ИМ ХОчется этого всегда

Снова наступила пауза, и мимо меня, вниз, полетел пепел. Я даже вижу Коломийца – он сейчас раздул щеки, принял вид Зевса, придумывающего новую проказу для Геркулеса, и точно знаю, что он не выдержит – ляпнет…

Так оно и вышло.

– Скажи мне, Гена, на что способна любовь?

– На многое, – соглашается Гросс. – Я, к примеру, третью неделю лечусь.

Моя нога соскальзывает со ступени, и раздается шарканье.

Разговор мгновенно прекращается.

Я тоже молчу. Мне нечего сказать по поводу того, что на складе готовой продукции у меня работает человек, которому место в кабинете врача кожно-венерического диспансера.

– Что это? – едва слышно спрашивает Коломиец у Гросса.

Тот менее подозрителен:

– Голубь, наверное, с подоконника снялся… Так о чем ты? А, Факин…

– Факин – в первую очередь!

– Перерыв заканчивается, – напомнил Гросс.

– Ладно, двигай к себе в амбар. Вечером сходим в «Сахар»?

– Я ставлю пиво.

Дверь хлопнула, ставя в разговоре точку.

– Интересно, почему пиво ставит кладовщик, а не Коломиец, чья зарплата в три раза больше, чем у Гросса? – пробормотал я, слушая, как затихает эхо и на задымленную лестницу спускается тишина.

Я уже почти оторвался от перил, как вдруг мне на плечо упал, выбив искры и больно кольнув одной из них в ухо, чей-то бычок.

Отшатнувшись, я быстро скинул пиджак и в ярости обнаружил, что брошенный кем-то окурок прожег мой «Зегна». Моя ярость удвоилась. Производитель этой марки уверяет, что костюму не страшны ни огонь, ни вода, и потом… я для кого, мать-перемать, приказы пишу?! Разве я не запретил дымить на лестнице, сукины дети!..

Я не успел толком подумать над тем, кто именно бросил окурок мимо банки из-под кофе – Коломиец или Гросс, как вдруг этажом выше той площадки, где они стояли, тоже хлопнула дверь, и стало тихо так же, как и прежде.

Это что получается?.. Пока я курил этажом ниже Коломийца, кто-то курил этажом выше его?

Я посмотрел на пиджак. Ему конец. Нужно побыстрее подниматься в кабинет и вынимать из шкафа запасную пару. Хозяин ста миллионов капитала Игорь Лисин с дыркой на плече выглядит столь же необъяснимо, сколь необъяснимо выглядел бы Боря Моисеев, если бы вдруг появился на вечеринке с женщиной.

Перекинув на руку уничтоженный нарушителем трудовой дисциплины пиджак, я посмотрел под ноги. Рядом с моей левой туфлей лежало орудие преступления – окурок, вытянутый почти до фильтра. Вздохнув, я присел и не без презрения поднял его.

KISS LIGHTS SUPERSLIMS.

Ба, женские!.. Тоненький, розовый бычочек, вынутый из блядских губок и убивший мой «Зегна» за две с половиной штуки!

«KISS… ТЕПЕРЬ ОН ТВОЙ» – звучит в моих ушах рекламный слоган, и это голос хриплой прожженной проститутки.

Да, сучка, теперь он мой, спасибо!..

Подкинув его и поддав ногой, я перекидываю пиджак через плечо таким образом, чтобы не было видно дырки, и иду вниз с сатанинской улыбкой на лице, являя собой лучший образчик демократически настроенного топ-менеджера. Никто не догадается, о чем я думаю, а думаю я таким образом: «Найду, убью суку».

«Нужно пригласить аудиторов, чтобы свели на складе дебет с кредитом. Никто не поручится за то, что в эти два случая из десяти Гена Гросс может не отдавать себе отчета в том, что делает. Я знавал одного кладовщика, не своего, слава богу. Тот крал товар у хозяина, чтобы продать, а бабки отправить в дом престарелых. Я не против помощи престарелым, я против расхищения своих денег».

На первом этаже меня встречает начальник охраны, и он удивлен. Я бы на его месте тоже удивился. Еще бы! Президент только что поднялся наверх, а сейчас он снова в холле. Начальник охраны знает, что я любитель внезапных проверок, и потому удивление на его лице уступает место напряжению.

– Что-то случилось? – спрашивает меня он, Старик, пенсионер СВР.

– Давно у этого телевизора проблемы?

Начальник охраны бросает на плазменный экран недобрый взгляд и мрачнеет на глазах. Его бы воля, он расстрелял бы этот телевизор из табельного «макарова».

– С месяц, наверное. Лезут в эту мудату своими кривыми ручками, лезут… – по движению его губ я заметил, что он добавил еще «суки», но не произнес. Я знаю, мой Старик органически не переваривает корпорации, подобные моей, но я хорошо плачу за любовь к нелюбимому. – Говорят, антенна вываливается из разъема.

Я направился к лифту в надежде, что кто-то подойдет к нему с ключом. На входе в лифтовую площадку я столкнулся с Зиночкой Пашковой. Когда двери разъехались и я предстал пред ней в исподнем, она ойкнула от неожиданности и залилась краской.

– Куда?

– Пятнадцать минут до конца обеда осталось, я хотела Катю посмотреть…

Во мне заговорил сыщик Третьего охранного отделения тайной полиции.

– Куришь?

Краска с ее лица ушла, ее место заняло молоко.

– Я только в курилке…

– Что куришь?

Она сунула руку в кармашек узких брючек и вытянула пачку с таким обреченным видом, словно это была прокламация.

VIRGINIA SLIMS. МИНИАТЮРНАЯ. НО С ХАРАКТЕРОМ.

Господи, что вы курите?!

Я спросил бы Зиночку, кто пользует KISS, но делать этого нельзя, потому что в этом случае уже через три минуты всем будет известно, что Лисин снова быкует – он ищет тех, кто курит KISS, и явно не для того, чтобы повысить зарплату. После этого KISS в офисе будет не найти.

Вместе мы поднялись на лифте, и я вернулся в приемную, где меня уже дожидался Лукин. Посмотрев на часы и убедившись, что перерыв еще не закончен, я прошел было мимо, но Лукин меня остановил.

– Игорь Игоревич, есть тема.

– Я запретил разговаривать о работе с тринадцати до четырнадцати и оставаться в офисе после восемнадцати, – напомнил я.

– Пока не поздно, – голосом сентиментального наемного убийцы предупредил он.

Опаздывать я не люблю, и они это знают. Если для проникновения в пещеру с сокровищами нужно произнести «Сим-Сим, откройся», то для того, чтобы стать объектом моего внимания, достаточно лишь предупредить о том, что я могу куда-то опоздать. Они это знают.