Хищник. Официальная новеллизация

Бросив нервный взгляд через плечо, капитан стер как можно больше камуфляжной краски с лица. У него не было времени наводить красоту. По правде сказать, Маккенна вообще не знал, сколько времени у него есть. Его ждало множество вопросов и куча людей, которые хотели узнать, что он видел (а, возможно, не хотели, чтобы он увидел это первым). Эти люди захотят возложить вину на него. Когда солдаты умирают…

«Черт возьми. Мои братья», – подумал Маккенна.

Когда солдаты умирают, все хотят возложить вину на кого угодно, но только не на себя.

Но это? Это была ситуация из разряда «полная задница».

Все еще пытаясь отдышаться, Маккенна перебежал через улицу и вошел в бар.

Вентилятор под потолком крутился так лениво, что, возможно, его вращение вызывал лишь ветерок. А может, он только и делал, что перераспределял тепло, Маккенна не мог сказать точно. По спине капитана струился пот. «Гребаная Мексика», – подумал он. Он всегда знал, что умрет грязным и потным.

Маккенна обвел взглядом помещение. На стульях сидели несколько клиентов, изнывающих от жары и наслаждающихся тенью. Никто в баре не забил тревогу, никаких полицейских и военных он не заметил.

– Fuera[4 - Брысь отсюда (исп.).], – сказал он присутствующим, направляясь прямиком к барной стойке.

Бармен вышел из-за стойки, не глядя на Маккенну. Хотя его выражение оставалось бесстрастным, капитан знал, что это только для виду, и ему не нужно было спрашивать, почему. Он услышал скрип половицы и понял, что как минимум один посетитель (а возможно и не один, так как храбрость – удел группы) выступал против его присутствия.

Уголок рта Маккенны изогнулся в подобии ухмылки. Он посмотрел на бармена.

– Хочешь узнать, какая моя любимая каша? – спросил он.

Бармен нахмурился.

– Que?[5 - Что? (исп.)]

Маккенна развернулся и увидел двух придурков, приближающихся к нему. Капитан начал двигаться по интуиции, которая была развита уже так давно, что он и не замечал, когда она включалась. После увиденного он был рад вернуться в ритм обычной кабацкой драки, в которой можно махать кулаками и ногами, нанося сильные удары и ломая кости.

– Бах, – сказал он.

Удар.

– Крак.

Удар ногой.

– Бум.

Маккенна понял, что больше очереди к бармену не предвидится, но ему и так было все равно.

– Это намек, – сказал он.

Двое напавших на него мужчин лежали на полу и стонали – они были вне игры. Маккенна бросил рюкзак на стойку, расстегнул карман и вытащил засаленную пачку мексиканской валюты. Когда он протянул деньги, бармен приподнял бровь.

– Мне нужно, чтобы ты отправил это из посольства. El consulado, s?? Muy importante[6 - Из консульства, понятно? Это очень важно (исп.).]. Вперед!

Бармен посмотрел в глаза Маккенны, затем резко кивнул, схватил рюкзак и повернулся, чтобы идти. Когда он это сделал, Маккенна произнес:

– Приятель?

Бармен оглянулся.

– Если ты не выполнишь мою просьбу, я тебя найду. Ты же не хочешь, чтобы я это сделал?

Не говоря ни слова, бармен исчез в двери за стойкой. Маккенна старался не думать о том, не слишком ли он напугал парня. Страх может быть оружием и отличным источником мотивации, но, как и с любым оружием, нужно точно знать, как его использовать.

Оставшись в баре в одиночестве (парни, которых он отделал, во время его разговора с барменом куда-то отползли), Маккенна наклонился вперед, взял стакан и бутылку текилы и налил себе выпить. Ни стакан, ни бутылка не отличались чистотой, но какая, к черту, разница? Он отсалютовал стаканом мухам, лениво жужжащим вокруг вентилятора, и уже собирался сделать глоток, когда услышал быстро приближающийся звук сирен.

Маккенна вздохнул. Он не удивился тому, что его нашли, но ему стало интересно, как они сделали это так быстро.

