Из Парижа в Бразилию

– Взять паспорта.

– Как? Так скоро? Да ты мне просто дохнуть не даешь.

– Дыши сколько хочешь, сидя в карете, а я тем временем сбегаю в префектуру и все устрою без тебя. У меня там много знакомых.

Жюльен ушел и через четверть часа вернулся, складывая на ходу и пряча в бумажник две бумаги казенного формата.

– Вот и паспорта готовы. Теперь дело за отставкой.

Опять остановка возле здания министерства. Жюльен вновь вышел и вернулся назад еще быстрее.

– Ну, теперь все сделано. Твоя отставка подана. Ты больше не служишь. Едем ко мне. 52, бульвар Гаусман! – крикнул он извозчику, и фиакр быстро покатил дальше. – Через полчаса я буду готов, – сказал Жюльен по приезде Жаку, который снова впал в дремоту. – Хочешь подняться ко мне наверх?

– Нет, не надо, мне и здесь хорошо.

– Как хочешь.

Жюльен де Кленэ на случай внезапного отъезда всегда держал у себя дома достаточное количество наличных денег золотом и билетами.

Он набил дорожную сумку банкнотами и золотыми монетами, открыл письменный стол и достал оттуда свой диплом на звание члена Географического Общества и несколько писем от знатных лиц.

К этим бумагам он присоединил несколько свидетельств, аккредитирующих его при французских дипломатических агентствах в качестве члена разных научных обществ, карту полушарий с собственноручными заметками и дополнениями и, наконец, объемистый пакет с бумагой, которую он перечитал с видимым удовольствием, хотя уже давно знал чуть не наизусть ее содержание.

В бумаге значилось:

«Господам посланникам, полномочным министрам,

консулам и начальникам эскадр Ее Величества

королевы Великобританской. Предъявитель сего, французский гражданин граф Жюльен де Кленэ, путешествует в качестве ученого исследователя.

Благоволите, милостивые государи, оказывать ему всякое, в чем до кого касаться будет, содействие и покровительство, как если бы он был подданным Ее Величества королевы английской. Всякую услугу, ему оказанную, я сочту за личное для себя одолжение.

    Подписано: Лорд Б…
    Статс-секретарь».

– Это самая лучшая изо всех данных мне рекомендаций, – сказал Жюльен вполголоса, – потому что британские власти всегда обращают внимание на подписи своих министров.

Он позвал единственного слугу, рассчитал его, заплатив вперед годовое жалованье, и велел отнести в карету две дорожные шубы и два меховых одеяла.

Затем он надел сумку через плечо, обвел глазами свое живописное жилище парижанина-космополита и спустился вниз к консъержу, чтобы заплатить за квартиру за год вперед.

– Вы уезжаете, сударь? – осведомился тот. – А ваши письма?

– Не беспокойтесь. Их будет пересылать ко мне сам почтамт. Ну, – обратился он к Жаку, бессознательно гладившему рукою шелковистый мех шуб, – теперь я весь к твоим услугам. Только позволь мне заехать к банкиру и сказать ему словечко. Это в двух шагах отсюда, на Шоссе д'Антен.

– Скажи, пожалуйста, зачем ты берешь с собой шубы и одеяла? Ведь теперь только 15 сентября и жара страшная.

– По ночам зато бывает довольно свежо.

– В постели не чувствуется.

– Постели может у нас и не быть.

– Ты все шутишь.

– Ни капельки. Когда едешь путешествовать, то никогда не знаешь, где будешь спать, да и будешь ли вообще.

– Так разве мы едем путешествовать?

– А ты думал как? Конечно, едем… В Бразилию… разве ты забыл?

– Не может этого быть! – вскричал Жак, привставая с места. – И ты едешь со мной? Ты?

– Я тебя везу.

– Милый Жюльен! Как мне тебя благодарить!

– После когда-нибудь, а теперь мне нужно к банкиру, потом мы наймем карету и поедем кататься в Булонский лес; вернувшись с прогулки, пообедаем в Cafe Anglais и окончим приготовления.

– Окончим!.. Мы их только начнем. Ведь их будет так много.

– Может быть, – загадочно произнес Жюльен.

День кончился по программе, и за обедом в Cafe Anglais Жак, усердно угощаемый Жюльеном, опять очень много пил и не заметил, как приятель подлил ему в ликер какой-то темноватой жидкости из крошечного пузырька.

Была половина восьмого.

Карета быстро проехала расстояние от Cafe Anglais до вокзала Северной железной дороги, и Жак, ничего не сознавая, машинально вошел в вокзал под руку с приятелем и рухнул, как тюк, в спальное купе вагона первого класса.

Спящего разбудили какие-то горловые звуки, произнесенные на чуждом, непонятном языке.

Он проснулся, потянулся и привстал, смотря во все глаза на Жюльена, который насмешливо улыбался.

– Где мы? – спросил Жак.

– Едем по железной дороге.

– А который теперь час?

– 8 часов 40 минут вечера.

– Как! Ведь мы выехали в 8 часов. Значит, я спал только 40 минут?

– Плюс двадцать четыре часа.

– А? Что ты сказал?

– Я говорю, что ты проспал без малого двадцать пять часов.