Сочинения

– Это значится у Моисея: I. 25, 14.

– А я и не знал этого!

– Разве не называются три сына Израильских Мишнах, Думах и Мамах?

– Конечно, они так называются.

– Ну так: Мишнах значит слушать, Думах значит молчать, Мамах значит терпеть…

– Готов ли ты наконец? – Кричал пан.

– Готов, готов, ваша милость.

Но оказывалось, что кнут исчез куда то, надо было найти его. Минчев искал кнут, Пинчев помогал ему в этом занятии, но оба они кнута не находили.

– Я желаю ехать, слышешь ты? – кричал пан. – Пусть чёрт возьмет твой кнут!

– Да он уж и без того забрал его; – ворчал яро себя Минчев. Затем он влезал на козлы наклонялся еще раз к Пинчеву и начинал нахлестывать вожжами лошадей; несчастные, тощие животные сбирались с силами, затем: раз!.. Лошади рванули, Минчев летел с козел, бричка же с пассажиром продолжала стоять на месте.

Оказывалось, что Минчев, мысли которого были заняты Талмудом и Каббалистическими толкованиями скверно заложил лошадей; надо было опять кое-где закрепить, кое-где подтянуть, подвязать.

На его несчастье пропавший было кнут как раз оказывался в бричке и потому в конец разозленный пан-помещик, схватив его, начал им полсовать широкую Минчевскую спину.

По окончании этой операции Минчев только слегка бросал взгляд на сердитого пана.

– А знаешь ты, – обращался он к Пинчеву, – что значит это место в книге сына Сирахова: «Кинах, Думиах, Веададах?»

– Это место земли обетованной! – пояснил Пинчев.

Разумеется, это названия мест! – соглашался Минчев, влезая снова на козлы, так как теперь уже всё в запряжке было в исправности. – Но обозначают-то эти имена совсем другое.

Бричка начинала приходить в движение.

– Что же могут они еще обозначать? – допытывался Пинчев, держась рукою за козлы.

– Кинах обозначает: «если ближний подает нам повод к возмездию!»

Бричка катилась уже по улице, Пинчев же бежал рядом продолжая держаться за нее, словно боясь преждевременно расстаться с Минчевым. – А Думиах? – кричал Пинчев на бегу.

– Думиах значит: «и ты не воспользуешься тем».

Пинчеву приходилось перестать держаться за козлы; это становилось опасным, так как бричка катилась во всю прыть Минчевых клячей.

– А Веададах? – тем не менее кричал бегущий Талмудист.

– Значит: «то Господь воздает тебе!» – кричал Минчев, оборачиваясь назад…

Пинчев возвращался домой, обогащенный таким новым знанием, и там заставал Рахиль, распарывающую только, что сшитую им работу.

– Посмотри, что ты наделал Пинчевле! – обращалась она к нему со слезами.

– Что я наделал?

– Ты Пришил наизнанку рукав у графининого платья, да еще шлейф в грязи выпачкал.

– Ничего! рукав я переменю, а грязь я счищу. А знаешь ли ты, что значит Кинах, Думиах и Веададах?

– Не знаю я, да и знать то мне это незачем!

– Я объясню это твоему отцу, это очень обрадует его!..

Раз в городке случился пожар, принявший на столько серьезные размеры, что около пятидесяти домов сделались жертвою пламени. Минчев в числе других окрестных евреев явился на помощь с пожарной трубой; надо отдать справедливость: в деле борьбы с таким общественным бедствием местные евреи являли собою образчики гражданского мужества; ни один человек не оставался без дела, мужчины, женщины, старики, дети, всё пришло на помощь, всё лезло чуть не в огонь, спасая имущество погорельцев.

Пинчев и Минчев работали на деревянной крыше горевшего дома; первый киркой, второй ломом срывали загоравшиеся доски крыши и бросали их на улицу, где другие заливали их водой.

– Согласно воле Иеговы – проговорил Пинчев, – мы должны были бы сотворить одну из тех 613 молитв, которые помогают человеку в то время когда жиснь его в опасности.

– А кто же это сказал, что таких молитв 613? – иронически осведомился Минчев, продолжая работать.

– Как кто сказал? – Вспыхнул, как порох Пинчев. – Талмуд это сказал! Раввин Симсой сказал 613 формул дано было Моисею на горе Синайской, и именно: 365 по числу дней в году, а 248 по числу членов человеческого тела. Доказательством служит то, что в самом названии Торы буквы изображают число 613.

– Опять-таки неправда!

– Что неправда?

– То что название Торы изображает число 613.

Да… впрочем ты прав! Но если ты прибавишь к числу, изображаемому буквами названия Торы те две формулы, которые даны народу Иудейскому Иеговою помимо Моисея, то и выйдет 613.

– Молитв имеется в наше время не 613, а 14000, – возразил Минчев, – и раввины ищут только глупца, который поверил бы этому.

– Но эти молитвы не Моисеевы, это молитвы раввинов!

– Верно! Но раввин, Авраам бен-Давид, указывая на раввина Моисея бен-Моймона, который первым изложил 613 формул молитв, говорит, что в это число вошли многие раввинские молитвы, вовсе и не бывшие никогда молитвами Моисея. Да и к чему вообще нужна такая пропасть молитв?

– К чему? – начал было Пинчев, но дым перехватил ему горло. Огненный язык рванулся не очень далеко от споривших сквозь крышу, на которой они работали.

– Они еще сгорят там! – Слышались снизу голоса. – Слезайте, слезайте, скорее!

Балки начинали шататься под диспутантами, но Пинчев с Минчевым не замечали этого.

– Но началу люди были благочестивы, – продолжал Минчев свои доводы, выкрикивая их во всё горло, чтоб быть слышимым из-за окружавшего их треска, – потому они могли, как прекрасно выразился раввин Исаак Хабиб, носит ярмо такого изобилия молитв; позднее же они сделались неспособны к этому, почему уже Давид сократил число молитв до одиннадцати.

Жалобный крик, раздавшийся с улицы, наконец, обратил на себя внимание диспутантов. Там стояла Рахиль, облеченная в ночную кофту, которая своей пестротой и количеством разноцветных пятен напоминала более всего палитру живописца, пишущего историческую картину; на голове перепуганной женщины красовался не то ночной чепец, не то колпак, что то возвышавшееся в высь на подобие вавилонской башни. Рахиль, взывала, подняв руки к небу. Пинчев оглянулся и увидал, что отступление стало невозможным: кругом извивались пламенные языки.

С низу, к тому месту, где диспутантам предстояло погибнуть преждевременной смертью, спешно приставляли пожарную лестницу, верхняя часть которой была обернута в мокрый войлок. Пинчев не доверился однако этому средству спасения: он уселся на гребень крыши в том месте, куда не достигало еще пламя и начал творить молитву. Видя это энергичный Минчев, живо схватил его своими сильными руками и словно ребенка, с возможной заботливостию и осторожностью, потащил по лестнице вниз. Еще на средине лестницы Пинчев, несомый Минчевым, заметил:

– Если хочешь, так ведь пророк Исайя сократил число молитв даже до шести.