Большая книга ужасов – 79

– …Нашла мешто и время! – Лысый сидел на земле рядом со мной, держа фонарь зубами и водя ружьем туда-сюда. – Поднимайшя шкорей.

Голова еще кружилась. Я вцепилась в его штанину и села. Разноцветные зайчики разбежались, луч фонаря истерически прыгал по стволам, от этого в глазах все равно рябило. Листья шелестели на ветру, а за спиной хрустнула ветка.

Лысый направил ружье туда, я еле успела уклониться, чтобы не получить по физиономии. Вскочила. Лысый прицеливался и шумно дышал ртом, сопя и пыхтя через зажатый в зубах фонарь. Луч освещал только стволы и ветки. Я вглядывалась в этот освещенный пятачок и ничего не видела.

– Вошьми.

Забрала фонарь. В глубине леса тут же послышался шорох, как будто тот, кто подкрадывается, воспользовался замешательством и сделал под шумок еще шаг. Я водила фонарем по стволам туда-сюда, вниз вверх и не могла ничего разглядеть.

И тут кто-то прыгнул прямо ко мне. В шаге от меня шаркнули сосновые иглы под чьими-то тяжелыми ногами, грохнул выстрел, и я побежала.

Ветки царапались. Хвоя впивалась в ноги. Я не видела, не слышала, не чувствовала. Ноги бежали сами собой, и я не могла их остановить. Только зажмуривалась, чтобы ветка не попала в глаза, и не разбирала, куда бегу.

Споткнулась. Откатилась под ближайшее дерево. Я старалась тише дышать, а все равно пыхтела как паровоз. Я слышала только свое дыхание, ну да, это же уши заложило от выстрела. Пройдет. Стволы чернели перед глазами одной широкой простыней, только мятой. На земле чуть выделялись пятна старых листьев и хвои. Неба почти не было видно за ветками. И ничего не слышно. Я вжалась в ствол, надеясь, что если я ничего не вижу и не слышу, то, может, и меня не найдет эта тварь. И Лысый не найдет. А он точно ищет. Бегает по лесу и орет, привлекая внимание твари.

Я подняла голову и попыталась вспомнить, с какой стороны я прибежала. Справа что-то шевелилось. Оглянулась – ветка. Сломанная мной ветка еще покачивалась – значит, надо возвращаться туда, пока Лысый не начал орать.

Кое-как я заставила себя встать: руки-ноги не слушались – да и кто бы послушался, когда там тварь, там ружье, там стреляют… Ноги держали. Значит, еще ничего. Я знала, что не ранена, что стреляли не в меня, но некоторые вещи сильнее нас, с этим приходится мириться. Потихоньку, стараясь не шуметь, я пошла в сторону сломанной ветки. Не заблужусь, остров маленький.

Ветка болталась на клочке коры, листья, еще живые, висели тряпочками. Я шагнула мимо нее и ударилась ногой обо что-то твердое. Когда я бежала сюда, я помню, что споткнулась. Это было что-то высокое, выше колена, и гладкое, дерево бы меня поцарапало, а это нет. В общем, не пень это был, а что-то другое. И теперь я могла это разглядеть, насколько хватало света.

Сначала я решила, что это большое животное, которое зарылось в старую хвою и сломанные ветки. Высокий длинный холм из лесного мусора, похожий на растянувшегося медведя. Я даже отшатнулась сперва, но потом вспомнила: я же спотыкалась о него, он бы давно вскочил, если бы был живой. И еще он холодный. Я осторожно потянула носом и уловила только запах старой хвои и перепревших листьев. Потрогала – и тут же отскочила. Холодный. Холодный не нападет. Тогда я потянула большую сосновую ветку, прикрывающую его. Она оказалась огромной. Она закрывала всю его длину, листики, лежащие сверху, посыпались во все стороны. В темноте блеснула цепь. Бедное животное! Я сильнее дернула ветку, отбросила ее – и увидела красную полосу вдоль спины, какой точно нет ни у одного зверя. Господи, кто это?! Я видела его целиком, но в темноте не могла понять, где голова, где лапы. Потрогала. Пальцы глухо стукнулись о деревяшку.

Еще несколько секунд мне понадобилось, чтобы сообразить: лодка! Она лежала перевернутая вверх дном, замаскированная ветками, кто-то явно не хотел, чтобы ее нашли…

– Жули, это ты? – Я аж подпрыгнула. Лысый, судя по голосу, был в паре шагов от меня.

Я шагнула в ту сторону и наткнулась на него в кустах:

– Испугалась ружья.

