Всем назло

– Алло, Татьяна? Это Капитонов. К сожалению, у меня изменились обстоятельства. Встреча, которую было намечено провести у меня дома, состоится в другом месте. Если у вас есть желание и время, вы можете подъехать.

– Да, конечно.

– В таком случае мы ждем вас, вы не удивляйтесь, в профилактории завода металлоизделий, – он назвал адрес. – У входа вас будет встречать охранник. Когда сможете там быть?

Я прикинула и ответила:

– Через сорок минут.

– Прекрасно. Как раз к этому времени все будут в сборе. У меня к вам еще одна просьба – не говорите моей супруге, куда вы направляетесь. Она всегда волнуется, когда мы проводим выездные заседания.

– Хорошо, – сказала я и отключила трубку. – У Виктора Михайловича изменились планы, я должна буду ехать в другое место.

– В профилакторий, что ли?

– Не знаю, мне сказали, что будут ждать у банка, – соврала я, хотя, видимо, это было абсолютно необязательно, поскольку Ольга и сама все прекрасно поняла.

Спускаясь по чисто убранной лестнице «сталинского» дома, я подумала о том, как странно, что умная, образованная женщина, полная жизненных сил, сидит много лет дома и занимается уходом за плюшевыми креслами. Это как-то не вязалось с ее страстной и активной натурой.

Глава 4

Оргия

На стоянке перед профилакторием, словно на выставке европейского автосалона, выстроились «БМВ», «Ауди», «Мерседесы» и «Вольво», владельцы которых в этот слякотный мартовский вечер расслаблялись в теплом помещении. Я припарковала свои «Жигули» рядом и направилась к входу. Один из охранников провел меня внутрь, где уже собрались гости.

В центре большой комнаты, обитой жженым деревом, стоял стол, уставленный яствами, которые свидетельствовали о том, что союз осетрины и банкиров нерушим и прочен как никогда. Увидев меня, Капитонов встал из-за стола, провел и посадил рядом с собой. Собравшиеся несколько человек уже разогревали свой желудок «Распутиным» и «Смирновым», заедая зелье бутербродами с осетриной, красной и черной икрой. Присутствовал также ряд экзотических салатов.

Прислуга представляла собой пару женщин средних лет, которые постоянно курсировали вдоль стола, спрашивая, не принести ли что-нибудь еще.

Кроме знакомых мне Капитонова, Синицына, Буцаева и Лиховцева, присутствовали еще трое мужчин. Прожевав кусок бутерброда, Капитонов тщательно вытер салфеткой губы. Рукой, на которой блеснули золотые часы стоимостью около тысячи долларов, указал на незнакомых мне людей.

– Вот, Танечка, знакомьтесь. Это господа, которые вас интересуют. Господин Мартынов Андрей Андреевич, директор нашего мини-НПЗ, – президент указал на здоровенного детину с большими залысинами и волосатой грудью, проступавшей сквозь расстегнутую рубашку. Детина, которого представили, молча кивнул, почему-то усмехнулся и продолжил активно поглощать пищу. – А это Ищенко Сергей Леонидович, руководитель нашего автотранспортного предприятия, – Капитонов показал в направлении угрюмого худосочного субъекта с забавно вздернутым носом. Он сидел в пиджаке, застегнутом на все пуговицы. Ел он немного, пил еще меньше, периодически подливая себе сок.

– Добрый вечер, – проронил Ищенко, оторвав зад от скамейки.

Рука Капитонова указывала на конец стола. Зрелище было весьма значительным. Здесь восседал невысокий мужчина в годах, во внешности которого выделялись три особенности: тщательно прилизанные назад тонкие жирные волосы a-ля Дэн Сяопин, большие очки в золотой оправе, блестевшие на свету, и крупный живот, тщательно и заботливо уложенный в жилетку.

– Господин Скоробогатов, – помпезно представил мне его Капитонов.

Скоробогатов в целом оставлял впечатление холеного барина, пришедшего на вечер с таким видом, будто он делает всем дорогой подарок. Такова же была и его манера разговаривать:

– Добрый вечер, милейшая. Рад буду познакомиться с вами поближе.

«Да, сейчас, как же!» – подумала я. Вслух же произнесла банальное:

– Здравствуйте!

Скоробогатов, или просто Буба, возлежал в одном из кресел, изящно держа сигарету с золотой каймой, периодически поднося ее ко рту жестом, которому позавидовала бы любая начинающая балерина, и пускал колечки дыма в потолок.

– Я думаю, мы покормим Танечку, а затем она побеседует с теми из нас, с кем сочтет нужным, – сказал Капитонов.

– Да, – пробасил Мартынов, – если только мы будем в состоянии ей ответить, – и яростно загоготал.

– Мартын, прекрати паясничать. Сам понимаешь, дело серьезное, – выразительно посмотрел на него Капитонов. Однако, судя по глазам президента, влитый в организм алкоголь существенно уменьшил понимание им серьезности вставших перед компанией этих людей проблем.

Сидевший справа от меня Лиховцев привычным ласковым голосом спросил:

– Танечка, водочки, икорочки, осетринки?.. Ну, а если есть желание нормально пожрать, то Ольга Николаевна быстро вам приготовит свинячью задницу с хреном.

