Кольцо Соломона

10 человек из служащих вспомогательной полиции;

7 человек из пулеметного взвода 37-го эстонского полицейского батальона.

Командир – СС-оберштурмфюрер Вальтер Бехер.

Согласно плану операции в 8 часов утра подразделения 37-го эстонского полицейского батальона должны были начать прочесывание лесного массива к востоку от деревни Донце. Не позднее 7 часов утра команда Бехера должна была выдвинуться к деревне Донце и при помощи старосты деревни Ивана Федорова, а также прикомандированных служащих вспомогательной полиции Юлия Петрова и Евгения Жмурикова организовать засаду на пути отступающих бандитов. Завершивший прочесывание лесного массива 37-й батальон остановился на указанном ему рубеже – восточном крае болота Тимкино. Однако команда Бехера в деревне Донце так и не появилась, вследствие чего бандиты беспрепятственно прошли через деревню и скрылись в расположенном северо-западнее лесном массиве. Получив сообщение от командира 37-го батальона майора Бергмана о завершении прочесывания и отсутствии сообщений от команды Бехера, я немедленно выехал в район операции в сопровождении командира взвода СС Шульца, а также следователей оперкоманды: оберштурмфюрера СС Коппера и зондерфюрера Флегеля.

Не доезжая двух километров до деревни Донце, мы обнаружили, что следы колонны команды Бехера уходят не в направлении деревни, а в сторону старой вырубки у южного края болота Тимкино. Пройдя по следам, оставленным грузовиками и бронеавтомобилем, мы обнаружили, что следы обрываются примерно в двадцати метрах от болота. На месте происшествия были обнаружены в большом количестве стреляные гильзы от стрелкового оружия, преимущественно германского производства, а также потеки машинного масла и следы крови. В ходе осмотра местности была обнаружена уходящая в северо-западном направлении от вырубки тропа, заминированная бандитами. Из-за наличия большого количества мин на тропе ее обследование было прекращено. К 12 часам дня мы прибыли в деревню Донце, где обнаружили в доме старосты Федорова его самого, его семью (жену и четырех сыновей в возрасте от 12 до 4 лет), а также двух служащих вспомогательной полиции, посланных для помощи Федорову. Обстоятельства исчезновения команды Бехера свидетельствовали о том, что команда пала жертвой предательства, попав в тщательно подготовленную засаду. На основании этого Иван Федоров, его семья и служащие вспомогательной полиции Юлий Петров и Евгений Жмуриков были арестованы, доставлены в штаб оперкоманды в Порхове и допрошены. В процессе допроса подозреваемые вне зависимости друг от друга показали, что около 7 часов утра на протяжении примерно пяти минут слышали интенсивную перестрелку к северо-востоку от деревни Донце. Факт сотрудничества с бандитами они категорически отрицали, а потому Федоров, его семья, Петров и Жмуриков были переданы мной для проведения дальнейшего расследования сотрудникам псковского СД. По истечении недели следователь псковского СД СС-унтерштурмфюрер Ансип уведомил меня, что в ходе интенсивных допросов семья Федорова была подвергнута особому обращению, а Жмуриков скончался вследствие сердечной недостаточности. Ансип также сообщил мне, что предательство Федорова и Петрова было полностью доказано и они были повешены в псковской крепости. Должен отметить, что служащие вспомогательной полиции Петров и Жмуриков отлично зарекомендовали себя годом ранее в ходе выявления и подвержения особому обращению евреев в Порхове и его окрестностях. Кроме того, в отношении истинности утверждений Ансипа вызывают сомнения утверждения очевидцев казни лейтенанта Полнера и унтерштурмфюрера СС Блома о том, что повешен был только Петров. По их показаниям, для казни в крепости использовался дощатый эшафот с перекладиной на пять петель. Когда Федорову надели на шею петлю и открыли люк в эшафоте, то веревка неожиданно оборвалась и тело Федорова упало внутрь эшафота. Когда тело хотели извлечь, то оказалось, что точно под местом повешения Федорова находился люк колодца канализации, в который тело и попало. При обследовании колодца экзекуционной командой тела Федорова обнаружено не было. На основании этого я должен высказать сомнение в смерти Федорова и утверждениях унтерштурмфюрера СС Ансипа на этот счет. Кроме того, мне стало известно, что унтерштурмфюрер СС Ансип, занимая в 1942 году должность командира команды эстонской полиции при проведении акций по поиску и осуществлению особого обращения с евреями, неоднократно присваивал обнаруженные при этом ценности, чему в подтверждение есть показания очевидца капитана вермахта Густава Шолля. В связи с изложенными мною фактами прошу Вас прислать для проведения тщательного расследования обстоятельств исчезновения команды Бехера и последующих действий СС-унтерштурмфюрера Ансипа специальной следственной комиссии.