– Нашла время! Идем! Встретим Петровну на берегу, а завтра днем свалим отсюда.

– Она не придет. – Я показала ему деревянный холм в темноте и эту блестящую цепь.

– Что ты болтаешь… – Он все-таки посмотрел. Подошел, потрогал. Сел на нее и сказал:

– Наша. Я ничего не понимаю.

– Идем… Здесь нельзя… – Я взяла у него фонарь и потянула за собой.

* * *

Я направила луч вперед, и между стволами тут же мелькнула чья-то тень. Она двигалась бесшумно в трех шагах от меня. По этим веткам, по этой хвое это было невозможно, я сперва решила, что мне показалось. Тень метнулась в сторону и скрылась за стволами. Я показала Лысому. Он отстранил меня и стал целиться. Я шарила лучом по стволам, но тени больше не было видно.

– Потерял…

И я потеряла. Мы так и стояли, прицелившись кто чем в то место, где минуту назад была тень, когда шорох послышался из-за спины.

Я обернулась, и над ухом опять грохнул выстрел. Лысый, похоже, вообще не целился, пальнул наугад. И попал.

Даже сквозь заложенные уши я услышала этот вопль. Высокий, на ультразвуке, не человеческий, не звериный, какой-то чудовищный вопль, как будто из фильма ужасов. Лысый отобрал у меня фонарь и побежал вперед. Пару секунд я стояла, соображая, бежать ли за ним, а когда побежала, его уже не было видно. Далеко впереди, в шагах десяти от меня, поблескивал луч фонарика. Я погналась за ним, но Лысый развил какую-то нечеловеческую скорость. Луч не приближался. Он метался от ствола к стволу, тварь вопит, раненая, а как быстро бежит! Я напоролась ногой на ветку, все той же больной ногой, и несколько секунд стояла, поджав ногу и подвывая, только беспомощно смотрела, как удаляется луч фонаря. Когда я опять попробовала идти, луча уже не было.

В ушах у меня еще звенело от выстрела и воплей твари, но я все-таки прислушалась. Только звон и этот жуткий визг, больше ничего. Я подобрала сломанную палку и пошла в ту сторону, куда убегали Лысый и эта тварь. Не заблужусь, остров маленький, но это я себя так утешала. Тогда в темноте он казался огромным и страшным: я ничего не слышу, и подкрасться ко мне можно с любой стороны. Ужасно хотелось позвать Лысого, но я побоялась выдавать себя голосом. Тварь тоже слышит. Я вглядывалась в темноту: может быть, увижу опять луч фонарика, но нет. Похоже, Лысый успел уйти очень далеко. Или просто разбил фонарь. Да, скорее всего, он разбил фонарь, а сам находится рядом, просто я не слышу, мне заложило уши. Сейчас это пройдет, и я его найду.

Я быстро хромала по лесу и высматривала в темноте сломанные ветки или еще какие-нибудь следы. Их было много. Прямо передо мной еще качалась огромная сосновая лапа, сломанная на уровне человеческого роста. Подул ветер, и уши отпустило, теперь я могла прислушаться.

Ветки деревьев шелестели на ветру, и совсем рядом плескалась река. Шагов не было слышно. Никаких. Как будто эти двое провалились неизвестно куда, а я тут…

– Лысый! – Я завопила так, что сама испугалась. Мой вопль разнесся по лесу и ушел в воздух. Тишина. Я стояла, замерев, и слушала долго-долго – нет.

– Лысый…

Нет. Даже листья на ветру не шуршали. Тогда я побежала. Я бежала, напарываясь на ветки, спотыкаясь, я бежала вперед, туда, куда, по моим прикидкам, ушел Лысый. И еще я, кажется, не переставала вопить. В этой темноте я ни черта не видела, кроме сломанных веток и старой хвои. Лысого нигде не было. У него темная куртка, его не разглядишь. И почему, в конце концов, нигде не видно луча фонарика?!

Я бежала. Наверное, долго. Иногда мне казалось, что я вижу среди стволов какое-то движение, тогда я бежала туда, не думая, что это или кто. Лысого нигде не было. Я бежала, то вопя, то прислушиваясь, но слышала только хруст веток под собственными ногами. Кажется, я загребала в сторону и нарезала круги, потому что ветер дул то в лицо, то в спину. Я бежала, пока не выбежала на берег.

Здесь не было ни пристани, ни пляжа, выскочив из леса, я сразу ступила в высокую траву, и нога моя соскользнула в ледяную воду. Брр-р! Я отдернула ногу, потеряла равновесие и села на землю, опершись спиной на ствол сосны. Вот и приплыли.

