Механизм

Наконец он достиг площадки, остановился, чтобы перевести дух и, выбрав ближайшую к библиотеке дверь, продолжил черепашье движение. Мэт пробормотал в сгорбленную спину нечто похожее на пожелание доброй ночи и поспешил скрыться в последней незанятой комнате.

В доме наступила тишина. Жильцы осматривали свои владения: кто бегло, оглушенный усталостью и страхом, кто внимательно. Ничего опасного, впрочем, не поджидало их ни в шкафах, ни под кроватями, ни в каминных трубах. И каждый, устраиваясь на пахнущих сыростью и пылью простынях, мечтал заснуть, чтобы проснуться от окружающего абсурда. Но глаза не закрывались, следя за отсветами молний на потолке, слух тревожило угрюмое молчание заброшенного дома. И все крепло холодящее сердце понимание, что никакой сон не развеет этот морок. Нет дороги назад.

Они все же заснули – один за другим, вольно раскинувшись или свернувшись калачиком, сжав кулаки или тихонько всхлипывая. Молнии сверкали все реже, гроза отступала, и ливень перешел в монотонный шелестящий дождь.

Глава 2. Тариус

Через несколько часов после рассвета проснутся четверо новых жильцов дома и в последние мгновения дремы всем сердцем пожелают, чтобы все странные происшествия остались там, в вязкости сна. Потом откроют глаза и увидят чужие стены.

Но в первые минуты блеклого серого утра не спали только двое. За десятилетия корабельной жизни у Тариуса выработалась полезная способность: засыпать, как только появится возможность, и просыпаться, когда это необходимо. А необходимость была, поэтому с первыми робкими лучами бывший капитан проснулся. Сам себя он еще так называл, а от других – не терпел. Скоро десять лет, как Тариус потерял судно и вынужден был наниматься боцманом на большие корабли, а рана все не заживает.

Безрадостное пробуждение не было безрадостнее прочих, а обстановка, несмотря на запущенность, так и вовсе казалась роскошной после меблированных комнат, что он снимал между рейсами, – этими холостяцкими норами, где обои пузырились, матрас бугрился комками, а закопченные окна с трудом пропускали свет.

Смертельно хотелось выпить. От мысли о добром глотке крепкого бренди, который мигом бы прогнал тупую боль в затылке и пепельную серость мира, в глотке пересохло. Но у него было дело. Важное дело, которое нельзя откладывать.

В каждой комнате имелась каморка с ватерклозетом и умывальником. Ледяная вода взбодрила Тариуса. Нет уж, он не из тех хлюпиков, он выберется отсюда. Кто бы ни придумал эту мышеловку, Капитана в нее не поймать. Но сначала нужно выйти незаметно.

В доме было тихо: избалованные лентяи, никогда не нюхавшие настоящей работы, конечно, еще дрыхнут. Но осторожность не помешает, и до самой двери Тариус нес башмаки под мышкой, ступая тихо, как юнга, крадущийся в камбуз. Он аккуратно разобрал баррикаду у двери, щелкнул замком и оказался на воле. Поежившись от холодного ветра и глубоко втянув носом, Тариус утвердился во вчерашней догадке: рядом море. Капитан довольно крякнул и зашагал от дома.

Из окна второго этажа за ним наблюдал старик. Его чуткий сон уже давно не длился дольше четырех часов. Проводив Тариуса взглядом, он презрительно усмехнулся и зашаркал в библиотеку.

После странного, сумасшедшего дома и жалких соседей было так славно оказаться вновь под открытым небом (пусть и набрякшем тучами), видеть свинцовые волны вдали. Это было понятно. Это реальность, как бы грозна она ни была. Со стихией проще, чем с людьми. Она сразу показывает зубы и заявляет, что уничтожит любого, у кого кишка тонка, а не подкрадывается сзади, не юлит, не лжет. И Капитан не сдастся – будьте покойны. Он найдет выход, лазейку, проложит курс. Сам, не таща на буксире непутевую команду случайных попутчиков. А для начала нужно осмотреться: куда это занесло, что за место. Первым делом, движимый естественным зовом, он пошел к морю. Его дыхание ударило в лицо, сурово приласкало старого приятеля. От дома к воде полого уходил склон, а с обеих сторон, точно борта лодки, поднимались холмы. Соленая пена, шумя, плеснула по сапогам, и Тариус заметил, что берег изгибается полукругом, словно земля пошла в наступление, захватывая себе часть моря. Длинная коса справа поросла темным лесом.

