Неуловимый бандит

– Как тебя зовут? – поинтересовался Пенстивен.

– Барбара Чужачка-Стилл.

– То есть Барбара Стилл? – с усмешкой переспросил Пенстивен.

– Можешь называть меня так, – разрешила она. – Я тоже пока еще сама за себя.

– Но зато утверждаешь, будто ты единственный свободный человек на всем белом свете, – напомнил он.

– Так и есть!

– Может, все-таки объяснишь поподробнее, если можно?

– Разумеется, можно. Если, конечно, ты сможешь уловить мою мысль. Идея такова. Когда девочка еще совсем маленькая – гораздо младше меня, – она всегда от кого-то зависит. Потом она вырастает и влюбляется, а влюбленная девица подобна мухе, попавшей в патоку. Сначала муха думает, что жизнь прекрасна, но потом, увязнув по уши, в конце концов погибает, объевшись сладкого. Я уже вышла из детского возраста, но пока еще не влюбилась; родственников у меня нет, я ни от кого не завишу, и никто не зависит от меня. Так что я самый свободный человек на свете.

– На словах, – заметил Пенстивен.

– На самом деле, будь уверен! – заверила она.

– А где ты живешь?

– Недалеко отсюда, за лесом. Вместе с мачехой.

– Ага, выходит, родственники у тебя все-таки есть, – поддел он ее.

– Некоторые мачехи порой могут сойти за родню, – серьезно ответила девушка, – но это не мой случай.

Глава 5

С минуту Пенстивен задумчиво глядел на свою новую знакомую, затем снова опустился на пенек, сложил руки на груди и пронаблюдал за тем, как она скрылась за стволом дерева, с которого спрыгнула и из-за которого вскоре снова появилась с винчестером под мышкой.

Девушка шла через полянку, направляясь обратно к нему, когда что-то привлекло ее внимание. Она тотчас замерла на месте и грациозно приподнялась на цыпочках, без труда удерживая равновесие. Затем подошла и села на камень неподалеку.

Одета она была очень бедно – заплата на заплате. Но от его внимания не ускользнуло, что одежда ее была очень чистой, судя по всему недавно выстиранной. От частой стирки некогда синяя джинсовая ткань смялась и полиняла, превратив ковбойские брюки в обыкновенные штаны неопределенного цвета. Кое-где на них были заметны так и не отстиравшиеся до конца пятна.

Судя по всему, девушка была подвержена влиянию солнца, ветров и прочих превратностей погоды ничуть не меньше, чем любой пасущийся на воле бычок. Кончики ее темных ресниц выгорели на солнце, и то же самое произошло со ставшими совсем белесыми бровями. Торчавшие во все стороны волосы были местами темно-русыми, а частично цвета дорожной пыли. Кожу ее покрывал темный загар, необычайно ровный, проникший даже в мелкие морщинки, появляющиеся вокруг глаз у тех людей, кому часто приходится щуриться на ярком свету. Наверное, по этой же причине она приобрела привычку то и дело хмуриться и морщить лоб. Барбара сидела по-мужски закинув ногу на ногу, обхватив ладонями колено и смотрела Пенстивену прямо в глаза.

– Я понимаю, что ты хотела сказать, – продолжил он разговор. – Но коль скоро тебе не повезло со злой мачехой, о какой свободе может идти речь? Должно быть, дома тобой постоянно помыкают и не дают прохода?

– Помыкают и не дают прохода? – воскликнула девушка. – Мной помыкают? – Она рассмеялась. – Вот что я тебе скажу, Чужак, слушай и запоминай. Рискни она хоть раз косо взглянуть на меня, я вышвырнула бы ее в окно или, принимая во внимание габариты ее туши, выперла через дверь и впредь не пустила бы даже на порог, став в доме единоличной хозяйкой. И она это прекрасно знает. Не думай, эта женщина вовсе не похожа на злую мачеху из сказки. Она сдает комнаты в нашем доме, чтобы хоть как-то заработать на жизнь. Но мне она не указ. Правда, раза два как-то пыталась мною покомандовать, но из этого ничего не получилось. Так что если ей снова вздумается помериться со мной силами, то на нее никто и ломаного гроша не поставит.

– Но ведь ты живешь с ней под одной крышей, так? – уточнил он.

– А что в этом такого? – удивилась девушка. – Меня это вполне устраивает, тем более что у меня есть законное право там оставаться. По завещанию отца половина дома принадлежит мне. Так что никаких проблем! Я не обязана стелить кровати, мести пол, стирать и готовить. Правда, иногда я помогаю накрывать на стол. А иногда – нет. Короче, живу в свое удовольствие, потому что люблю свободу.

– Может, это не совсем справедливо по отношению к твоей мачехе? – предположил Пенстивен.

– Я хожу на охоту. И еще ловлю рыбу, – возразила она. – Мне это не в тягость, да и к тому же не приходится покупать мясо в лавке. В доме всегда полно постояльцев, а мужчины любят оленину и форель. Так что, как видишь, у нас с ней все по-честному.

