Фальшивая монета

Глинкин. Возможно – не будут! Фигура у вас…

Ефимов. Тут не в фигуре суть. Многие люди не обладали фигурой, а монументы им всё-таки поставлены.

Глинкин. Впрочем, я не совсем понимаю вашу идею…

Ефимов(задумчиво). Идея – простая. Все великие люди носили соответственные фамилии: Аристотель, Эмиль Золя, Степан Разин. А если сказать: великий человек – Ефимов – никто этому не поверит…

Бобова(идёт из кухни). Наташа пришла?

Глинкин(кивая на пакеты). Видишь…

Ефимов. Бобиха, – жену мою не видала?

Бобова(ставит стулья к столу). А вон, поглядите, на дворе-то… То есть до чего благочестивец наш, боголиз, кривой, Палагею заел – даже глядеть обидно!

Ефимов(у окна). С кем это она там?

Бобова. Только и твердит: я тебя с земли поднял, я тебя из грязи вынул!

Глинкин. Это мне не интересно…

Бобова. Эка важность – поднял! Эдакую-то бабочку, да не поднять! Всяк бы поднял, да снова положил, дело – дешёвое, а удовольствие большое, – да!

(Ефимов быстро идёт в кухню.)

Глинкин(Бобовой, тихо). Ревнив, чёрт!

Бобова. Без ревности любовь – как без соли хлеб.

Глинкин(идя за Ефимовым). Бобиха, скажи, чтоб скорее собирали обедать!

Бобова(про себя). Поспеешь, дроздова голова!

Полина(с тарелками). Господи, как тут всё нехорошо…

Бобова. Кому прибрать? У вас все – баре.

Полина(развёртывая пакеты). Ты в судьбу веришь?

Бобова. А как же?

Полина. И в бога веришь?

Бобова. И в бога. Что это ты, матушка, спрашиваешь как?

Полина. А кто сильнее: судьба или бог?

Бобова. Ну, уж этого я не знаю… Уж чего не знаю – так не знаю… Этого, поди-ка, и боголюбивый муженёк твой не знает, одноглазый чёрт! Ох, Поля, Поля, тяжела твоя доля…

Полина. Значит – заслужила такую.

Бобова. А ты – полно! Согрешив на грош, на рубль каешься… Ой, ой, утки-то, утки… (Бежит в кухню, в двери сталкивается с Яковлевым.)

Яковлев. Что ты, – слепая?

Бобова. Ох, прости…

Яковлев. Демоны… (Идёт в магазин.)

Полина. Подожди минуту.

Яковлев. Чего такое?

Полина. Напрасно ты сдал флигель.

Яковлев(приостановясь). Это – твоё дело?

Полина(твёрдо). Моё!

Яковлев(удивлён). Чего?

Полина. Это человек нехороший.

Яковлев. А тебе какое дело, а?

Полина(волнуясь). Ты – добрый… ты поймёшь, ведь я – молчу! Я всегда молчу! Ведь уж если я говорю – значит…

Яковлев(строго). Значит – я с тобой должен серьёзно поговорить! Я и поговорю! (Быстро идёт в магазин.)

Полина(оглядывается вокруг, почти с ужасом, шепчет). Ах… ну, хорошо… ну – всё равно…

Клавдия(вбегает со двора, встревожена). Поля, милая! Мой-то накрыл было меня с Ивановым, – слушай-ка, сходи к Дуне – пусть она скажет, что я с ней говорила через забор, – сбегай, милая… Что ты какая? Дурно, что ли, – что ты?..

Полина(как в бреду). Клава, ну – скажи правду: ведь меня можно пожалеть, выслушать? Ведь я всё молчу, я уже третий год молчу, вся живу, спрятавшись в сердце своём, – вся в своём сердце…

Клавдия(беспокойно). Поля, что ты говоришь? Нездоровится тебе?

Полина(тихо, горячо). Подожди, – ну, хорошо: если даже я грешница, если я тяжело согрешила…

Клавдия. Э, что вспомнила…

Полина. Нет, подожди! За грех мой – меня напугали, меня мучили, – господи, как мучили… А в чём я грешна? Разве несчастие – грех? Ведь я же не собака, ведь меня нельзя звать, как собаку, – свистнул кто-то, и я должна бежать к нему, если он свистнул мне, – ведь я же человек, я…

Клавдия(оглядываясь). Ах, да послала бы ты к чёрту своего кривого! Что мне делать? Сейчас придёт мой, – Полинька, сбегай к Дуне-то! Скорей…

Полина. Зачем?

Клавдия. Ах, боже мой, ты ничего не можешь понять…