Не так уж часто Капитан в своих плаваниях высаживался на островах – ради охоты или в надежде пополнить запасы воды, но теперь, еще до того, как он поднялся на гряду холмов слева от дома и убедился в этом, чутье подсказало: здесь не побережье, не какой-либо знакомый континент, а невеликий остров, похожий на неправильный полумесяц. Дом располагался в центре, а в море, напротив, виднелся обломок скалы, плоский и голый.

«Влип», – мрачно пронеслось в голове. Однако как-то их сюда доставили. Привезли. Усыпили и привезли на остров. Каким бы сильным ни было это зелье, с учетом того, что их нужно было доставить, растащить по комнатам и успеть до шторма убраться (ведь судна не видно) – до земли недалеко. Судя по погоде в это время года, он догадывался, в какую широту их забросило.

Капитан машинально шагал по каменистой тропке – проложенной, скорее, природой, чем человеком. Вот и теперь ветер старался набиться в попутчики, и он нахохлился, спрятав руки в карманах – точь-в-точь старый потрепанный ворон на мачте. И так же, как чертова птица радуется непогоде, кланяясь и приглашая погостить подольше, Тариус ухмылялся ветру, отмечая, что тучи ползут быстрее, все чаще показывая в прорехах бледное небо. Ясная погода очень на руку, хоть и не ясно пока, как ее использовать.

Стоп! Тариус споткнулся: впереди, где рог полумесяца сужался, притаилась уютная бухта. На берегу стояло небольшое деревянное строение, которое не могло быть ничем иным, кроме как лодочным сараем. А когда Капитан ускорил шаг и уже вприпрыжку выбежал на берег, то увидел и сходни, и – о чудо! – поджидавшую его лодку. Не мираж, не трюк. Вот она, красавица! Тариус расхохотался и ласково потрепал лодку по теплому боку, по шершавой древесине. Успокоившись, он внимательно осмотрел свой жребий: годная, вполне крепкая лодка, хоть и небольшая – в самый раз на одного. Да больше и не надо.

Наведался Капитан и в сарай, практически пустой. Нашел там отличную веревку и паклю, чтобы заделать пару-тройку слабых пазов. Ленив человек, но уж если закипела работа, греет она не только тело, но и душу. На сердце стало легко: теперь Капитан знал, что не пропадет. Закрадывалось, правда, сомнение: для чего им оставили здесь лодку. То ли похитители не думали, что они успеют ей воспользоваться, то ли приготовили лазейку для самого ловкого. Ну, так это он и есть, нечего голову ломать.

Однако плыть без припасов было бы глупо, а вытащить их из дома, никого не всполошив – маловероятно (он то легко одолеет любого, но могут накинуться скопом). Ночи следовало дождаться еще и ради природного компаса – звезд. Гарантий ясной погоды нет, да без риска ни одно крупное дело не обходится. Следовательно, лодку нужно спрятать.

Тариус хорошенько обследовал берег поблизости и нашел подходящую ложбинку, заросшую кустами. Дотащить туда лодку было непросто: противясь удалению от своей стихии, она будто отрастила кучу мелких корешков и цеплялась за все выбоины, камни и сухие ежистые кустики. Но результат того стоил: если не присматриваться специально, нипочем не заметишь. Капитан умеет проворачивать дела, он калач тертый. В горле жгло от желания выпить.