Подпись: командир оперкоманды 2а СС-штурмбаннфюрер д-р Герман Хубиг».

Беседов щелкнул мышкой, открывая следующий документ.

– 13 ноября 1943 года партизаны провели в Порхове дерзкую операцию: в результате взрыва в кинотеатре погибло свыше трехсот гитлеровцев. В ответ на это немцы провели карательную экспедицию, в ходе которой подразделениями 37-го эстонского батальона деревня Донце была полностью уничтожена. То есть вместе с жителями. Вот так. Что скажете?

– Федоров Иван, – задумчиво проговорил Тавров.

«А не отец ли того самого Федуна? Вполне возможно! И бесследное исчезновение четырех десятков карателей вместе с двумя грузовиками и бронеавтомобилем – безусловно заслуживающий пристального внимания факт. Надо запомнить упомянутые в донесении имена».

Тавров предложил Леше:

– Леша! Похоже, это очень важная информация. Хорошо бы найти все, что можно, об этом Иване Федорове. И вообще, обо всех людях, фигурирующих в донесении. Поищи, хорошо? Как что найдешь, тут же мне звони – я оплачу расходы на связь. Договорились?

– Без проблем, Валерий Иванович! – заверил Леша, наливая в стаканы «Лезгинку».

– Ну и хорошо! И еще… дай-ка мне ручку и листок бумаги.

Тавров набросал рисунок перстня с пентаграммой: того, что он видел мельком на пальце Бломбергиса. Отдавая листок с рисунком Леше, сказал:

– Если тебе удастся обнаружить что-нибудь об этом предмете, то с меня причитается.

– Да вы так разоритесь, Валерий Иванович! – рассмеялся Леша. – «Лезгинка» нынче недешева!

– Подтяну пояс, – отшутился Тавров и взглянул на часы. Пора отправляться на вокзал.

* * *

В купе вагона вместе со Скавроновым и Тавровым оказались двое парней в камуфляже: поисковики из отряда «Забытый полк». Одного звали Сергей, другого – Олег. Узнав, что Скавронов – следователь прокуратуры, а Тавров – отставной полковник милиции, парни явно почувствовали себя неуютно. Чтобы развеять неловкость, Тавров достал бутылку «Старого Кенигсберга», а Скавронов – сырную и колбасную нарезки.

– Давайте за знакомство и успех наших предприятий! – предложил Тавров, разливая коньяк по пластиковым стаканчикам.

– Тут частная охрана ходит по вагонам, так они это дело не приветствуют, – предупредил Олег. И будто накаркал: дверь купе отворилась, и в проеме появился охранник с эмблемой ЧОП.

– Распивать спиртное запрещено, – строго сообщил он. – Если кому приспичило, в вагон-ресторан идите.

Скавронов поднялся, показал удостоверение и сказал что-то на ухо охраннику. Тот неохотно вышел в коридор, мрачно бросив Скавронову:

– Под вашу личную ответственность. И не курите в купе!

– Ну вот, таможня дала добро! – с довольным видом потер руки Скавронов. – Итак, приступим?

На сей раз Олег с Сергеем не стали отказываться. Когда бутылка опустела, беседа приобрела доверительный характер.

– И что искать собрались, молодые люди? – поинтересовался Тавров у поисковиков.

– Ничего противозаконного, товарищ полковник! – рассмеялся Сергей. – В одном болоте нашли сбитый самолет времен войны, вроде бы в идеальном состоянии. По договору с фирмой, реставрирующей старую технику, едем доставать реликт. Нас в Дне встретят и отвезут к месту работ.