Река плескалась и доставала до моих пяток, а за спиной была тишина. На горизонте уже блестела узкая полоска рассвета, и мне почему-то было спокойнее от нее. Еще какой-нибудь час – и лес проснется, и все будет видно и слышно, и я, может быть, даже найду Лысого… Слезы подступили к переносице, но я по-прежнему не хотела верить в то, что произошло.

Глава XI

Бад сошел с ума

Я проснулась оттого, что солнце нещадно жарило мне лицо и голову. Повернулась на бок, попала ногой в холодную воду и только тогда распахнула глаза. Ничего не было видно, кроме разноцветных зайчиков в глазах, ослепленных солнцем. Я от него отвыкла. Дожили. Я отвыкла от солнца. Лена с Лысым всегда очень переживают, если мы недостаточно гуляем, рассказывают, как это вредно, и ворчат про холодный климат. А здесь… Лысый!

Я вскочила и тут же вцепилась в дерево, чтобы не упасть. Голова кружилась. Разноцветные зайчики мелькали перед глазами как бешеные, я держалась за дерево и боялась упасть в воду. В лесу орали птицы. Интересно, который час? Судя по солнцу, скоро обедать. Желудок нехорошо сжался от такой мысли, но голова обрела ясность.

Лысый! Рядом его не было. Был бы – давно бы разбудил. Был бы жив и на ногах, давно бы нашел меня и тоже разбудил. Но его здесь нет. Лысый!

Я завопила так, что в глубине леса вспорхнули птицы. Завопила и побежала. Больная нога тут же напомнила о себе, боль резанула и выплеснулась слезами. Лысый! Эта тварь до него добралась, иначе он бы меня не бросил. «Кто кого бросил!» – мелькнуло в голове.

Я бежала как могла. Здорово мешала хромота, я шумно загребала ногой, но мне было плевать. При дневном свете лес был совсем не страшным, если не думать о том, что было ночью. Если не думать о том, кого я ищу. Что я ищу. Я всматривалась в заросшую тропинку, но мне везло. Тропинка выглядела так, будто по ней уже давно никто не ходил – значит, ночью мы были не здесь. Не были. Но Лысого все равно рядом нет. Если сейчас же не случится чудо… Лысый.

Проклятый лес просматривался почти насквозь: я видела красную крышу нашего домика, а ничего похожего на человеческую фигуру на ногах не видела. Если домик в той стороне – значит, ночью я потеряла Лысого чуть правее… Повернула. Резанула больная нога. Бежать по этим корешкам получалось не очень, но я не могла идти спокойно. И еще я орала. Мне хотелось, чтобы меня услышали как можно дальше, пусть даже на том берегу, потому что здесь нельзя одному без помощи. И в тот момент мне казалось, что во всей округе нет совсем никого. Кроме меня. И женщины, пахнущей тряпкой.

Маленький лес показался мне бесконечным. В нескольких шагах от того места, где я вчера потеряла Лысого, я притормозила. Больше всего хотелось проскочить его на лету, но я заставила себя встать и посмотреть. Тропинка уже была истоптанная, по обочине валялись комки мокрой хвои вперемешку с листьями. У нее был характерный ржавый цвет и странный запах, и я догадывалась, почему она мокрая. Впереди уже виднелись поломанные кусты. Примятые ветки выпрямились за ночь, а сломанные болтались как лапы гигантских пауков. На одном листе красиво засохло пятнышко крови. Я обошла сломанные кусты вокруг – нету. Очень хорошо, что нету. Я побежала в другую сторону.

Бежала и орала, в надежде, что хоть кто-то меня услышит. Ноги не слушались. Я боялась увидеть то, что ищу, боялась найти Лысого. Я мечтала найти его живым и молилась о чуде. Я на бегу шарила глазами по дорожке и кустам и выдыхала каждый раз, когда лежащий на земле предмет оказывался всего лишь поваленным деревом.

Я выскочила к лодке с ее красной полосой на брюхе и этой жуткой цепью. Не знаю, зачем я стала закидывать ее ветками. Я должна была хоть что-то делать. Должна была. Лысый.

Я опять завопила, и что-то больно дернуло меня за плечо. По носу шаркнули ветки, и больно ударил борт лодки. Я успела инстинктивно повернуть голову – и увидела Бада.

Он стоял надо мной, держа за вывернутую руку, и морда у него была злющая.

– Ты чего?!