Двенадцать повестей

Карауля ночи и дни,
Он выстроил башню с единственным входом,
Чтоб жена оттуда ни-ни.
Лишь море гладило мраморный
Башенный бок.
Хотя ведь и с моря, если действовать грамотно,
Кто-то подплыть бы мог.
А в башне – унылой, серой —
Часовню устроил муж.
И ценною росписью – сцены с Венерой —
Украсил ее к тому ж…
Вот старый Овидий – он нам нужен самим,
Мы любим читать на сон.
А наша пленница им топит камин —
Извини, дружище Назон.

Так вот, нашей даме, заложнице, избраннице на века,
Была поблажка положена: служанка, племянница старика.
Они подружились и жили как сестры,
Как птички в своем раю,
Хотя этот рай и стоял
У пропасти на краю.
Лишь старый священник, единственный, худенький и седой,
Имел свой ключик к таинственной двери над самой водой.
Он был им вернее друга, капеллан им был и слуга.
Такого слуги услуга особенно дорога.

* * *

Но час приближался, и тем он запомнится вам сей час,
Что в полдень проснулся демон, испытывающий нас.
Юные дамы посмеют выйти проветриться в сад —
Но не думаю, что сумеют легко вернуться назад.
Что видят они? Вот странно: корабль, пестры паруса.
Кораблик без капитана, прекрасный как небеса.
Кораблик все ближе, ближе, какой-то полет стрижа!
Но что я, как зритель, вижу? Несчастная госпожа!
Смертельно бледные обе, дамы бегут к воде.
Корабль еще не причалил, встречающих нет нигде.
Служанка на мостик взбегает, старается не дрожать,
А госпожа выжидает, и некуда ей бежать.

* * *

Случилось то, что случилось.
Все в жизни пошло вверх дном.
Конечно, дама влюбилась
В Гижмара, объятого сном.
Попробуйте не влюбиться,
Не возненавидеть свой хлев —
Когда перед вами рыцарь,
Прекрасный, как спящий лев.

Он в башне уже очнулся,
Когда наступил рассвет.
Прислушался, оглянулся —
А боли почти что нет.
То жизни серьезный признак:
Боль уходит, как дым.
И женщина, будто призрак,
Склоняется перед ним.

Что делать, что дальше будет?
Как с этою дамой быть?
А вдруг она не полюбит,
Не станет его любить?
Он все-таки иноземец, не знающий языка.
А дама – чужая дама, хотя, возможно, пока.
Хозяйке прекрасной башни он говорит напрямик:
Сударыня, мне не страшно, я к боли своей привык.
Но если, милая дама, вам меня не спасти —
Выходит, у вас тут прямо найду я конец пути.
Она его обнимает, целует горящий рот.
Она его понимает – не всякая так поймет.
К тому же, друзья, к тому же зажегся огонь в крови:
Она прожила при муже, не знающая любви.
Вот так заключилось дело, победу побед верша —
И тело любило тело, а душу нашла душа.

* * *

Герой и любовь героя, укрывшись от всех невзгод —
Так прожили эти двое свой самый счастливый год.
Служанка их тоже не смела вздремнуть среди ночи и дня:
Служила им, как умела, и грелась у их огня.

Ах, милый, единственно милый! —
Шептала дама чуть свет.
Любить вас с такою силой
Уже моей силы нет.
Но, если другая найдется неведомая любовь —
Душа моя разорвется, и выкипит моя кровь.

Не бойся, не надо! – тихо он ей говорит в ушко.
Забыла, что олениха мне напророчила? Что
Я только с тобою буду до самого судного дня,
А если тебя забуду – найдет моя боль меня.
И дама берет рубашку из тонкого полотна.
Надень – говорит – мой милый! И буду лишь я одна
Завязывать хитрый узел сегодня и всякий раз.