Оценить:
 Рейтинг: 0

Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 1

Год написания книги
2020
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15 >>
На страницу:
5 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Тони пока молчит, потому что режет свои пироги. Еще решат, чего доброго, будто это он с ними сейчас разговаривает, начнут наперебой отвечать, и как их потом есть, таких разговорчивых? Вот это был бы провал! Но мысленно он присоединяется ко всем вопрошающим, причем возмущенным тоном. Потому что – ну, елки, это и правда не дело так надолго ни с того, ни с сего исчезать. Ясно, что все мы время от времени заняты, у всех бывают дела, но что это за дела такие, что нельзя заскочить хотя бы на четверть часа? Вон даже Стефан почти каждый вечер заходит, хотя вот уж кто по-настоящему занятой человек, а здесь, в отличие от его дома, время все-таки вполне обычным ходом идет.

– Да я спал просто, – отвечает Иоганн-Георг (слава богу, имя пока на месте, не потерял где-нибудь по дороге, надо же, какой бережливый стал) и выхватывает кусок пирога прямо из-под ножа.

По Тониным меркам, это практически преступление, но преступник примирительно говорит:

– Не серчай, что лезу под руку, радуйся, что хотя бы ее не кусаю, я неделю не жрал.

– Что, правда неделю? – изумляется Тони. – Ты зачем в аскезу ударился? Немедленно перестань.

– Так уже перестал, – мычит тот с набитым ртом. И, проглотив кусок, объясняет: – Говорю же, я спал. Очень крепко. И, к сожалению, без единого лунатического припадка, во время которых можно что-нибудь схомячить втайне от самого себя. Очень на них рассчитывал, но я, как внезапно выяснилось, от природы совершенно не склонен к сомнабулизму. За это и пострадал.

– Я даже пару раз проверял, жив ли он, – вставляет Нёхиси. – Думал, вот будет номер! Я же до сих пор еще ни разу представителей вашего вида не воскрешал. Теоретически должно получиться, но непонятно, с какого конца начинать. А вдруг получится зомби, как в кино? И куда я его потом дену? Но обошлось.

– А просто разбудить в голову не приходило? – невинно осведомляется Стефан.

– Ну так свобода воли же, – разводит руками Нёхиси. – Пока человек жив, его воля священна. А он очень просил не будить.

– Но почему? – спрашивает Тони.

– Так было надо, – говорит Иоганн-Георг. То есть, не то чтобы именно говорит, скорее, издает отдельные звуки, те немногие, которым удается пробиться через пирог: «А ыо ада».

Ладно, допустим, действительно «ыо ада». Как скажешь, дорогой друг.

От пирога, меж тем, осталась уже половина. И продолжает стремительно убывать. «Хорошо, – думает Тони, – предположим, я с самого начала вынул из духовки только пять пирогов. Или даже четыре, потому что Нёхиси тоже явно голодный и уже тянет к противню семипалую от вожделения руку. Все с ним ясно. И с пирогами. Значит, шесть минус два».

И быстро-быстро, пока необратимый процесс вычитания окончательно не обездолил всех остальных гостей, распределяет уцелевшие пироги по тарелкам. Ну, слава богу, вроде бы всем хватило. И даже себе оставил немного, буквально на два укуса… ой, нет, на один укус. «Все-таки четыре пирога слишком мало, – огорчается Тони, распробовав. – Впрочем, яблочных пирогов всегда слишком мало, сколько ни сделай», – печально думает он.

– Хочешь, я за это кофе сварю? – предлагает главный виновник скорбного вычитания. И, выдержав паузу, добавляет: – Причем вообще всем желающим. Но первому, конечно, себе. И тебе.

А Нёхиси молча достает из-под стойки корзину с остатками падших яблок. И начинает их чистить. И нарезать на куски.

– Я бы и тесто сам вымесил, – наконец говорит он Тони. – Но у тебя почему-то всегда получается лучше. Короче, давай по-быстрому напечем еще пирогов.

– Я могу взбивать яйца, – вызывается Жанна. – Ты же луддит, миксер терпеть не можешь, так я руками тебе взобью.

– А я могу никому не мешать, – говорит Стефан, так веско, что всем сразу становится ясно: это нам крупно повезло.

