Последняя тайна осени

* * *

Гирин, как договаривались, ждал Васина под грибком. Он был грустный и озябший.

– Ну? – спросил он.

– Нормально. Фамилия заказчика убийства – Глинский. С этой минуты начинаем его раскручивать. Пошли.

Иван легко поднялся, подставил руку под капли. Дождик уже почти выдохся. Они быстро зашагали вдоль газонов двора, и вдруг от стены отделились три угрюмые фигуры. На мгновение уличный фонарь высветил их лица.

– Черт! – сказал Иван, резко остановившись.

– Что?

– Ты драться умеешь?

– Ты уже спрашивал.

Трое неизвестных не спеша приблизились и встали на безопасном расстоянии. Васин видел, как возбужденно блестят их глаза.

– Ну что, Толстый, дождался? – спросил один из них, имея в виду, видимо, Гирина.

– Откуда вы тут взялись? – изумился Иван. – Вы что, следили за мной?

– А это уже не твое дело. Тебе говорили, не суйся. Говорили?

Васин похолодел. Он отлично понимал, откуда они тут взялись. Видимо, защита от прослушивания на телефоне Степанова оказалась ненадежной, а они открытым текстом договорились о месте и времени встречи. Теперь Васина беспокоила даже не собственная безопасность, а то, что «засвечен» Степанов. Если так – ему уже не жить.

– Выйди на дорогу, – шепнул Иван, – может, поймаешь патрульную машину. Они тебя не тронут.

– У меня пистолет с собой, – тихо ответил Васин.

– С ума сошел?! Не вздумай!

– Чего вы там шепчетесь? – троица начала лениво, но уверенно наступать, заставляя Васина и Гирина делать маленькие, трусливые шажки назад. – Тебя, Толстый, если нормального языка не понимаешь, будем долбить.

– А может, не надо? – попытался возразить Гирин.

– Надо обязательно. Ты слишком шустрый. Далеко нос суешь.

Васин почувствовал нелепую обиду. Собственно, почему все стрелки сошлись на Гирине? Он что, по делу Малютина основной?

– Иди, говорю! – напомнил Иван.

Васин хотел мягко возразить, но один из троих вдруг крикнул:

– А ты иди, мужик! Не лезь. У нас тут свои дела.

«Ничего себе! Как это – свои? – мысленно вскричал Васин. – Я – сыщик, веду дело об убийстве, а меня уверяют, что я тут ни при чем!»

Гирин мягко отстранил Васина за свою широкую спину. Отсюда было трудно наблюдать за происходящим, и Васин прозевал момент, когда началось основное действие. Все как-то неожиданно пришли в движение, замелькали руки, зашаркали об асфальт подошвы, отражаясь эхом от стен домов.

Васин сунулся наугад и тут же почувствовал, как что-то твердое врезалось ему в скулу. Удар пришелся вскользь, и Васин устоял. Он вновь полез вперед, даже успел достать кого-то ногой, но опять что-то с треском ударилось о его лицо, а затем под ногами начала путаться оградка палисадника, он не удержался и рухнул в кусты. Отсюда хорошо были слышны резкие чавкающие звуки, означающие соприкосновения кулаков с челюстями, каблуков с ребрами…

Васин запутался в какой-то бечевке, а когда выбрался, с удивлением обнаружил, что на тротуаре стоит один Иван, потирая костяшки пальцев.

– Все в порядке, – сказал он. – Можно идти.

– Куда идти? А эти где?

– Эти? Ушли.

– Как ушли? Куда ушли?!

– Наверно, раны зализывать. И разговоры говорить. На тему «Если б не моя нога, мы б ему навешали».

– Так надо их хватать! Ты запомнил приметы?

– Зачем приметы? Я их и так всех знаю.

– Знаешь? – проговорил окончательно сбитый с толку Васин.

– Конечно. А что ты так разволновался?

– Ничего себе! Мы расследуем убийство, нам пытаются мешать, натравляют боевиков, а ты их, оказывается, знаешь!

– Какое убийство? – устало проговорил Гирин. – При чем тут убийство? Просто есть одна баба…

– Баба?!! – вскричал Васин. – Так это все из-за бабы?

– Я же говорил, это мои дела. А ты что, думал, мафия? От мафии мы так легко бы не отделались.

– Черт! – процедил Васин. – Я только начал с тобой работать, а мы уже вляпались в две истории. Что же дальше будет?

Они вышли на улицу, где горели фонари и прогуливалась молодежь.

– Ну-ка, стой, – сказал вдруг Иван. – Слушай, ну ты хорош! Вся рожа в крови, и рубашка. Ох, говорил я тебе, не лезь.

Васин посмотрел сначала на рубашку, потом на Гирина.

– Да ты и сам-то… Завтра фингал будет, и футболка порвана.

– Как?! – Иван схватился за лицо. – Что, сильно побито?

– Не особо сильно, но все-таки…

– Черт! Значит, и меня задели, сволочи! Как же так?

– Плохо, значит, уворачивался.