– Вообще-то да, – согласился он. – Но уж если говорить о свободе, то, на мой взгляд, у тебя ее не больше, чем у любого юноши твоего возраста.

– А ты протри глаза, – посоветовала Барбара. – Это же ясно как Божий день. Во-первых, у молодого человека моего возраста обычно есть пара предков – отец и мать, которые постоянно изводят его своими нравоучениями, суют нос в его дела. Во-вторых, даже если это и не так, ему все равно приходится задумываться о своей дальнейшей карьере, обзаводиться собственным стадом, учиться управляться с лассо и метко стрелять, чтобы быть всегда готовым к проискам возможных врагов и недоброжелателей. – Тут она кивнула, посмотрев на него, затем договорила: – Что же касается девиц моего возраста, то они все время влюбляются. Это же просто какая-то напасть! Увлекаются то одним парнем, то другим. Любовь разбивает их сердца или заставляет трепетать в ожидании счастья. Глядеть на это тошно. Да ты и сам все прекрасно знаешь!

– Вообще-то я никогда не пользовался особым успехом у девушек, – признался Пенстивен. – И, полагаю, ты тоже, наверное, не стала бы тратить на меня время, а? – Он улыбнулся.

– Нет, разумеется, я знаю, что рано или поздно мне тоже придется полюбить, – вздохнула Барбара, игнорируя его вопрос. – И тут ничего не поделаешь, потому что это так же неотвратимо, как смерть или зима. Рано или поздно такое случается со всеми. Так что придет время, когда в наших краях объявится какой-нибудь заезжий, умудренный жизнью ковбой или даже парень из местных, который поманит меня пальцем, а я соберу вещички и буду готова пойти за ним хоть на край света. Но пока что этого не произошло. Я просто живу и радуюсь жизни, а время идет своим чередом.

– Звучит заманчиво, – заметил он. – Удивительно, что другие люди не пытаются последовать твоему примеру.

– Просто им не везет так, как мне. Может, недостает меткости при стрельбе из винтовки, или же у них совершенно другой жизненный расклад, – предположила она. – Существует много причин, из-за которых другим девушкам так никогда и не удается стать по-настоящему свободными. Честно говоря, иногда мне даже кажется, что свобода им попросту не нужна. Они рождаются совсем ручными, словно домашние утки, которые живут в сарае. Им не дано сняться с места и улететь куда-нибудь в далекие края в погоне за вечным летом. А мне именно этого и хочется больше всего в жизни. Слушай, Чужак, что это я все болтаю, а ты все больше отмалчиваешься?

– Это потому что я профессиональный слушатель, – улыбнулся Пенстивен. – Насчет меня не беспокойся. Я никому не проболтаюсь.

– Считаешь себя благородным героем, да?

– Не знаю, – пожал плечами юноша. – Никогда об этом не задумывался.

– Обостренное чувство долга, да? – продолжала допытываться девушка. – Разве не оно преследует тебя в жизни и в конце концов ты оказываешься загнанным в ловушку?

– В некотором роде, – уклончиво ответил он.

Девушка понимающе покачала головой. Взгляд ее темно-голубых глаз был по-прежнему дерзок, но теперь в нем промелькнула тень сострадания.

– Да уж, на слове тебя не подловишь, – заключила она. – Ты что-то задумал, а если мужчина что-то задумал, то допытываться у него об этом все равно что глядеть в омут – все равно ничего не разберешь.

– Вот как? – изумился Пенстивен. – У меня нет никаких тайн. Я самый обычный парень.

Она упрямо покачала головой и возразила:

– Никто из обычных парней не может палить из револьвера так, как ты, Чужак. Я перевидела многих хороших стрелков, но все они тебе в подметки не годятся.

– Рад, что тебе понравилось, – сдержанно заметил он.

– Мне не понравилось! – взорвалась она. – Ненавижу убиц и убийства! Вот и все.

– А я-то тут при чем? – Он постарался изобразить на лице неподдельное удивление.

– Ты ступил на тропу войны, – уверенно заявила она. – Я это сразу поняла. Но беда в том, что ты можешь преследовать какого-то одного человека и попутно отправить на тот свет еще дюжину. Ты слишком хорошо владеешь кольтом, чтобы время от времени не постреливать из него.

– Будем надеяться, что это не так, – проговорил Пенстивен.

– Вместо того чтобы просто надеяться, лучше поскорее начать молиться, – посоветовала она. – Такие ребята, как ты, редко доживают до старости и заканчивают жизнь с дивным веревочным ожерельем, затянутым на шее.

– Что-то не вполне тебя понимаю…

– А тут и понимать нечего! – огрызнулась Барбара. – Я и так уже наговорила слишком много и, наверное, могла бы сказать еще что-нибудь.

– Мне нравится тебя слушать, – признался он. – Так объясни, почему я, по-твоему, в скором времени должен попасть на виселицу?