Предпоследние гости уходят уже под утро, а последние никуда не уходят – Стефан с юным шарским демоном Рхмщлщ, который, впрочем, наелся, угрелся и спит, свернувшись клубком на слишком коротком диване. Ни дать ни взять, настоящий помойный котенок, впервые попавший к людям, хотя с виду вполне человеческая девица, с такими кудрями, скулами и коленками, что где мои семнадцать лет, в смысле, семнадцать тысяч малых огненных трансформаций, думает Тони. К этому возрасту, по утверждению Стефана, шарские демоны как раз понемногу начинают взрослеть – ровно настолько, чтобы их отпускали на прогулки без старших. Похоже, зря. Не во всякой реальности найдется волшебный помощник, способный отвести ребенка домой. Или на самом деле во всякой? Был бы заблудившийся шарский демон, а помощник приложится? Предусмотрительно родится в нужном месте, за сколько надо столетий до рокового визита и будет прилежно учиться, чтобы к моменту встречи все уже знать и уметь?..

– Вообще-то вполне может быть. Эти непоседы ужасно везучие, не удивлюсь, если в итоге окажется, что вселенная придумана исключительно для удовольствия шарских демонов и вращается вокруг них, а все мы со своими великими целями, грандиозными планами и неизъяснимыми смыслами нужны только затем, чтобы однажды в нужный момент оказаться у них на пути, – говорит Стефан, отвечая на Тонины мысли.

Он их не нарочно читает, просто Тони иногда слишком громко думает, буквально орет, видимо, чтобы двойнику было слышно. Сам знает за собой такой грех.

Рыжий кот, в которого успел превратиться Нёхиси, потому что теперь пришла его очередь как следует выспаться, возмущенно дергает ухом во сне. Дескать, имей уважение и хотя бы в моем присутствии подобную чушь не неси.

– На самом деле, я так не думаю, – улыбается Стефан. – Просто мне нравится допускать все что угодно, верить в собственное бредовое предположение и потом очень долго, например целых десять секунд кряду, с этой верой жить. Очень бодрит!

Теперь юный шарский демон дергает – не ухом, а бровью, но тоже вполне возмущенно. Дескать, хорошо же рассказывал, почему вдруг сразу «бредовое предположение»? Пусть вокруг нас действительно вертится мир! Но не просыпается, а только переворачивается на другой бок, устраиваясь поудобнее. Тони накрывает девчонку пледом.

– Отведи уже ребенка домой, – говорит Стефану Иоганн-Георг. – По твоим же словам, существовать в человеческой форме для них все равно что нам бегать по городу в фанерных доспехах. Не смертельно, но качество жизни сильно не то.

– Ничего, потерпит, – отмахивается Стефан. – Так и тянет сказать: «В следующий раз будет вести себя осторожней и куда попало не лезть», – но врать не стану. Не будет. Завтра же скажет: «У-у-у, было круто, хочу еще!» Я этих красавцев хорошо знаю. Все как один балбесы, хуже тебя.

– Наши люди! Хоть и не люди, – одобрительно кивает тот, отправляя в рот даже не последний кусок, никаких кусков не осталось, все смели подчистую, а последнюю черствую хлебную корку. Можно начинать рыдать.

– Ребенок, между прочим, из-за тебя страдает, – говорит ему Стефан. – И дальше будет страдать. Никуда не пойду, пока не узнаю, зачем ты дрых неделю, не просыпаясь. Ты вообще не забыл, что пространство городских сновидений – подведомственная мне территория? Что ты там замутил?

– Да так. Решил кое-что переставить с места на место. Правда, я пока не уверен, что у меня получилось. Не хотелось бы хвастаться зря.

– Чем именно хвастаться? – хмурится Стефан. – Что ты там переставлял?

– Да считай, просто пару лампочек выкрутил в чужом подъезде и вкрутил в своем. Знаешь, бывают такие хозяйственные воришки, выкручивают соседские лампочки и волокут к себе в дом. Вот и я туда же, – ухмыляется он и за неимением черствых корок достает из корзины последнее битое яблоко, не поместившееся в пирог.

На этом месте у Тони не выдерживают нервы, он встает, разжигает плиту, ставит на нее сковородку и спрашивает:

– Будешь омлет?

– Буду, – вздыхает тот. – Похоже, я превращаюсь в голодного духа, как их описывают в поучительных эзотерических брошюрах. Симптомы налицо! Этого еще не хватало. Говорят, от такой напасти даже таблеток нет.

