Девять совсем незнакомых людей

– Маша сейчас не может никого принять! – воскликнула несчастная секретарша.

Яо проникся к ней сочувствием. Он не любил легкомыслия в том, что касалось здоровья, и считал, что его профессия заслуживает большего уважения. А еще он испытывал сильную неприязнь к пижонам с модной укладкой, позерским акцентом, хвастающих накачанными грудными мышцами, обтянутыми тесной пурпурной рубашкой.

– Нет-нет, Райан, садись! Это не займет много времени. Я в порядке. – Маша сделала нетерпеливый жест в сторону кресла.

– Маша, давайте я хотя бы измерю ваше давление. – Яо набрался смелости и наконец-то назвал пациентку по имени, одновременно накручивая ей на руку манжету.

– Сначала нужно снять жакет. – Голос Финна звучал шутливо. – Вы деловая женщина, Маша.

– Но мне и в самом деле необходимо ее разрешение по этим проектам, – обратился молодой человек к секретарше, понизив голос.

«А мне в самом деле необходимо проверить жизненные показатели твоего босса, сукин ты сын», – подумал Яо.

Финн помог Маше снять жакет, услужливо повесив его на спинку кресла.

– Давай посмотрим эти документы, Райан. – Маша поправила пуговицы на шелковой блузке кремового цвета.

– Мне нужны только подписи на двух первых страницах. – Молодой человек протянул ей папку.

– Ты что, издеваешься?! – всплеснула руками секретарша.

– Приятель, вам нужно зайти в другой раз, – сказал Финн с нескрываемой резкостью.

Парень было отступил, но Маша щелчком пальцев подозвала его к себе. Райан тут же скакнул вперед и передал ей папку. Машу он явно считал более грозной, чем Финна, а это кое о чем говорило: парамедик был крепким парнем.

– Это займет четырнадцать секунд максимум, – сказала она Финну.

На слове «максимум» в голосе Маши прорезалась хрипотца.

Яо, все еще держащий манжету тонометра, посмотрел на Финна.

Голова Маши склонилась набок, словно женщина внезапно задремала. Папка выскользнула из пальцев.

Женщина рухнула головой на стол, руки повисли, как у марионетки.

– Вот! – торжествующе проговорила секретарша. – Так она и упала тогда!

– Господи! – Парень в пурпурной рубашке отступил. – Ничего себе!.. Прошу прощения… Я только…

– Давайте-ка, Маша, положим вас на пол, – сказал Финн.

Парамедик ухватил ее под мышки, Яо взял за ноги, крякнув от усилия. Очень высокая женщина, понял он, гораздо выше его самого. Не меньше шести футов, и тяжелая. Вдвоем они уложили ее на бок на серый ковер. Финн свернул жакет и подсунул ей под голову.

Левая рука Маши, одеревеневшая и неуклюжая, как конечность зомби, застыла над головой, кисти судорожно сжаты в кулаки. Как и прежде, она втягивала воздух резкими толчками, тело ее при этом оставалось неподвижным.

Это был приступ.

Зрелище не самое приятное, но Яо знал: нужно просто дождаться, когда он закончится. На шее Маши не было ничего, что Яо мог бы расстегнуть или снять. Он осмотрел пространство вокруг: удариться головой тут не обо что.

– Раньше с ней такое случалось? – спросил Финн.

– Нет. Хотя… было что-то вроде обмороков. – Секретарша наблюдала за происходящим расширенными от ужаса глазами, но отвести взгляд не могла.

– Значит, приступов не было? – уточнил Финн.

– Не знаю.

Девушка потихоньку отступала к двери кабинета, где уже собралась небольшая толпа. Кто-то снимал на мобильник, словно приступ босса был чем-то вроде рок-концерта.

– Начинай массаж сердца. – Взгляд Финна окаменел, став совсем невыразительным.

На мгновение – не больше секунды – Яо замер, пока его мозг пытался осмыслить случившееся. Он навсегда запомнит этот миг тупого непонимания. Яо знал, что остановка сердечной деятельности может сопровождаться симптомами, сходными с симптомами эпилептического припадка, но совершенно забыл об этом, потому что был абсолютно убежден в правильности первоначального диагноза. Это было ошибкой. Если бы не Финн, Яо так и сидел бы на корточках, наблюдая за женщиной с остановившимся сердцем. Так летчик, доверившийся приборам, ведет неисправный самолет к катастрофе. Доверившись сегодня своему разуму – казалось, точнейшему из приборов, – Яо совершил ошибку.

После двух разрядов дефибриллятора они так и не смогли получить устойчивый сердечный ритм. Полная остановка сердца произошла у Маши Дмитриченко в тот момент, когда ее выносили из углового кабинета, в который ей не суждено было вернуться.

Глава 2

Десять лет спустя

ФРЭНСИС

В жаркий безоблачный январский день Фрэнсис Уэлти, в прошлом популярный автор любовных романов, в одиночестве ехала на северо-запад через буш в шести часах от Сиднея.

Перед глазами гипнотически разворачивалась черная лента шоссе, а кондиционер работал вовсю, выдувая в лицо арктически холодный воздух. Небо гигантским голубым куполом раскинулось над крохотным одиноким автомобилем. На ее вкус, неба было слишком уж много.

Она улыбнулась, вспомнив одного из брюзгливых обозревателей «Трип эдвайзера»[1 - Сайт, специализирующийся на советах путешественникам, авторами сайта являются сами пользователи. – Здесь и далее примеч. перев.]: «И тогда я позвонил на ресепшен и попросил более низкого, более облачного, более уютного неба. Женщина с сильным иностранным акцентом ответила, что другого неба у них нет! И она говорила очень грубо! НОГИ МОЕЙ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ. ПУСТАЯ ТРАТА ДЕНЕГ».

Фрэнсис пришло в голову, что она, вполне возможно, близка к помешательству.

Нет, ни к чему такому она не близка. Она в порядке. Абсолютно в своем уме. Это правда, которая не подлежит сомнению.

Не отпуская руля, она несколько раз согнула и разогнула кисти рук, чтобы размять запястья, моргнула сухими глазами за стеклами солнцезащитных очков и зевнула до хруста в челюстях.

– Ой, – вырвалось у Фрэнсис, хотя больно ей не было.

Она вздохнула, глядя в окно в поисках хоть чего-то, способного разрушить монотонность ландшафта. Все такое суровое и неприветливое. Кругом одно и то же: жужжание мясных мух, скорбные крики ворон и раскаленное до белизны немилосердное солнце. Вот уж воистину бескрайняя выжженная земля.

Ну же. Покажи мне корову, урожай, сарай. Я вижу что-то, начинающееся на…

На «Н». Ничего.

Фрэнсис поерзала на сиденье, и поясница отозвалась такой болью, что на глазах выступили слезы.

– Господи! – жалобно проговорила она.

Боль в пояснице началась две недели назад, в тот день, когда Фрэнсис наконец смирилась с тем, что Пол Дрэббл исчез. Она набирала номер полиции и пыталась сообразить, как ей назвать Пола – женихом, бойфрендом, любовником или близким другом, – когда почувствовала первый укол. Конечно, Фрэнсис понимала, что боль психосоматическая, но легче от этого понимания не становилось.

Даже странно, что зеркало отражало все ту же белую и мягкую поясницу. Она не удивилась бы, увидев устрашающее переплетение узловатых древесных корней.