Праздник любящих сердец

Вскоре после этого он узнал, какова она на самом деле. Не невинное дитя. И вовсе не друг.

Но сейчас значение имело лишь одно – ее роль в его плане. Его отец за всю жизнь оказался замешан только в одном скандале. Всего в одном. Скандале с Элоизой. Элоиза стала символом его несовершенства. Мужчина, угодивший в сети, умело расставленные красивой восемнадцатилетней вертихвосткой.

Единственный грех его отца.

Хотя публично именно Винченцо грешил вовсю.

Всему миру именно Винченцо представлялся паршивой овцой. Молодой мужчина, открыто вытворявший все, что его отец вытворял исключительно тайно.

Но на самом деле именно Винченцо спасал Ариосту. И никто никогда не узнает об этом прежде, чем умрет его отец. Но он спасет страну не так, как хотелось бы старому королю. Потомок не будет зачат, и монархия обратится в пепел.

И он будет счастлив.

Его отец уже стар, и пришло время уничтожить его наследие. Ибо сделать это надлежало на глазах у отца. Он разоблачит все его финансовые махинации, и весь мир узнает, как он обращался с женой. Всеми любимой королевой Ариосты.

Его несчастная мать в конце жизни была унижена. Его отец объявил народу, что королева впала в депрессию и ей не хватило духа бороться с болезнью.

Он винил слабость ее духа, а не собственную подлость. Запятнав наследие матери. И теперь Винченцо уничтожит наследие короля.

И начнется все здесь, решил Винченцо. Хоть он и не ожидал увидеть полуразвалившиеся каменные стены, поросшие плющом. Не ожидал кривых, обвитых жимолостью, покосившихся ворот. Элоиза Сент-Джордж, которую он знал, должна была обитать в ультрасовременной квартире, оплачиваемой богатым любовником. Неподалеку от клубов, магазинов и прочих мест, приносящих радость таким, как она. Но не здесь. Не в этой глуши. Естественно, он видел на карте, что вблизи нет ничего, но он ожидал нечто большее.

Или, может, она построила собственные магазины, которые на карте еще не появились? Ибо он с трудом представлял себе, что девушка, которую он знал, прозябает в безлюдной глубинке. Тем более в таком месте, как это.

Винченцо толкнул ворота. Они скрипнули и зацепились за траву, что росла меж плит садовой дорожки, так и не закрывшись до конца.

Все выглядело ужасно. Он захлопнул ворота и пошел по дороге, стараясь не спотыкаться о неровные камни. Похоже, сама природа поглотила это место. Зеленые изгороди, огромные деревья, оплетенные лозой. Большая часть сада постоянно оставалась в тени. Золотистые лучи майского солнца пробивались к траве, лишь когда ветерок изредка теребил листву.

Было жарко. Даже слишком жарко в сшитом на заказ костюме, однако Винченцо не любил уступать природе. Предпочитал, чтобы природа уступала ему.

Почему Элоиза решила сбежать сюда, в этот сельский уголок Соединенных Штатов? Он не понимал. Это казалось бессмысленностью, и тем более было странно, потому что Элоиза была простой по натуре. Ее мать не относится к женщинам, мыслящим сложными категориями, и, насколько Винченцо успел понять, Элоиза пошла в нее.

Ее мать, обладавшая титулом «личной ассистентки» короля, любила тратить деньги и кичиться своим положением перед остальным персоналом. Винченцо не сомневался, что Элоиза была движима такими же интересами. Возможно, когда-то он и верил, что она другая, но потом выучил урок.

Да, Элоиза не отличалась от своей матери. А потому Винченцо не сомневался, что сможет добиться ее помощи. Либо путем шантажа, либо подкупом. Любой способ его устраивал.

Он стоял у входа, у парадной двери. Дверь синего цвета, украшенная веселым венком. Он представить себе не мог, чтобы Элоиза сама вешала венок на дверь. Наверняка у нее есть прислуга, которая занимается такими вещами.

Возможно, все немного иначе, чем он полагал. Возможно, благодетель поселил ее здесь. Достаточно близко, чтобы развлекаться с ней, но на достаточном расстоянии от своей жены и детей.

Да, Элоиза как раз из такой категории женщин. Готовая стать любовницей богатого женатого мужчины. Она идеальна для этой роли. Прелестное личико. Прелестное тело.

Винченцо позвонил в дверь. Ответа не последовало. Возможно, ее нет. Он шагнул в сторону и стал обходить дом в поисках людей. Не похоже, чтобы кто-нибудь служил здесь охранником. Если уж на то пошло, он мог спокойно войти и попытаться выяснить, где Элоиза и чем она сейчас занимается.

Обогнув дом сбоку, он услышал звук. То было… пение. Жуткое, не попадающее в ноты пение.

Он остановился и прислушался. Было сложно понять, какую именно мелодию пытались исполнить. Слишком уж неумелыми и случайными казались звуки.

И все же очарование и настроение, сквозящие в голосе, придавали исполнению необычный, забавный оттенок. Это было странное чувство. Винченцо не мог припомнить, чтобы его когда-либо что-то очаровывало или радовало.

Свернув за угол, он не поверил своим глазам. Тыльная сторона самой аппетитной женской фигуры из всех, что он когда-либо видел. Женщина стояла нагнувшись, занимаясь садом. Брюки плотно облегали ее прекрасные ягодицы. Она выпрямилась, и он увидел, что у нее широкие бедра и тонкая талия. Ему не терпелось увидеть ее лицо.

