Битва с небесами

– Отлично. Мне надо его перевезти. Найдешь что-то вроде машины?

– Запросто. Пошли. Я угощаю. Ты по-прежнему пьешь… дай-ка припомнить… арманьяк?

– У тебя хорошая память.

Они двинулись по длинному металлическому коридору.

– Знаешь, – сказал Кормак, – порой только она меня и спасает. Честное слово, иногда я жалею, что война кончилась. А ты?

– Никогда.

– Счастливчик.

Кормак обставился не хуже, чем иной адмирал порта: дерево, серебро, красная кожа – все ручная работа, никакой штамповки. Вольф откинулся на кушетке, отхлебнул из бокала.

– Это всего лишь жанно, – извинился Кормак. – Знал бы, что ты заглянешь, заказал бы у вольных торговцев чего получше.

– Сойдет. – Вольф огляделся. – А ты здорово устроился.

– Невелика хитрость! Когда наступил мир, все захотели или вернуться, или найти тепленькое местечко. Особо шустрым было из чего выбирать. А я предпочел остаться здесь, в Отверженных Мирах.

Услышал, что подыскивают смотрителей для кораблей, отправляемых в резерв. Позвонил друзьям, которым когда-то помог, напомнил о своих скромных заслугах – и для меня началась новая карьера. Во всяком случае, появилась стартовая площадка.

– А никто не придет, не спросит, где корабли?

– Конечно нет! Таких свалок в Галактике пятьдесят восемь. На некоторых и смотрителей нет, так что я не удивлюсь, если их давно растащили. По крайней мере, у меня корабли исчезают потихоньку. Кстати, если интересуешься, могу предложить классный линкор. Знаешь, чего в Федерации слишком много?

Военной техники. – Кормак взял стакан с пивом, поглядел на него, поставил обратно. – И людей, которые ею управляли.

– Ты скучаешь по войне, – мягко произнес Вольф.

– А что тут странного? Мне было двадцать два. Многие ли в этом возрасте командуют собственным космодромом? Сидишь себе, отправляешь людей в такие места, которые в страшном сне не привидятся, порой даже вытаскиваешь их оттуда. Плохо, что ли?

– Почему ты не остался? Тебя бы охотно взяли в Федеральную Разведку.

– Мне не нравится там народ, – сказал Кормак. – После войны я пару раз… оказывал им маленькие услуги. И сильно об этом пожалел.

– Народ – это, в частности, Циско?

– Дурак набитый!

– Он и сейчас там.

– Ничего странного. У всех этих ублюдков большая мохнатая лапа. Помню… Ладно, проехали.

Кормак встал, подошел к полкам, снял модель звездолета.

– Я не удивился, что ты заглянул, – сказал он не оборачиваясь. – Вернее, не сильно удивился.

– Вот как? – Вольф говорил по-прежнему спокойно, но рука его потянулась к кобуре.

– Призрак Первый, – произнес Кормак. – Ты по уши в неприятностях. По самую макушку.

– Вот почему мне нужен камуфляж.

– И не только.

Кормак подошел к письменному столу, вытащил ящик, коснулся электронного замка.

– Пришло с неделю назад. Я распечатал копию, потом заморозил файл. Больше никто на Малабаре не видел.

Он вытащил свернутый в трубку бумажный лист и протянул Вольфу. Там был четырехлетней давности снимок Вольфа и текст:

Разыскивается Джошуа Вольфпо обвинению в убийстве, заговоре, предательствеи других преступлениях против Федерации, награда 500 000 кредитов.

Взять живым.

– Живым? – Вольф дочитал листок до конца. – Но тут написано, что я вооружен, очень опасен, окажу сопротивление при аресте и так далее. Это немного охладит пыл гончих.

– Можно спросить?

– Не стоит, Кормак. Не хочу тебя втягивать. Интересно, с чего они взяли, что я совершил предательство? Я после войны практически не бывал в Федерации.

– Мне глубоко начхать, что они там считают, – ответил Кормак. – Кто это сказал: «Если б я должен был предать родину или друга, то, надеюсь, не сдрейфил бы и продал родину со всеми ее потрохами»? [1 - Фраза принадлежит английскому писателю Эдварду М. Фостеру (1879—1970) и на самом деле звучит так:«Если бы я оказался перед выбором, предать родину или предать друга, надеюсь, мне хватило бы духа предать родину».]

– Не помню, но, кажется, он выразился немного иначе.

– Вообще-то, – произнес Кормак, – когда ты появился, я подумал: тебе понадобится другой камуфляж. Не док, а доктор.

Вольф улыбнулся, вынул руку из-за пазухи, взял бокал, отхлебнул.

– Не думаю, чтоб меня настолько приперло. – Он поставил бокал. – Это ведь Циско подписал ордер.

– Скотина, – сказал Кормак. – Надо было его прибить. Еще тогда. Помнишь, он стал учить меня, как управлять прихваткой, а на нас пер триллион эльяров?

– Помню. По-моему, тогда я первый и последний раз слышал, как ты повышаешь голос.

– Я слегка разозлился, – честно сказал Кормак. – Его общество будит во мне худшие качества. Плевать. И забудь о плате за камуфляж.

Вольф возразил было, но Кормак не дал ему говорить.

– Все, вопрос закрыт. Бабки тебе еще понадобятся – когда выпишут открытый ордер. Рано или поздно Циско прикажет взять тебя живым или мертвым. Это как пить дать. И тогда тебе действительно придется туго. Циско болван, но он опасен. Особенно когда за ним – вся Федерация.

Вольфу показалось, что самые стены дрожат от музыки. У круглой стойки толклись посетители, музыканты в центре зала наяривали, не жалея сил.

Кормак наклонился к Вольфу:

– Ну?