученик из Америки по имени Джеймс Эбин захотел пригласить Калу Ринпоче в свою страну. В 1971 году Ринпоче покинул Индию. Затем он совершил паломничество по святым местам в Иерусалиме, встретился с Папой Павлом VI в Риме и поехал в Париж, где провел несколько дней у Анны Берри, своей первой французской ученицы. Он прожил несколько лет в Соединенных Штатах и Канаде, после чего вернулся во Францию.

Как мы уже знаем, тибетцы сомневались, что Дхарму можно принести на Запад, и в этом они были не одиноки. Когда Калу Ринпоче впервые приехал в Париж, в дом Анны Берри пришел один француз. Он кое-что знал о буддизме, потому что работал в посольстве Бирмы, а позже помогал распространять буддизм во Франции. Он встретился с Ринпоче, чтобы выразить свое мнение по поводу его приезда.

– Мы очень рады видеть вас во Франции, но, пожалуйста, не учите здесь буддизму. Здесь все – христиане, и поучения о буддизме никому не интересны. Вы только смутите людей. И не надейтесь распространить здесь Дхарму.

– Твоя точка зрения, несомненно, имеет определенную ценность, – ответил Калу Ринпоче. – Однако христианство – это религия. Христиане верят в высшую реальность, в Бога, они также верят, что последствия их действий приведут их на небеса или в ад. Я лично встречался с Папой, и эта встреча была очень радостной. Я очень уважаю христиан, и уверен, что они тоже воспримут буддийское учение.

Мужчина скептически рассмеялся.

– У христианства и буддизма одна цель – помочь всем живущим, – добавил Калу Ринпоче. – Обе традиции помогают существам не упасть в нижние миры и ведут их к Освобождению. Между буддизмом и христианством возможно взаимопонимание, и я надеюсь, что мои поучения принесут пользу. Сейчас я собираюсь в Америку, но вернусь во Францию и буду здесь учить. Все, чего я хочу, – чтобы каждый, кто видит меня, слышит обо мне, касается меня, думает обо мне, – чтобы все, у кого есть со мной какая-либо связь, достигли состояния Будды. Именно поэтому я уверен, что могу принести пользу.