– Ну, что же так официально? – улыбнулся Тавров. – Я уж в отставке давно! Вот Виталий Сергеевич пока в строю, действующий представитель власти. А едем мы в Порхов: Виталий Сергеевич по делам службы, а я вроде консультанта.

– Понятно… «Черных» поисковиков ищете? – осторожно поинтересовался Олег.

– Нет, я занимаюсь расследованием убийств, – ответил Скавронов. – «Черный» поиск меня сейчас не интересует. А что, много под Порховом «черных» поисковиков?

– А что им там делать? – возразил Олег. – Они по тем местам работают, где поживиться можно. Вот севернее, по реке Великой, проходила немецкая оборонительная линия «Пантера». Так там со времен войны даже немецкие склады нетронутые остались. Только с «черными» лучше не сталкиваться: среди них такие отморозки попадаются, что не дай бог… Они ведь и боеприпасами, и оружием приторговывают. А если найти нетронутый склад, то там иной раз оружие и боеприпасы попадаются в заводской упаковке, герметичных ящиках – даже ржавчиной не тронутые, хоть сразу бери да стреляй! Ну и останки немецких солдат незахороненные – тоже ба-а-альшой интерес представляют!

– А чем кости интересны? – удивился Тавров.

– У немцев при себе всегда были опознавательные жетоны из нержавеющего металла, – пояснил Олег. – Такая овальная металлическая пластинка с насечкой посередине. Так вот: если труп хоронила похоронная команда немцев, то жетон разламывали пополам: одну часть оставляли в могиле, а другую отправляли в штаб. А вот если находишь кости с целым жетоном, то тут два важных момента. Во-первых, целый жетон означает, что труп похоронная команда не трогала, а потому, с юридической точки зрения, обнаружение костей не считается разорением воинских захоронений – то есть неподсудно. Во-вторых, труп с целым жетоном числится как пропавший без вести, и нашедший смело может рассчитывать на вознаграждение как минимум от родственников погибшего. Еще при таких костях обычно остаются личные вещи покойников. Можно найти неплохо сохранившиеся награды, а если повезет, то и что-нибудь вроде портсигаров и колец из драгметаллов.

– Вот как… – задумался Тавров, потом спросил: – А что, район Порхова не богат на такие интересные места?

– Нет, там не было интенсивных боев, – уверенно ответил Олег.

– А с партизанами? – возразил Тавров. – Я даже слышал совершенно мистическую историю о том, как недалеко от Порхова бесследно исчезла зондеркоманда немцев вместе с грузовиками и бронеавтомобилем.

Сергей с Олегом переглянулись и рассмеялись.

– Знаем мы эту историю, – отсмеявшись, сообщил Олег. – Ее подоплеку в свое время изложил в мемуарах бывший командир партизанского отряда, действовавшего в районе Порхова и в 1943 году преобразованного в один из полков 3-й Ленинградской бригады. Мемуары были изданы областным издательством в 1964 году, очень маленьким тиражом, сейчас эту книжку вряд ли найдешь даже в псковской библиотеке. Я сам брал ее у внука командира под большой залог и сканировал. Впрочем, к делу это не относится…

Тавров достал новую бутылку коньяка, и Олег был вынужден сделать паузу, чтобы махнуть рюмку «за сбычу мечт». Закусив кусочком сыра, он продолжил:

– Так вот, староста деревни Донце сообщил партизанам, что немцы планируют проведение операции против отряда. По плану операции эстонский полицейский батальон, специально присланный из Пскова, должен был начать прочесывание лесного массива с востока, от дороги Порхов – Дубровно. Под натиском врага партизаны должны были уйти на запасную базу. Их путь неизбежно должен был проходить через Донце. Во всяком случае, в этом немцев убедил староста деревни, который по заданию командира отряда вошел к немцам в доверие и сотрудничал с СД.

– В смысле, с гестапо? – уточнил Тавров.

– Нет, гестапо на оккупированных территориях не было, это распространенное заблуждение, – ответил Олег и, видя удивленные взгляды Таврова и Скавронова, счел необходимым пояснить: – Гестапо было государственной тайной полицией, собственно, само слово «гестапо» и есть сокращение от немецкого названия «государственная тайная полиция». Первоначально гестапо было одним из подразделений Министерства внутренних дел, а перед самой войной оно вместе с партийной разведкой и контрразведкой гитлеровской партии СД, то есть службой безопасности, было объединено в Главное имперское управление безопасности, РСХА в немецкой аббревиатуре.