Когда сирены достигли крещендо и смешались со звуками останавливающихся машин, капитан засунул руку в правый карман грязной униформы и достал крошечную серебристую сферу – инопланетное маскировочное устройство. Держа его между большим и указательным пальцами, он откинул голову назад, услышав хруст позвонков в шее, и рассеянно бросил шарик в текилу. Затем поднял стакан и выпил все одним глотком.

В этот момент дверь бара с треском открылась.

3

Средняя школа имени Лоуренса А. Гордона, возможно, и была «Домом воинов», как гласила табличка (новая, хотя и временная табличка, висевшая под объявлением «ВЕЧЕРИНКА ПО СЛУЧАЮ ХЕЛЛОУИНА, 25.10 – ПРИГЛАШАЕМ РОДИТЕЛЕЙ И УЧЕНИКОВ»), но Рори не особо волновали спортивные команды школы. В двенадцать лет он был книжным воином. Воином класса.

Но только не в обеденное время.

В обеденное время Рори был воином шахматной доски.

Мистер Мур, его учитель естествознания, обедал за своим столом. В комнате было тихо, потому что проводилось занятие шахматного клуба. Пять игр шло одновременно, все они проходили на лабораторных столах. Рори мог бы сыграть с любым из ребят в клубе и победить, но вместо этого он носился по всему классу, держа в одной руке сэндвич с арахисовым маслом, и наблюдал за каждой доской по очереди. В уме он просчитывал конец всех пяти игр и имел стратегию для каждого из десяти игроков, которая гарантировала бы им победу.

Жаль, но никто не спрашивал его совета.

Мистер Мур взглянул на него и вздохнул. Много раз Рори казалось, что учитель хочет с ним поговорить: он как будто держал во рту какой-то важный вопрос или, возможно, какую-то мудрость, которая могла бы сделать его в глазах Рори более рассудительным, умным и отзывчивым учителем, чем тот его считал. Иногда учитель смотрел на мальчика, как на проигрывающего ребенка из шахматного клуба, но без всякой злости – он смотрел так, словно видел в Рори головоломку и думал, что может решить ее, если ему удастся найти недостающую часть.

Это была одна из странностей расстройства аутистического спектра. Рори не чувствовал, что ему чего-то не хватает, ему не казалось, что его головоломка не решена. Он чувствовал себя полноценным. Он просто чувствовал себя Рори.

«Нейроразнообразный», – подумал Рори, снова взглянув на мистера Мура и поймав его взгляд. Это был приятный ярлык, который докторам нравилось вешать на таких детей и взрослых. Термин, противоположный термину «нейротипичный». Но что было типичным? Рори был тем, кого многие люди до сих пор называли ребенком Аспергера, хотя технически синдром Аспергера[7 - Нарушение в развитии, которое отмечается серьезными сложностями в социальном взаимодействии, а также повторяющимся, стереотипным, ограниченным репертуаром действий, занятий, интересов.] уже не определяли как специфический диагноз. Теперь он был всего лишь кусочком крупного пирога под названием «расстройство аутистического спектра».

Однажды мама сказала Рори: она считает, что нейротипичные люди похожи на пещерных людей, а дети, подобные ему, это будущее человечества. Ему понравилась эта идея, но у него появилось ощущение, что кто-то вроде мистера Мура нахмурится с еще большим недоумением (а, может, и с небольшим беспокойством), если Рори скажет такое в классе. Иногда ему было трудно представить, как думали типичные, но он много размышлял над этой темой.

Рори откусил от сэндвича и подошел к доске, где играли Хелен Джемисин и Итан Хилл. Хелен рвала Итана в пух и прах и уже потянулась к своей королеве.

– Я бы не… – начал Рори.

Итан бросил на него злой взгляд, но Хелен изогнула любопытную бровь и подняла глаза.

В этот момент комната наполнилась визгом.

* * *

За минуту до того, как Хелен Джемисин подняла свою королеву, двое детей, Дерек и И. Джей (на лице первого было злобное и хитрое выражение, которое, скорее всего, останется с ним по жизни; второй настолько сильно разевал рот и выглядел настолько сонным, что ему можно было набить на лоб слово «болван»), стояли в пустом коридоре школы рядом с пожарной сигнализацией.

Посмотрев по сторонам, Дерек сказал:

– Давай. Или тебе слабо?