Мелькнула мысль, что, быть может, он ошибся домом. Элоиза, которую он помнил, была похожа на свою мать – женщину, думающую больше всего о том, как она выглядит на фотографиях. Больше углов, нежели плавных изгибов.

Вероятно, это садовница. Но если в доме и есть садовник, то чем же он занят? Сад абсолютно дикий. Винченцо предпочитал ухоженную зелень. А здесь… Скорее лесная чаща.

Пение неожиданно прекратилось. Женщина вздрогнула, будто поняв, что за ней наблюдают, и обернулась. Ее голубые глаза расширились, и она замерла в изумлении с открытым ртом. В руках она держала цветочный горшок. Растение с красными цветами. Горшок выпал из ее рук и разбился о камни.

– Винченцо!

Глава 2

Элоиза не могла совладать с биением своего глупого, предательского сердца. Все было подобно сну. Одно из постыдных мечтаний, что приходят ночью, хоть ты их и не зовешь.

Она так и не сумела забыть его.

Брюнет с темными, пронзительными глазами. Ни один мужчина не мог сравниться с ним. Он пленил ее разум, когда ей было всего пятнадцать, и она, как прежде, оставалась в плену. И хотя ее попытка соблазнить его не увенчалась успехом, теперь, годы спустя, она понимала свои чувства к нему куда больше, чем когда была восемнадцатилетней девочкой. Память о том случае ни на миг не покидала ее, заставляя трепетать во сне.

Но это не было ее худшим воспоминанием о Винченцо. Самым болезненным было то, как он обошелся с ней. И как верил во все, кроме того, в чем уверяла его она.

Прежде Элоиза не сомневалась, что они друзья. Что он с теплотой относится к ней. Но в тот последний день… Он ясно дал понять, что она ему безразлична.

Перестал ли он после этого появляться в ее снах? Нет. Не перестал. Он оставался в ее мечтах. В ее фантазиях. А теперь был в ее саду.

– Элоиза? – произнес он.

Винченцо явно не был до конца уверен, что это она. Элоиза смутилась, но лишь на миг. Ей нравилось то, каким стало ее тело за те годы, что она провела вне королевского дворца. Ей нравилось то, как она изменилась. Теперь она наконец сама контролировала свою жизнь. Сама расставляла приоритеты. Теперь она жила не в тени своей матери и ее невозможных стандартов.

И все же было немного больно осознавать, что она стала неузнаваемой.

– Да, – ответила она. – Собственной персоной. Но ты… Ты ведь здесь не случайно? Вряд ли просто был поблизости, ведь поблизости здесь ничего нет. Из того, что могло бы заинтересовать тебя.

– Ты права, – ответил Винченцо, снимая темный плащ.

Он бросил его на белое садовое кресло, украшенное замысловатым витым узором. Засучил рукава, обнажив мускулистые руки. Она смотрела на него молча, стараясь выглядеть безучастной.

– Так почему ты здесь?

Он поднял глаза, и ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он всегда казался ей идеальным мужчиной. Его смуглая кожа блестела на солнце, а в темных глазах хотелось утонуть. В детстве она подолгу смотрела на него и жутко смущалась. Он этого не замечал, делая вид, будто она невидима. Оглядываясь назад, Элоиза была благодарна ему за это. И если бы она так ужасно не оступилась, вряд ли он вообще заметил бы ее. Но она оступилась. И ощущала тот позор даже спустя все эти годы. Она ведь и правда тогда верила, что влюблена в него. И верила, что он ее любит.

Нет, прости себя. Забудь все!

Она старалась. Старалась полностью изменить свою жизнь. Пыталась не идти тем же путем, на который упорно толкала ее мать. Хотела выяснить, чего стоит Элоиза Сент-Джордж сама по себе. Не девочка, живущая во дворце, в тени красоты своей жуткой матери. Не девочка, которую учили, что единственная ее ценность, – это красота. Та девочка, что верила, вопреки всему, в реальность сказок. Она покинула Ариосту с позором. Каждая газета мира печатала о ней ложь, твердя, что ложь – это правда.

Ложь причиняла ей боль. Сильную боль. Как и то, что Винченцо предпочитал всему верить. Но, покинув Ариосту, обретя жизнь вдали от королевского дворца – вдали от матери, от короля и самого Винченцо, – она вдруг поняла, что в жизни есть перспективы. Осознала, как разительно отличалась реальность от дворцовой жизни. Идеалы ее матери не действовали здесь, в ее нынешней жизни. В свете солнца, среди цветов… Вдали от глаз короля. И хотя пресса вовсю старалась лишить ее покоя и возможности найти работу, прошло уже достаточно времени, и она заработала неплохую репутацию в сфере своей деятельности. А потому работу она находила без труда.

Реальность была бездонной вдали от холодных стен Ариосты. Теперь прошлое казалось иллюзией. Отчасти.

Одно, несомненно, оставалось реальностью. Ее чувства к Винченцо. Они не были основаны на желании отхватить себе богатого покровителя. Они зародились еще в детстве, когда в шестилетнем возрасте она впервые его увидела. Как бы смешно это ни звучало. Конечно, в детском возрасте это не носило сексуальный характер. Но он казался ей… прекрасным. Что-то в нем напоминало ей рыцаря в сияющих доспехах.