– Да, что-то такое слышал в фильме «Семнадцать мгновений весны», – припомнил Тавров.

– Тогда вы в курсе, – улыбнулся Олег и продолжил: – В РСХА вошли и остальные полицейские службы Третьего рейха, в том числе и пограничники. Но по германским законам гестапо могло действовать только на территории рейха. На оккупированных территориях и в прифронтовой полосе вся полнота власти принадлежала германской армии. Кроме того, имелись территории, где была введена гражданская администрация: генерал-губернаторство – не присоединенная к рейху территория Польши; протекторат Богемия и Моравия – территория Чехии; рейхскомиссариат «Остланд», включавший территории Прибалтики и Белоруссии, – последняя в урезанном виде была выделена в Генеральный комиссариат «Вайсрутения»; рейхскомиссариат «Украина». Разумеется, и гражданская администрация, и военно-оккупационная администрация не потерпели бы на своих территориях деятельности независимой тайной полиции – гестапо, подчинявшейся рейхсфюреру СС Гиммлеру. Поэтому по соглашению с Гиммлером контрразведывательную деятельность за пределами собственно территории рейха осуществляли находившиеся в оперативном подчинении соответствующих армейских и оккупационных властей подразделения СД и полиции. В то же время они имели собственное руководство в лице командиров айнзатцгрупп – оперативных команд СД, высших руководителей СС и полиции, а также территориальных органов СД. В прифронтовой полосе функции гестапо осуществляла так называемая «тайная полевая полиция» – ГФП.

– Однако запутанная структура, – заметил Скавронов. – Как немцы сами в ней разбирались?

– Бывало, что плохо, – ответил Олег. – Скажем, был период, когда в городе Минске одновременно находились резиденции начальника СД и полиции «Вайсрутении», Высшего руководителя СС и полиции «Руссланд-Митте», штаб айнзатцгруппы Б и оперативный штаб командира айнзатцгруппы А. Все они решали свои задачи, но территории и сферы их деятельности часто пересекались, что неизбежно вызывало трения и интриги. Чтобы понять все хитросплетения деятельности спецподразделений и контрразведки на оккупированных территориях СССР, надо говорить долго и подробно. Я же хочу лишь отметить, что учет подчиненности очень важен при работе с документами той поры.

– Понятно, – нетерпеливо кивнул Тавров. Исторический ликбез ему уже поднадоел, и он, стремясь вернуть беседу в интересующее его русло, спросил: – Так что там устроили партизаны немцам у деревни Донце?

– Староста деревни убедил СД, что партизаны, спасаясь от окружения, пойдут на запасную базу и при этом неизбежно пройдут через Донце, чтобы взять запас провианта и боеприпасов со своего тайного склада, устроенного в замаскированном на огороде бункере. Видимо, СД не очень доверяло старосте, поскольку к нему «в помощь» – а скорее всего, для контроля за ним – прислали двух предателей-полицаев, также бывших агентами СД. Немецкая зондеркоманда должна была скрытно занять Донце и устроить засаду партизанам. Но староста сумел заманить колонну карателей на окраину Тимкиного болота, где партизаны молниеносно перестреляли немцев и полицаев, в большинстве своем даже не успевших выпрыгнуть из грузовиков. Чтобы запутать немцев и отвести подозрения от населения деревни Донце, партизаны на узком участке болотистого берега сняли дерн, по этой импровизированной дороге загнали бронеавтомобиль и грузовики в болото и утопили. После этого дерн уложили на место, посадив там деревца и разместив пни таким образом, чтобы участок не отличался от остальной вырубки. Уцелевших в перестрелке немцев и полицаев заставили отнести трупы карателей к заброшенному глубокому колодцу в лесу. Там после короткого допроса уцелевших в бою карателей почти всех расстреляли, кроме командира команды, которого было приказано переправить в штаб партизанской бригады. Затем трупы сбросили в колодец. А немцы так и не поняли, куда делась их зондеркоманда!