На тот случай, если придется объяснить длительную отлучку, не вызывая подозрения, Тариус прошел дальше, к острию полумесяца. После холмов, поросших вереском и утесником, земля была изрезана оврагами. Каменистые осыпи переходили в голые скалы. Безрадостная картина. Гиблый остров. Кто и для чего построил здесь дом? Да еще этакий роскошный. Ни отдохнуть, ни красоте порадоваться. Видал Капитан на одном острове тюрьму, самых отпетых там держали, чтобы и пытались, а бежать некуда. Вот и здесь вроде. Непременно умом тронутый хозяйничает, вроде тех ученых, что над трупами опыты ставят. Тариус сплюнул. Во рту было горько от желчи: что еще за гадостью их опоили. Как бы не аукнулось. Тут же заурчало в животе. Ну, да это от голода, вчера-то он пил по большей части, на еду пожадничал. Хотя… У себя пил или в порту? Тариус наморщил лоб, пытаясь вспомнить вечер перед этим бедламом, но картинки были мутными, ненадежными. И был ли это вообще вечер?

«Баста!» – одернул он сам себя, страху только дай волю. Чем меньше думаешь, тем крепче на ногах стоишь. Выход найден, осталось ночи дождаться. А теперь самое время поесть. И он двинулся к дому.

Совсем рассвело, остров раскинулся перед ним – суровый и молчаливый. Даже привлекательный своим спокойствием. Без надоедливых соседей, да с запасом выпивки можно бы тут и отдохнуть недельку. Капитан усмехнулся – так-то. Есть ли тут на кого охотиться? А может, похитители так и задумывали: посмотреть, кто хозяином в итоге останется на этом клочке суши. Только он им не бойцовский петух, и в игры эти не играет.

Войдя в дом, Тариус сразу направился в кладовку, но, подходя к кухне, услышал голоса. Проснулись, значит. Горячий, сытный завтрак был бы в самый раз. «Плита – сердце дома», – говаривала его мать, когда он, мальчишкой, прибегал с мороза. Но кухня, такая же мрачная и холодная, как вчера, развеяла эти мечты.

Вокруг кое-как вытертого стола собрались все жильцы. Бледные, взъерошенные, точно мокрые воробьи на ветке. У женщины и девчонки покраснели и припухли глаза. На столешнице около мойки толпились открытые и еще нетронутые банки, пыльные, без этикеток, но следов ржавчины не видно. Рядом валялись консервные ножи – один сломан.

– Доброе утро, – вежливо улыбнулся Мэт. – Присоединяйтесь. Пока есть только крекеры и консервы. Открывали, правда, наугад – никаких опознавательных знаков. Разобрались, что на средних полках в кладовке – мясо, внизу – рагу, а на верхних – фрукты в сиропе.

– Только вот банки на столе Пол уже перепутал. Бестолочь, – язвительно протянула девочка.

– Это у тебя мозги перепутаны!

Не слушая их перепалку, Тариус открыл пару банок. Фасоль и тушенка – отлично!

– Есть питьевая вода, – подала голос Дора. – Но холодная, мы пока не разобрались с плитой.

– А стоило заняться, дорогуша, – равнодушно заметил старик. – Кофе и горячая еда всех бы подбодрили.

– Намекаете, на кухне мне самое место? – взвилась она.

Тариус с аппетитом завтракал – хороши консервы, свежие. Беда с этими бабами. Что красавица, что дурнушка. Красавица никого, кроме себя, не любит, дурнушка всех, вместе с собой, ненавидит. Вот и Энола так же беленилась. Он поморщился. И как еще имя ее не забыл.

– С этим разберемся, – поспешил Мэт-миротворец. – Подкрепились – нужно обследовать, где мы. Погода как раз наладилась.

– Вы у него спросите, – вдруг усмехнулся Сенекс, стрельнув взглядом в сторону Капитана.

«Вот ведь пень трухлявый!»

– Вы уже успели? – вскинулся веснушчатый.

– Я рано проснулся и решил пройтись. Мы на острове.

– На острове?!

– Вот! Я была права! – победно воскликнула Паола.

Пол закатил глаза:

– Она уверена, что нас похитили. Ради выкупа.

– Или чтобы угрожать родителям!

– Но, милая, как же другие, – грустно улыбнулась Дора. – Меня, например, выкупать некому.

– Аналогично, – кивнул Мэт.

– Похищают не только ради выкупа, – заметил Капитан. – Иногда просто нужно, чтобы человек исчез.

Все примолкли. Стадо перепуганных барашков.

– Вы никого не видели? – очнулся Мэт.

– Нет.

– Нас должны были сюда как-то доставить.

– Подумал об этом, но судна не видать.