– От всего есть таблетка, – утешает его Стефан. – Моего изобретения. Называется «по башке». Но прописывать, ладно, не буду. На тебе и так лица нет.

– А что там? – искренне ужасается Иоганн-Георг, хватаясь за свою рожу. Нащупав нос, укоризненно говорит: – Ну вот зачем ты меня на ночь глядя пугаешь? На месте все.

– Вообще-то, на утро глядя. И не я пугаю, а ты сам зачем-то пугаешься. Это же просто такое выражение. Ты его тоже знаешь. Прекращай валять дурака.

– Да просто чувствую себя странно, – вздыхает тот. – Совершенно не удивился бы, если бы еще и рожа исчезла. Как будто не то в нормального человека опять превращаюсь, не то, наоборот, в поземный туман. Устал зверски. Хотя казалось бы, великое дело. Подумаешь, неделю проспал.

– Так что за лампочки ты у соседа выкручивал? – нетерпеливо спрашивает Стефан. – И кто у нас нынче «сосед»? Запутался я в твоих метафорах. Давай по-человечески объясняй.

– Желтые лампочки, – как бы неохотно, а на самом деле выразительно, с нажимом на слово «желтые» говорит Иоганн-Георг и столь же выразительно умолкает.

Удивительно все-таки, что за такую манеру вести беседу его до сих пор никто не убил, думает Тони. Наверное, он просто везучий, как шарские демоны. Потому что на самом деле это вокруг него вращается мир.

– Ну что вы так на меня смотрите, словно собрались вздернуть на дыбу? – невинно спрашивает тот. – Говорю же: желтые лампочки выкрутил. Они меня уже давно достали. Не должно такой дряни на свете быть.

– Ты имеешь в виду желтый свет Маяка? – ахает Тони, а Тони Куртейн, все это время мирно дремавший в кресле с очередным томом «Истории путешествий по воде и по суше», уникального издания, пережившего чуть ли не все Исчезающие Империи, книгам в этом смысле часто везет куда больше, чем людям, почувствовав его волнение, вздрагивает, просыпается и пытается вслушаться если не в мысли, то хотя бы в ощущения своего двойника.

Я

Я и правда чувствую себя странно. То есть я всегда чувствую себя странно. Говорят, поначалу только так и бывает; «поначалу» – читай, пока помнишь, что когда-то считал для себя нормальным, хотя даже намека на эту норму в твоей жизни давным-давно и в помине нет. Но мое обычное «странно» это все-таки хорошо знакомое «странно». Хотел бы сказать «понятное», но нет. Пока – нет.

А вот прямо сейчас я чувствую себя по-настоящему странно, то есть совсем непривычно. И черт его знает, как в таком состоянии следует жить. Как будто еще не проснулся, хотя на самом деле проснулся, конечно. И голодный, как хрен знает что, хотя сожрал какую-то немыслимую прорву нормальных материальных продуктов питания и примерно столько же миражей. Никогда не знаешь, каких именно витаминов сейчас не хватает твоему организму, поэтому лучше на всякий случай их смешивать. Или чередовать.

Тони ставит передо мной сковородку с омлетом – настоящим, я имею в виду, из настоящих яиц, купленных в супермаркете. Но сверху омлет щедро посыпан сыром, которого в холодильнике не осталось, поэтому Тони пришлось наспех вообразить, будто сыр там все-таки есть, ему это дело раз плюнуть, давно наловчился, причем его воображаемый сыр обычно даже вкусней настоящего – ну, как по мне.

– Спасибо, – говорю я, и потом даже не то чтобы ем, а словно бы со стороны зачарованно наблюдаю, как Тонин омлет исчезает в какой-то чертовой бездне. То есть во мне. И повторяю с набитым ртом: – Спасибо. Ты мой спаситель. А может, как раз не мой, а всего остального мира? Вдруг я теперь Робин Бобин Барабек[5 - На всякий случай – ну вдруг не все в детстве одни и те же книжки читали – приводим здесь цитируемую английскую детскую песенку в переводе Корнея Чуковского:Робин Бобин БарабекСкушал сорок человек,Съел корову и быка,И кривого мясника,И телегу, и дугу,И метлу, и кочергу,Скушал церковь, скушал домИ кузницу с кузнецом,А потом и говорит:– У меня живот болит!]? Никогда не угадаешь, кем сегодня проснулся. За мной глаз да глаз!

– Не смешно, – кривится Стефан.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15 >>
На страницу:
5 из 15