– Ну вот, Санек уже начал бабу клеить, – грубо пошутил Мартынов. – Ты не забывай, что она здесь по делу, желает знать, что мы думаем о причинах, заставивших кого-то порешить Илюшку, а ты со своими шуточками...

– Кончай, Мартын, веди себя прилично, – подал голос Синицын. – В конце концов, мог бы вообще не приезжать.

– Как это не приезжать? – завелся Мартынов. – Сейчас поедим, выпьем, потом телок пригласим. Не вечно же работать! А на ее вопросы я готов ответить, пускай спрашивает. Я сегодня так намаялся, что готов рассказать обо всем на свете, лишь бы побыстрее оставили в покое.

Капитонов прервал монолог Мартынова приглашением выпить и помянуть Салтыкова. Собравшиеся молча опрокинули бокалы. Воцарилась недолгая тишина. Затем разговоры перешли на локальный уровень – говорили в основном парами.

Мартынов что-то грубо и напористо объяснял Ищенко, Скоробогатов о чем-то спрашивал Буцаева. Лиховцев рассказывал мне о том, как в молодости он на Черном море воровал баранов из стада и кормил шашлыками студенческий лагерь. Капитонов и Синицын перебрасывались ничего не значащими фразами. Оценив состояние общественности, я поняла, что сегодня, видимо, плодотворно можно будет поговорить только с Бубой и, возможно, с Ищенко.

Я сказала Капитонову, что имею желание пообщаться с Бубой, и спросила, есть ли помещение, где нам не будут мешать. Капитонов бросил несколько слов Бубе, проводил нас в соседнюю комнату и удалился.

Буба сел в кресло, достал недавно появившиеся в продаже дорогие сигареты «Довгань», закурил и, изобразив насмешливую улыбку, спросил:

– Ну-с, милейшая, слушаю вас, что вас интересует? Чем я могу быть вам полезен? Хочу сразу предупредить: несмотря на то что история странная и запутанная, я был против того, чтобы нанимали вас. До сих пор услуги подобного рода этим господам оказывала моя структура. Как вы понимаете, обращение к вам означает определенное недоверие мне. Тем не менее я не могу закрыть глаза на то, что вы уже частично вошли в курс дела и начали работать. Поэтому готов поделиться с вами всем, что знаю, и ответить на ваши вопросы.

– Меня в основном интересуют два вопроса. Первое. Было ли покушение на Салтыкова, по вашему мнению, связано с причинами личного характера или касалось бизнеса? Второе. Если касалось бизнеса, то где логичнее всего искать виноватого?

– Вы что же, милочка, хотите, чтобы я делал всю работу за вас?

– Нет, я просто интересуюсь вашим мнением. – Видите ли, я очень редко консультирую. Мои консультации дорого стоят. Но поскольку речь идет о моих друзьях, то я вам отвечу.

Что касается первого, я думаю, что это исключено. Жизнь плейбоев в этом кругу ведут почти все, и ваш покорный слуга тоже, – он расплылся в масляной улыбке и посмотрел на меня поверх очков. – Тем не менее все мы живы и невредимы. Может быть, Салтыков слегка и перебарщивал в этом направлении, но его, с позволения сказать, дамы не оставались внакладе. Салтыков просто перекачивал часть своих средств в их карманы и бюстгальтеры. Кроме того, мои люди проверили почти всех, пардон, блядей и поблядушек, с которыми Илья был связан последнее время. Все они не представляют ничего серьезного, и наем профессионального киллера для них без какой-либо огласки не представлялся возможным. И главное – нет мотива. Ревность предполагает внезапность и страсть, здесь же налицо подготовка, холодный расчет и профессиональное исполнение.

Буба затянулся, выпустил колечко дыма в воздух, изящным жестом сбросил пепел в пепельницу, обнажив рукав с золотой запонкой.

«Ну и пижон! Пришел, можно сказать, в баню, как франт. Он что же, в сауну так же пойдет, в жилетке и с запонками?» – подумала я.

Буба прервал мои мысли и продолжил:

– Что касается второго вашего вопроса, то происки конкурентов – как крупных, так и мелких – возможны. Возможны также старые долги самого Салтыкова, которые он по каким-то причинам не смог или не захотел отдавать. Но эти версии все же представляются мне спорными. Нельзя исключать самую парадоксальную версию – внутренние разборки в этом коллективе единомышленников, – он усмехнулся. – Да, да, дорогая моя. При всем их кажущемся единстве у каждого из них свои интересы. Это же бизнес, а не студенческий стройотряд. Что делать, се ля ви. Большие деньги – большие потери... Впрочем, это вопрос вашей профессиональной компетенции.

Больше мне нечего вам сказать. Поэтому – умолкаю.

Я задумалась. Через дверь доносился шум разгорающегося веселья. Голоса Буцаева и Мартынова лидировали в общем хоре. Их пытались усмирить Капитонов и Синицын. Юрисконсульт Лиховцев вставлял фразы, которые вызывали у пирующих бурю смеха. Видимо, он рассказывал какие-то анекдоты.

– Вы знаете, мне нужно время. Насколько я понимаю, вы еще не собираетесь уходить. Возможно, некоторые вопросы к вам у меня возникнут чуть позже, – сказала я.

– Что ж, всегда готов услужить столь юной и привлекательной особе, – двусмысленно проговорил Скоробогатов, изогнув бровь дугой. Он встал и галантным жестом открыл передо мной дверь.